– Извини, Слоник, но у нас большие проблемы с теми милыми ребятами, которых ты видел на фото. Кстати, шлепни-ка нам еще пару копий!
– Нет проблем!
Через несколько минут у нас были еще два набора фотоснимков, сыгравших столь роковую роль в судьбе Елены Максимовской. Надеюсь, что единственным человеком, которому они еще раз помешают спокойно жить, будет генерал Кречетов. И больше никому.
– А ведь у нас еще есть дневник! – вспомнила я уже в машине.
– Действительно! Про эту улику я совсем забыл! – Лисовский достал записную книжку, найденную мною в тайнике Максимовской, и открыл ее на первой странице. – Дата первой записи – январь тысяча девятьсот девяносто восьмого. Почти год назад!
– Это нас не интересует. Давайте посмотрим последние записи! Там должен быть ключ к разгадке ее гибели. Правда, по-моему, и так все ясно.
– Ясно только то, что наиболее вероятный претендент на пост губернатора области одновременно является лидером фашистской партии. Кстати, интересно, какой?
– Я слышала, что его обвиняют в том, что он приютил у себя в военно-спортивных лагерях боевиков из разогнанного недавно «Национального фронта». Теперь понятно, что обвинения обоснованные. И люди в нацистской форме как раз из этой самой партии.
– Уроды! – зло сказал Лисовский.
– Куда уж уродливее! – согласилась я. – Вам, кстати, куда?
Мы снова были на Московском. Мой «гольф» ехал по направлению от центра города, в сторону района, где меня с нетерпением ждал мой клиент – Стас Головин.
– Я живу на Садовой улице, за мостом! – сказал Лисовский.
– Это мне по дороге! Так что? Будем читать дневник?
– Попробуем! Сейчас посмотрю, что там за записи в конце. – Он начал листать маленькие мелко исписанные странички. – Ну у нее и почерк! Прямо с лупой надо читать! Это не то… Ага! По-моему, нашел! Запись двухнедельной давности… Читать?
– Попробуйте! – ответила я.
Он начал читать при свете фонарика салона, постоянно сбиваясь, с трудом разбирая незнакомый мелкий почерк…
* * *
ДНЕВНИК ЛЕНЫ МАКСИМОВСКОЙ
14.01.99.
Репортер должен работать на острие. Я так считаю. А о каком острие может идти речь в нашей провинциальной глуши? Это тебе не Колумбия, не Сальвадор, это даже не Москва. У нас и мафия какая-то домашняя – один незаконный оборот куриных окорочков. Обхохотаться можно! А я хочу настоящей сенсации, чтобы кровь из ушей от напряжения! А вот Сашка меня не понимает – сидит на своей дурацкой криминальной хронике, пишет про угнанные машины и ДТП. Скука!
15.01.99.
Ну вот! Начальство меня подключило к освещению предвыборной кампании губернатора. Какая проза! Езжу с Пашкой Кононовым по кандидатам, Пашка с магнитофоном, я с фотоаппаратом. Он записывает их предвыборный бред, а я снимаю их лоснящиеся морды. Противно!
16.01.99.
Сегодня были в штабе у генерала Кречетова. Серьезный дяденька. Чтобы к нему попасть, пришлось пробиваться через двух головорезов в штатском, как будто он уже губернатором стал! Оказывается, наше начальство что-то напутало и предварительно его не предупредило, что мы приедем. Пашку чуть не побили! Но потом появился сам генерал и очень любезно нас принял. Но самое интересное я заметила, когда мы уходили. Один из охранников читал «Майн кампф» Гитлера! Интересные люди охраняют самого демократичного из кандидатов!
17.01.99. Я решила получше изучить личность этого самого генерала Кречетова. Что-то мне подсказывает, что тут скрывается какая-то тайна! И я ее открою! Может, это и есть звездный час репортера?
18.01.99. Снова пришла в штаб к Кречетову. Сказала охраннику, что хочу помогать генералу в его предвыборной борьбе, что на меня произвела впечатление его предвыборная платформа, и так далее – полная лабуда! Охранник мне, по-моему, тоже не поверил, но мне опять повезло – приехал сам генерал. Я подошла к нему и сказала, что хочу с ним работать. Он пригласил меня к себе в кабинет, угостил коньяком, сказал, что ему очень нужны преданные люди в среде журналистов. Но сказал еще, что предательства просто не потерпит. Не знаю, что уж он там имел в виду, но прозвучало это как-то угрожающе.
19.01.99. Сашка, дурак, сделал мне предложение! Нашел время – я тут решила заняться политикой, а он со своей любовью. Пришлось отговориться, что вроде как я вначале хочу встать на ноги, заработать определенный авторитет и так далее. Обиделся. Я же ему ничего не рассказывала про то, что теперь я в штабе у Кречетова. Генерал, кстати, по-моему, ко мне неровно дышит. И это можно использовать в своих профессиональных целях. А этот ревнивый тип Харламов не переживет, если узнает!
* * *
– Ну как? – Лисовский закончил читать и посмотрел на меня. Мы уже почти доехали до моста, за которым он жил.
– Невероятно! Там еще записи есть?
– Еще две странички – и все! – Лисовский пролистнул книжку. – Обрывается на двадцать пятом января. За неделю до гибели Максимовской.
– Грустно – человека уже нет, а здесь его жизнь, его мысли, надежды, несбывшиеся мечты.
– Наша с вами работа, уважаемая Евгения Максимовна, совершенно не оставляет места для той сентиментальности, которую вы пытаетесь сейчас проявить! – сказал Лисовский чуть насмешливо. – Мы спасаем людей от таких вот типов, как этот Кречетов и иже с ним. Спасаем, а не жалеем!
– Да, но мы-то тоже люди! – сказала я. – Вы уже приехали?
– Да! Мне чуть подальше за перекресток – там я выйду.
– Может, оставите мне дневник?
Он замялся.
– Вообще-то это улика. Но так и быть… Если, конечно, вы мне его завтра с утра закинете в управление.
– Разумеется! Уж до утра-то я его дочитаю!
– А может, заедем ко мне – дочитаем вместе? Я вас кофе угощу! – Лисовский посмотрел на меня с какой-то особой надеждой.
– Я бы, конечно, с удовольствием, но у меня клиент дома один сидит! – ответила я. – В сложившейся ситуации это может оказаться опасно!
– Да на час, не больше! Ничего с ним за это время не случится!
«А почему бы и нет? – возникла у меня крамольная мысль. – Почему бы мне действительно не заехать к этому приятному молодому человеку на чашечку кофе? В конце концов, что может произойти за час или за два?»
И, допустив в своем воображении это весьма легкомысленное для Евгении Охотниковой решение, я начала претворять его в жизнь.
– Ну что же, кофе так кофе, ваше предложение принимается. Куда ехать дальше? – Я притормозила на повороте за мостом и вопросительно посмотрела на Лисовского.
– Вон тот дом – видите? – Он показал на стоящую отдельно девятиэтажку.
– Вижу.
– Там-то я и живу. Прямо по дороге мы до него и доедем.
Через десять минут мы уже сидели на отделанной деревянными рейками кухне старшего оперуполномоченного Лисовского. Несмотря на то, что женщинами в его квартире даже и не пахло, кухне этой могла бы позавидовать любая самая искушенная хозяйка: все здесь было на самом высоком уровне.
Создавалось впечатление, что все свободное время, незанятое борьбой с преступностью, Лисовский отдает кулинарии. Здесь и печка-гриль, и кухонный комбайн, и набор стильных блестящих кастрюль, и масса еще черт знает каких кухонных принадлежностей – откуда только скромный работник внутренних органов брал на все это деньги?
– Сейчас я сварю кофе, а вы пока можете продолжить чтение дневника! – сказал Лисовский, доставая из шкафа кофейную турку, небольшую кофемолку и пакет с зернами «Арабики».
– Хорошо! – Я взяла в руки записную книжку и нашла место, на котором остановился Сергей.
* * *
ДНЕВНИК ЛЕНЫ МАКСИМОВСКОЙ
20.01.99.
Нет, этот Кречетов точно ко мне неровно дышит! Неужели и вправду мне так повезло? Сегодня он предложил мне помочь подготовить ему предвыборные тезисы к завтрашнему выступлению на телевидении. Я, естественно, согласилась. Не сомневаюсь, что он попытается со мной сблизиться. А там я уж вытащу из него все, что мне надо! Лишь бы этот генерал действительно клюнул и ничего не заподозрил!
21.01.99.
Как я и предполагала, Кречетов вчера вечером пытался ко мне приставать самым наглым образом! Я даже чуть не съездила по его лощеной физиономии! Но вовремя спохватилась и перевела все в форму мягкого вежливого отказа. Мол, я девушка скромная и не могу вот так, сразу, уступить, в сущности, незнакомому мне мужчине. Слава богу, он поверил! И пригласил меня в ресторан. Но это будет только сегодня вечером.
А вчера я придумывала для него новую жвачку для телевизионщиков. Причем, пока я это делала, он вел по телефону какие-то странные разговоры – про какой-то съезд какой-то партии, который должен состояться в каком-то лагере. Очень интересно! Собственной партии как таковой у Кречетова нет – он выдвигается как самостоятельный кандидат. И об этом гремит на каждом углу – мол, я не «белый», я не «красный», ребята, я просто «ваш», то есть «свой». А тут какая-то партия без названия – по телефону он так и сыпал: партия нуждается в укреплении, необходима чистка рядов партии и так далее.
