Марина Серова - Спасайся кто может

— Теперь я понимаю членов Политбюро, — ликовал он. — Вы посмотрите, как я теперь хожу!

Ходил он и раньше неплохо, но при этом немного горбился. Теперь же он не ходил, а бегал по комнате с неестественно выпрямленной спиной до тех пор, пока у меня не зарябило в глазах и я не попросила его сесть.

— Извините, — смутился он и присел на краешек моей кровати. — Сейчас Григорий принесет вам лекарства… А вот и он.

В комнату вошел Григорий. Это был тот самый завхоз, которого я невзлюбила с первой минуты. Он принес несколько таблеток и стакан холодной воды и не уходил до тех пор, пока не убедился, что я использовала их по назначению.

Я рисковала, принимая неведомые таблетки из рук этих людей, но другого выхода у меня не было.

За это время он не произнес ни слова и так же молча удалился, оставив после себя неприятный осадок и кислый запах перегара.

Не знаю, что это были за снадобья, но в результате через несколько минут моя головная боль прошла, и я почувствовала себя почти здоровой.

Убедившись, что Григорий не подслушивает нас под дверью, Сергей Анатольевич с таинственным видом произнес:

— Странные здесь порядки.

И поделился со мной своими утренними наблюдениями. Ничего нового он мне не сообщил, кроме того, что хозяин действительно сел в машину и уехал в неизвестном направлении несколько часов назад.

Остальные его подозрения касались нежелания завхоза отвечать на любые вопросы и нервозного состояния протрезвевшего Владимира Егоровича.

Прораб с утра поинтересовался, не собираемся ли мы уезжать. А узнав, что нас оставляют до моего выздоровления, помрачнел и что-то пробурчал себе под нос.

— Я хотел было осмотреть территорию, но Григорий мне этого не позволил, — с видом заговорщика сообщил Сергей Анатольевич.

— Пока ничего не предпринимайте без моего ведома, — распорядилась я. — И постарайтесь не вызывать никаких подозрений. А теперь я бы поспала…

Видимо, одной из таблеток было снотворное, и меня действительно потянуло в сон, но спать я не собиралась.

Дождавшись, когда он ушел, я достала из сумки «противоядие». В моей работе иногда приходится обходиться без сна в течение долгого времени, поэтому оно всегда при мне.

Теперь я снова могла вернуться к прерванным размышлениям.

Чтобы освежить свою память, я еще пару раз прослушала магнитофонную запись.

Хозяин нуждался в «новых материалах». И обеспечить его ими теперь ведьма считала небезопасным.

Я уже знала, что ее зовут Зинаидой Алексеевной.

Прослушивая запись вновь и вновь, я пришла к единственно возможному выводу: им необходимы новые люди для экспериментов. Хозяин собирался использовать в этом качестве меня. Для этого мне и собирались сделать «экспресс-анализ».

Выбор у меня был небогатый: или дожидаться, когда меня поместят в подземелье и превратят в «материал», или попытаться проникнуть туда без приглашения.

Я решила попробовать второй вариант, тем более что отсутствие хозяина было мне на руку.

И приступать к делу нужно было немедленно, пока и врачиха, и ее шпион были уверены, что я сплю.

Одеваясь, я еще раз обдумала то место на пленке, где говорилось о ЧП, произошедшем здесь по вине ведьмы. Скорее всего, это было исчезновение из клиники «оборотня».

Именно так я расшифровала слова хозяина: «Пока он находится на свободе — мы можем ожидать любых неожиданностей». Во всяком случае, если мои предположения верны, то их реакция на побег одного из «пациентов» должна была быть именно такой.

Перед выходом я приняла еще капельку «противоядия», чтобы окончательно прийти в себя.

Прежде всего мне нужно было незаметно покинуть свою комнату и корпус. Но не успела я выйти в коридор, как нос к носу столкнулась с завхозом.

— Что случилось? — спросил он меня, и его маленькие глазки тревожно забегали.

— Ничего не случилось, — как ни в чем не бывало ответила я и попыталась пройти мимо него.

— Но вам не велели выходить из комнаты, — растерялся он.

— Да плевала я на то, что мне велели, — рявкнула я, и вся моя конспирация полетела к чертовой матери.

Меня вывели из себя не только его слова, но и то, с каким выражением лица он их произнес.

Видимо, он даже не допускал мысли, что кому-то придет в голову оспаривать распоряжения его хозяев. Его самого настолько приучили к собачьему повиновению, что он ожидал этого и от всех остальных. Наверное, это и называется психологией раба.

Но оставлять его в коридоре было уже нельзя. Поэтому я сделала первое, что пришло мне в голову.

В результате этих действий мужичок оказался в моей кровати связанный, с кляпом в зубах, беспомощный, как младенец.

Я не ожидала такого стремительного развития событий, но, вступив на этот путь, поворачивать назад уже не имела права.

Привлеченный шумом, в моей комнате появился Сергей Анатольевич.

— Что за шум, а драки… — замолкнул он на полуслове, заметив в моей кровати завхоза.

В карманах у связанного я обнаружила ключи. На всякий случай я положила их в карман.

— Я не понимаю, что происходит? — попытался прояснить ситуацию Сергей Анатольевич.

— Оставайтесь в корпусе, я позову вас, если в этом возникнет необходимость.

У меня уже не было времени для объяснений. Да и сам бы мог догадаться — не маленький.

Я выскочила из здания и направилась туда, где, по моим расчетам, должна была находиться ведьма.

Двери второго корпуса традиционно были заперты, но у меня теперь был выбор — воспользоваться своей замечательной отмычкой или отыскать нужный мне ключ в связке завхоза.

Такие замки рекламируют в последнее время по телевизору, утверждая, что без ключа их открыть невозможно. Я не стала проверять достоверность рекламы и без труда отыскала в связке заметный в силу своей уникальности ключ.

Он подошел с первой же попытки.

Я оказалась в изысканном, хотя и со следами запущенности, вестибюле. На лестницах лежали ковровые дорожки, а в кадках росли пыльные пальмы.

Я надеялась застать свою новую знакомую в кабинете хозяина. Поэтому без раздумий поднялась на второй этаж. Коридор второго этажа не имел окон, а света в нем не было, поэтому мне пришлось продвигаться по нему чуть ли не на ощупь.

Дверь кабинета оказалась закрытой, и за ней не было слышно никаких признаков чьего-то присутствия.

Я торкнулась еще в пару дверей, но с тем же результатом. Открывать их не имело никакого смысла.

В конце коридора я отыскала выключатель и нажала на кнопку. Под потолком загорелась единственная лампочка в огромной старомодной люстре, некогда претендовавшей на изысканный вкус, а теперь неуместной и театральной.

Помещение с улицы казалось мне значительно больше. Внутри оно напоминало средних размеров особняк нашего времени, ненамного превосходивший по размерам мой собственный дом.

И это неудивительно. Насколько я понимаю, в этом «Доме отдыха» никогда не было массового контингента. А для троих-четверых гостей и этого было предостаточно.

Я проверила все двери на этаже и никого не нашла. Этаж пустовал. Я снова спустилась вниз.

Теперь я обратила внимание на дверь рядом с парадной лестницей. Прямо за ней начинался коридор, не менее длинный и еще более запущенный, чем на втором этаже. Уют здесь никого не интересовал.

Благодаря отсутствию в здании людей, каждый звук обращал на себя внимание. Не успела я осмотреться, как услышала то, что ожидала услышать меньше всего: за одной из дверей звучала музыка…

Я не считаю себя знатоком, но эту мелодию узнала сразу. Торжественная и драматичная Седьмая симфония Бетховена. Такая же неуместная здесь, как шикарная люстра на втором этаже.

Готовая к любой новой неожиданности, я сняла с предохранителя пистолет…

В таких случаях надо или вышибать дверь одним духом, или действовать как можно осторожнее.

Я приоткрыла дверь на несколько миллиметров, чтобы сначала оценить обстановку внутри, а потом уже действовать. Меньше всего мне хотелось открывать стрельбу без достаточного к тому повода. Мне вообще не нравятся методы американской полиции, особенно те, которые так любят демонстрировать в боевиках.

То, что я увидела, заставило меня убрать пистолет и войти без стука. За столом сидела, а лучше сказать, лежала женщина в нижнем белье. Перед ней стояла полупустая бутылка коньяку и бокал с остатками напитка на дне.

Она спала, и нетрудно было догадаться, чем она занималась последние два часа.

Если такое приключалось с ней нередко, то неудивительно, что в отсутствие хозяина тут происходили чрезвычайные происшествия.

Комната, скорее всего, была ее кабинетом. И стол, за которым она «угощалась», был ее рабочим столом.

В углу стоял музыкальный центр, откуда и исходили привлекшие меня звуки.