Ознакомительная версия.
Я подошел ближе: закрытые глаза, бледное восковое лицо, ноги тоже привязаны к стулу, на обнаженных до локтей руках — запекшаяся кровь, ожоги. Перед смертью его пытали. На всякий случай я попробовал прощупать пульс — мертвое безжизненное запястье.
Ярко светила люстра, визитные карточки были по-прежнему аккуратно разложены на овальном столике, на полках порядок. Я подошел к стенному шкафу, вынул из кармана платок и, касаясь ручек платком, открыл несколько ящиков — бумаги, счета. Потом поискал глазами сейф. Нашел не сразу, за письменным столом, почти на уровне пола. Дверца сейфа оказалась открытой. Заглянул внутрь: пусто.
Я прошелся по комнате. На круглом столе в углу — кипа бумаг. И я сразу заметил рукопись. Десять-двенадцать страниц, исписанных аккуратным мелким почерком. По-немецки. Скорее всего, это то, что я ищу.
И в этот момент я услышал скрип тормозов. Внизу, рядом. Я подбежал к окну. Две полицейские машины остановились около подъезда. Похоже, я в ловушке.
Я сунул рукопись в карман и выскочил из комнаты, прислушался. Внизу заскрипела дверь, там уже полицейские.
Стараясь не шуметь, я начал осторожно подниматься на третий этаж. Свет от уличного фонаря проникал через треугольные окошки в пролетах лестницы, и я мог легко ориентироваться. Обе двери на третьем этаже, солидные, с металлическими табличками, как и можно было предположить, оказались запертыми. Я осмотрелся и увидел узкую лесенку типа пожарной, ведущую вверх, не достающую до пола. Я подпрыгнул, подтянулся, поднялся по ступеням и уперся головой в люк.
«Выход на крышу», — решил я.
Действительно это был выход на крышу.
На мое счастье, она оказалась плоской. Я прошел ее с одного конца до другого. Два люка. Один, через который я влез, другой, скорее всего, во второй подъезд.
«Воспользоваться другим подъездом нельзя, — сообразил я. — Выйду прямо на полицейских».
Я пытался найти пожарную лестницу. Опять обошел крышу и обнаружил лестницу на стороне, обращенной к пустырю. Она начиналась метра на два ниже карниза: нужно повиснуть на руках и попытаться попасть на узенькую ступеньку ногой. Я лег на крышу, посмотрел вниз. Был бы моложе — и то не рискнул. Альпинист я никудышный.
Я посмотрел вниз: со стороны дворика — одиноко стоящая кикина машина с потушенными огнями, с другой стороны — мигалки полицейских автомашин.
Дальше на крыше оставаться рискованно. Полицейские обязательно начнут обследовать дом — если уже не начали — и могут появиться здесь с минуты на минуту. Если они меня найдут, то объяснить, как находящийся в стране проездом советский дипломат оказался на крыше, будет очень трудно. Выход один: попытаться спрятаться в другом подъезде. Не ахти какой вариант, они пойдут и туда, но все-таки выигрыш времени.
Я открыл люк и по такой же лестнице, как в подъезде, откуда я пришел, спустился на площадку третьего этажа. Проверил, можно ли запереть люк так, чтобы его не открыли с крыши. Нет, невозможно. Я осмотрел двери третьего этажа. Заперты. Спустился на второй. Две двери и обе заперты.
Оставалось спуститься ниже. На первом этаже тоже две двери: одна на улицу — туда нельзя, но другая, к моему удивлению, оказалась открытой. Я проник в темный коридор. Свет зажигать не стал и на ощупь пошел вдоль коридора, пытаясь открывать двери. Первая же распахнулась, и я попал в комнату, освещаемую с улицы светом фонарей и мигалками полицейских машин.
Это было, скорее всего, кафе для работающих в этом здании. Столики, стулья, прилавок, на нем кофеварка, сахарница, поднос с бумажными стаканчиками и пластиковыми ложками. Сзади прилавка дверь, там, наверное, комната, где хранятся продукты. Я подергал дверь: заперто.
Я вернулся в коридор и в этот момент услышал шаги. Кто-то спускался…
Я бегом вернулся в кафе: если забаррикадировать дверь столами, они не смогут ее открыть и подумают, что она закрыта изнутри.
Схватив первый попавшийся стол, я потащил его к двери.
В этот момент дверь начала медленно открываться. Я замер.
На пороге стояла Кики:
— Быстрее.
Я застыл со столом в руках.
— Да быстрее же!
Я никак не мог прийти в себя, она схватила меня за руку:
— Поставь стол.
Я поставил его на пол.
— Идем. Только тихо.
Она была босиком и ступала совершенно бесшумно. Я засеменил следом.
Мы выскочили в коридор, поднялись на второй этаж. Одна из дверей на этаже теперь была открыта и держалась на туфлях Кики. Она вытащила туфли из дверного проема, дверь, закрывавшаяся изнутри английским замком, захлопнулась.
Теперь можно отдышаться. Сюда полицейские не попадут.
— Быстрее, быстрее, — торопила Кики.
Маленький коридор, несколько дверей и два туалета.
Кики потянула в мужской. Я безропотно подчинился. Окна в туалете открыты. Я подошел к подоконнику и увидел внизу, совсем рядом, крышу кикиной машины. Вылезти — никакого труда. Я собирался встать на подоконник, но Кики остановила:
— Подожди.
И одним движением, держа туфли в руках, ловко выпрыгнула из окна. Я даже не услышал стука ног о крышу машины. Теперь моя очередь. Я опустил ноги и осторожно коснулся крыши. Кики уже спрыгнула на асфальт:
— Давай руку.
Наконец я в машине. Первым делом проверил: автор «Ревизора» мирно покоился на заднем сиденье. Мотор завелся быстро.
— Тихо работает, — с удовольствием отметил я.
Через пять минут мы были на шоссе.
* * *
— Я видела, как ты разгуливаешь по крыше, — захлебываясь от радости, рассказывала Кики. — Ну, думаю, попал он в переплет!
— А полицейских ты видела?
— Еще бы! Как заметила мигалки, сразу выключила свет в машине.
— Почему?
— На всякий случай. Не люблю я их.
— И дальше?
— Думаю, как помочь. И вижу открытое окно на втором этаже, невысоко. Тихонько подгоняю машину. Подтягиваюсь. Оказываюсь в туалете. Потом — в коридор, сунула туфли в дверь, чтобы не закрылась, и на крышу. Тебя нет. Значит, ты внизу, в какой-нибудь комнате. И я — вниз…
— Ты сильная, — я гладил ее по плечам, ногам. — Как ты смогла подтянуться? Там высоко.
— Я тебе говорила, что была чемпионкой по плаванию. В трех видах.
Теперь наступила моя очередь рассказывать. Я решил не усложнять:
— Я увидел свет в окне, ну, думаю, Базиль еще в бюро. Поднимаюсь, стучу. Никого. Собирался спускаться, вдруг слышу — внизу полицейские. Зачем, думаю, мне встречаться с ними…
Кики понимающе кивала головой.
— Остальное ты знаешь. Базиля я так и не нашел.
Я обнял ее, пытался поцеловать.
— Не надо. Ты грязный. И я тоже. Приедем ко мне, первым делом — в джакузи. Ты любишь мыть девочек в джакузи?
— Да, — «признался» я. — Это мое самое любимое занятие.
Я еще ни разу не мыл девочек в джакузи, но, посмотрев на Кики, понял, что это мне понравится.
Мы остановились около трехэтажного дома.
— Приехали, — Кики выключила мотор. — Обещай мне, что больше не будешь лазить по крышам!
— У тебя дома есть высокая табуретка?
— Нет. Есть только диваны. Диваны, диваны, диваны… Кстати… Тебе не кажется, что я сегодня зачастила в мужские туалеты? К чему бы это?
Глава пятая. С Гоголем в руках
Кики разбудила меня в девять часов:
— Когда просыпается американец, американка ему предлагает: «Пойдем, милый, на кухню, вместе приготовим завтрак». Когда просыпается немец, немка ему сообщает: «Вставай, милый, я приготовила завтрак». Итальянка просит: «Пойди приготовь мне завтрак». А у нас француженка говорит: «Давай еще поваляемся часок, а потом спустимся в кафе».
Так и поступили. Кафе оказалось за углом.
— Два кофе и два круассана.
Когда покончили с круассанами, я вынул из кармана чековую книжку:
— Сколько стоит твоя машина?
Кики удивилась:
— Немного, но мне она дорога как память.
— Сколько стоит вместе с памятью?
— Ты хочешь ее купить? — она покосилась на чековую книжку.
— Да. Сначала цену назовешь ты, потом я.
— Машина проверена временем.
— Да, но проверяли слишком долго.
— Скажем, тридцать… пять тысяч.
— Цена ей не больше двадцати пяти.
— Добавь еще двадцать и бери вместе со мной.
— У тебя есть вторые ключи?
— Есть.
— Я тебе позвоню сегодня вечером и скажу, где оставил машину. Завтра ты сможешь ее забрать.
— Далеко отсюда?
— Далеко.
— В нашей доброй старой Франции?
— Немного дальше.
Кики немного подумала:
— Когда преступник проникает в дом к американке, та делает все, чтобы выручить его. Если к немке, та тут же сдает его полиции. Итальянка влюбляется, бросает мужа и пятерых детей, признается во всем падре, и тот в течение пяти лет укрывает обоих в подвале.
Ознакомительная версия.
