— Библиотека, где трудится Эммет.
— Отлично, спасибо. Пока еще только один вопрос, мисс Фэнслер. Хорошо ли вы знали погибшую женщину?
— Не очень. С другой стороны, не уверена, было ли что узнавать. Как вы, несомненно, поймете, если продолжите свое расследование, ее здесь не слишком любили.
— У вас были какие-то основания не любить ее?
— Нет, кроме того факта, что она обладала всеми очаровательными повадками дикой рыси. С кем первым вам хочется повидаться?
— Поскольку мистер Кроуфорд предположительно в библиотеке, вполне можно начать с него. — Все встали. — Надеюсь, мистер Амхерст, — добавил мистер Страттон, — вы попозже не откажетесь дать ответы на несколько вопросов.
— Нет, конечно. Тем временем не разрешите ли мне узурпировать привилегию и высказать предложение? После опроса всех обитателей дома обратите внимание на местное деревенское общество. Я сильно подозреваю, что причину этого преступления вы обнаружите там. Многие ненавидели Мэри Брэдфорд, и мне представляется вероятным, что в этом доме, лишенном общепринятых внешних условностей, мог найтись подходящий исполнитель задуманного убийцей плана.
— Мистер Амхерст, мы твердо намерены полностью отработать это направление. Будьте любезны, мисс Фэнслер, проводить нас в библиотеку.
— А второй зачем нужен? — спросила Кейт Рида, когда они вышли на лужайку. — «Есть у меня малютка тень, она всегда со мной. Какая польза от нее, не знаю я, друг мой. Она от головы до пят точнехонько как я…» Надеюсь, дальнейшее к данному случаю не относится[25]. Ты действительно думаешь, будто ответ кроется в местном деревенском обществе, как довольно напыщенно заявил?
— Второй парень — отвечая на твои вопросы в том порядке, в каком они были заданы, — делает записи, а также, если понадобится, послужит свидетелем.
— И защитником мистера Страттона, если кто-то из нас взбесится и попытается придушить этого надутого сукина…
— Кейт, он всего-навсего выполняет свои обязанности, хотя, признаю, его манеры слегка жестковатые.
— Жестковатые! Рядом с ним накрахмаленная рубашка покажется скомканной ночной пижамой. Мне не впервые приходит в голову, что ты — совершенно особенный окружной прокурор: не фамильярничаешь и не важничаешь с людьми, что не только похвально, но и совершенно необычайно.
— Отвечая на твой второй вопрос…
— Беру свои слова назад — пожалуй, ты все-таки важничаешь.
— Я не знаю, действительно ли разгадка этого преступления лежит за пределами дома. Придержу свое мнение, но считаю полезным направить внимание мистера Страттона в эту сторону. Кейт, не будешь ли так добра вести себя прилично? Ты позволяешь ему провоцировать тебя на признания, которых не сделала бы в обычных условиях, а именно в этом и состоит его цель. Что ты собиралась сказать, когда я вошел?
— Это абсолютно тебя не касается. Хотел бы узнать, стоял бы за дверью и слушал. Рид, неужели ты правда волнуешься, будто я, развязав язык, поставлю нас в жуткое положение? Мне действительно нечего скрывать, и ты сам сказал, чтобы мы ничего не утаивали…
— Знаешь, почему я хочу на тебе жениться? Дело в том, что, хотя колотить жену не совсем законно, это все-таки меньше противоречит закону, чем колотить женщину, с которой не связан никакими узами. Мы поженимся?
— Ты просто хочешь на мне жениться, чтобы я не имела возможности свидетельствовать против тебя в суде. Боишься, что я сообщу мистеру Страттону, как ты собирался жениться на Мэри Брэдфорд с целью совать свои носки в ее пылесос. Рид, Рид, куда все это нас приведет?
— Знаешь, меня ужасающе беспокоит, куда это нас приведет, и, на мой взгляд, отнюдь не в заоблачное гнездышко, а в готовое к взрыву осиное гнездо. Но хотя я точно знаю, что обязан был прочитать тебе лекцию насчет прав собственности, сокрушаться по поводу всех здесь высказанных наивных глупостей и печалиться из-за гибели Мэри Брэдфорд, которая, помоги ей Господь, встретила злоумышленную и жестокую смерть, уверен лишь в одном своем желании…
— Которое, согласно своим собственным предписаниям, лучше не высказывать. Знаешь, ты начинаешь говорить точно так же, как я, со множеством придаточных предложений и промежуточных кульминаций, перемежающихся риторическими сентенциями. Нам никак нельзя испариться?
— Никак.
— А почему исчез Каннингем? Думаешь, он сослужил нам плохую службу или мы отняли у него чересчур много времени?
— Он почуял, что, если мы будем говорить лишь в присутствии адвоката, исчезнет тот самый невинный тон, который так важно сохранить. Каннингем чертовски умен и хорошо знает, что полиции это известно. Уйдя и оставив нас на милость полицейских, он как бы заявил, что даже не думает, будто они найдут здесь убийцу.
— Правда?
— Разве Каннингем не говорил тебе, что все его клиенты невинны по определению?
— Надеюсь, что мы невинны. Но если не отыщем убийцу, а я правда не вижу, каким образом мы смогли бы это сделать, не нависнет ли над всеми нами грозная туча?
— Я, как ни странно, не верю, что невинным следует бояться туч, во всяком случае, в данном деле. Кстати о невинных — кажется, нам предстоит принимать мистера Маллигана.
— Новости наверняка уже разлетелись по всей долине. Перед тобой человек, привыкший пользоваться первоисточником.
— Ах, мисс Фэнслер, — сказал, подходя, мистер Маллиган, — какие печальные новости.
— Вы имеете в виду смерть Мэри Брэдфорд?
— Смерть всегда прискорбна. Но я, собственно, имел в виду неприятности для ваших домочадцев. Я могу чем-то помочь?
— Заходите в дом и позавтракайте. Если к нам присоединится полиция, вы поможете мне прилично вести себя в их строгом обществе. Если нет, обменяемся сплетнями. Устраивали в последнее время оргии?
— Кейт, — прошипел Рид сквозь зубы, — я определенно решил не дожидаться женитьбы. Я вам вот что скажу, мистер Маллиган, — продолжал он, повысив голос до нормальной громкости, — возможно, мисс Фэнслер позволит нам выпить перед завтраком немного шерри, учитывая сложившиеся, скажем так, несколько необычные обстоятельства.
Кейт в ответ показала ему язык.
К четырем часам мистер Страттон наконец обошел всех домочадцев, включая кухарку и садовника. Конечно, мистер Паскуале по воскресеньям всегда отсутствовал, но, узнав о прибывшей полиции, явился и взялся пропалывать уже прополотые цветочные клумбы, демонстрируя отсутствие каких-либо намерений уходить до наступления ночи или отъезда полиции, что бы ни случилось первым. Новость об ужасной кончине Мэри Брэдфорд распространилась повсюду, вышла за пределы Араби, и начали собираться зеваки. Ими занималась полиция, но уже слышалось бормотание Кейт насчет необходимости вывесить знак «Стоянка запрещена», как было в случае автомобильной аварии, на что Рид отвечал, что в любом обществе, городском или деревенском, всегда найдутся люди, которых убийство в высшей степени воодушевляет, а место преступления неописуемо восхищает. По его мнению, представители этого типа в восемнадцатом веке ходили смотреть на повешенных, а во времена Тюдоров на разорванных и четвертованных.
Поскольку уже стукнуло четыре часа, мистер Страттон согласился вместе со своей когортой перекусить сандвичами и выпить по стакану молока. Склонился он к этому неохотно, явно побуждаемый лишь откровенно голодным пыхтеньем коллег и известием, что до ближайшего ресторана шестьдесят миль пути туда и обратно. После трапезы он пригласил трех «леди-профессоров» в библиотеку. Еда определенно не улучшила расположения его духа, которое вдобавок отяготилось до крайности попытками сразиться с Джеймсом Джойсом.
— Может быть, — сказал он, когда все собрались, — вы, три профессора литературы, сумеете разъяснить мне Джеймса Джойса.
— Я припомнила, мистер Страттон, — сообщила Грейс Нол, — роман Томаса Гарди, по-моему, второстепенный, хотя название от меня ускользнуло. В данном конкретном произведении мужчина, ухаживая за молодой женщиной, вынужден ей признаться, что в прошлом делал предложения ее матери и бабушке.
Судя по выражению лица мистера Страттона, он уже сожалел о своем решении обратиться к ним за консультацией.
— Но как же, — начал он, — может один мужчина…
— Предлагаю вам не погружаться сейчас в математику, — посоветовала Грейс. — Поворочайте над этим мозгами, когда будете стараться заснуть нынче ночью, и учтите, что в то время женщины выходили замуж и рожали детей в шестнадцать лет, а также подумайте о несомненно признаваемой вами пользе бесед с тремя старыми девами разного возраста. — Физиономия мистера Страттона свидетельствовала, что он как раз об этом и думает или, вернее, готов был подумать, ибо мышление Грейс Нол, превосходившее скоростью воображение любого другого блистательного ученого, безусловно на несколько ходов опережало ход мысли простого полисмена.
