Ознакомительная версия.
Из того, что тренер показывал на помощнике, заламывая тому руку за спину, пригибая несчастного к полу и ударяя страдальца в пах, у Светланы всегда выходило только последнее действие. Получать от маньяка удовольствие она категорически отказывалась всеми фибрами тонкой, ранимой души. Даже если бы она была не влюблена в Семена Бубенцова, то и тогда посчитала бы сомнительным удовольствие получать наслаждение в темной подворотне, едва освещаемой слабыми тусклыми фонарями, от жестокого и хладнокровного маньяка.
В том, что перед ней вертел ключами от припаркованного поблизости мусорника-самосвала настоящий маньяк, Светлана нисколько не сомневалась. Она ясно увидела картину того, на что надеялся этот тип. Он собирался над ней надругаться, после чего забросить в самосвал и отвезти ее безжизненное тело на свалку.
Напрягая память и вспоминая прием: заломить руку, пригнуть к полу, врезать в пах, Светлана почему-то, видимо чисто по-женски, решила его немного видоизменить. Вместо того чтобы накинуться на маньяка и схватить того за руку, занесенную над жертвой, она для начала со всего размаха ударила типа по голове сумкой, в которой лежал том энциклопедического словаря, прихваченного для того, чтобы изучить противоядия.
Кладезь знаний основательно помял белую панаму, обрушившись на ее владельца сокрушительным землетрясением, снес далеко в сторону темные очки, обнажив всю неприглядность резко поглупевшей физиономии маньяка. Маньяк ошарашенно уставился на Светлану Ведрищеву, не в силах оказать бойкой девице стойкое сопротивление. Глядя на то, как она, поправ порядок боевой защиты, уже заносит ногу для удара в пах, он лишь слабо махнул рукой и промычал проклятия.
Молниеносный удар пришелся прямо по назначению, тип слабо проблеял, согнулся в три погибели и упал на траву, выронив ключи. Светлана наклонилась над ним и горько усмехнулась.
– Теперь, – она пригрозила типу пальцем, – у тебя отпадет всякое желание со мной говорить!
– Точ-ч-ч-чно, – простонал маньяк, держась за ушибленное место.
Светлана развернулась и зашагала прочь.
Видел бы ее сыщик Туровский! Видел бы он, какая она храбрая, мужественная девушка! Попадись ей на пути отравитель, она мигом бы расправилась с преступником! Проходя мимо самосвала, Светлана, все еще пребывая под впечатлением от только что состоявшейся битвы, со всей силы пнула по огромному колесу.
Она так и не поняла, что промазала и попала точнехонько в зад водителю самосвала, в сумраке спокойного провинциального вечера меняющего злополучное колесо. Водитель рухнул под самосвал, едва не вылетев с обратной стороны на проезжую часть, после чего на карачках вернулся к месту ремонта. Держась за пострадавший орган, он обескураженно поглядел вслед разбитной хулиганке и показал ей кулак.
Блеклый тип в помятом костюме и растерзанной панаме в ужасе содрогнулся, видя эту сцену, полез дрожащей рукой в карман и выудил оттуда поломанную сигарету. Он долго пытался закурить, в конце концов плюнул, отбросил сигарету в сторону и достал мобильный телефон.
– Шеф, ваше благородие… – Бас его перешел в слабое контральто. – Она совершенно неадекватна! Она дерется, шеф, как портовый грузчик. Чес-слово. Чтоб мне сдохнуть! Пардон, ваше благородие. Она меня чуть не убила. Да что там меня! Эта стерва, пардон, ваше благородие, уложила половину улицы. Изволю ли я продолжать за ней следить?! Ни за что! Такие на ночь глядя душещипательные беседы с элементами членовредительства сокращают мое и без того слабое, подорванное на поприще служения вашему благородному делу здоровье. На хрена она нам нужна, ваш бла... Нужна? Продолжать за ней следить? Тогда, ваше благородие, извольте оповестить вдову и не оставить без присмотра малых деток. Чьих? Моих, шеф, эта фурия меня убьет, если я попадусь ей на глаза еще раз. Она меня об этом предупредила. Я, конечно, готов ради вашего дела на любой подвиг, но она просто беспредельничает...
Маньяк тяжело вздохнул, выслушав возражения шефа, и со злостью захлопнул крышку мобильника.
– Ключи от «мерседеса», куда они упали? – пополз он по траве, шаря руками. – Машина шефа, он меня убьет, если я их не найду.
* * *
Судьба порой распоряжается случаями, словно тасует колоду карт. Раз – и выпала роковая пиковая дама, два – и вот он, король пик – брутальный брюнет!
Туровский столкнулся с Барклаем в узком гостиничном коридоре нос к носу.
Они, как оказалось, жили по соседству. Но никаких компрометирующих звуков из соседнего номера Андрей никогда не слышал. Впрочем, он давно заметил, что Барклай часто уходил на весь день и возвращался лишь поздно вечером, как сегодня. Столкнувшись с ним в узком коридоре, Андрей первым делом подумал о том, какой он молодец, что привез с собой хороший коньяк, не надеясь на местные магазины. В том, что Барклая следует затащить к себе в номер и хорошенько выпотрошить из него информацию, сыщик нисколько не сомневался. Слишком подозрительным был этот французский гость города. Слишком подозрительно долго он отсутствовал неизвестно где.
– Добрый вечер, господин... – Туровский улыбнулся и сделал паузу.
По его сценарию, гость обязан был продолжить и представиться. Другого пути у него не оставалось.
– ...Господин Барклай, Василий, к вашим услугам, – благородным кивком поприветствовал Туровского Барклай.
– Чертовски приятно. – Андрей принялся жать его руку. – Чертовски приятно встретить в этом небольшом городке земляка!
– Пардон? – удивился тот. – Вы тоже из Парижа?
– Из Парижа ли я?! – делано изумился Туровский, мгновенно прикидывая, что ему следует предпринять дальше. – Василий, Париж! Франция! Елисейские Поля! Мадамы! Мусье! Нам нужно выпить за парижских дам хорошего французского коньяка! У меня как раз такой стоит в номере.
Не дав Барклаю опомниться, сыщик втолкнул его к себе в номер и закрыл дверь. К счастью, на этот раз дежурила не Зося, так что в коридоре никто не подслушивал и не подглядывал.
– Располагайтесь у меня, как у себя. – Туровский втолкнул Барклая в кресло и полез за коньяком. – Как у нас все быстро закрутилось, вот что значит встретились близкие по духу люди! Я даже не успел представиться. Андрей Туровский, частный… предприниматель.
– Бросьте, – отмахнулся Барклай, освоившись в номере Туровского. – Все знают, что вы сыщик, господин Туровский. Зося мне в день вашего приезда об этом сразу сообщила.
– Зося, Зося, – укоризненно качая головой, пожурил ее Андрей, – ей бы разведчицей в тылу врага работать, все знает. Но не в этом дело! Мы с вами, Василий, давайте по-простому уж, без церемоний, оказались здесь, вдали от Родины, и должны сплотиться...
– Каким это образом? – насторожился Барклай.
– Дружественным! – обрадовал его Туровский. – Я так счастлив, что получил возможность поговорить с умным человеком!
Он так и сыпал комплиментами, хотя на самом-то деле умным человеком, с которым всегда приятно поговорить, Андрей Туровский считал исключительно себя.
Но Василий Барклай попался на эту приманку, как неразумный щенок в сточную канаву. Он проводил оценивающим взглядом бутылку коньяка, цокнул языком, глядя на вторую, и остался доволен увиденным. Туровский достал дорожный набор с неизменными коньячными рюмками, пить из граненых стаканов он считал дурным вкусом. Барклай обрадовался еще больше, видимо, возил с собой такой же набор.
«Определенно, между нами есть нечто общее», – подумал Андрей, разливая коньяк по рюмкам.
«Ничего страшного, если я выпью с этим парнем коньяку», – подумал Барклай.
Он не представлял истинного коварства сыщика.
Сначала они, как полагается, выпили за дам. Следующий тост, от которого было невозможно отказаться, был провозглашен за родителей. Барклай расчувствовался и признался, что он, хоть и живет в Париже, родом из Санкт-Петербурга, куда собирается вернуться на вечный покой. Его прабабка когда-то танцевала там на сцене Мариинки, а его благородный предок был почитателем ее таланта. После мужем. А потом грянула революция...
– А не знала ли ваша многоуважаемая прабабушка, – поинтересовался Андрей после третьей рюмки, – какого-нибудь поэта, к примеру, Акакия Горемыкина?
– Горемыкина? А в каком году они могли встретиться? – заинтересовался Барклай.
– В каком году… – принялся считать Туровский.
– За русских поэтов! – провозгласил Василий.
– В каком году… – После четвертого тоста считать было весьма тяжело. – Нет, она не могла с ним встретиться. Вася, а твоя прабабушка не носила фамилию Горемыкина?
Настала очередь задуматься Василию.
– Моя прабабка, – со вздохом признался он, – вертела не только фуэте, но и... м-да. Она была замужем трижды. Барклай был последним. Горемыкина, говоришь? Была ли она Горемыкиной?
– Ха-ха, – рассмеялся как можно беззаботнее Туровский после пятой рюмки. – А фамилия Ведрищева тебе ничего не го ворит?
Ознакомительная версия.
