Все, хватит! В общем, решаем так: пока я спала, у меня была галлюцинация, плеснула в камышах крупная щука, маньяк, преследующий Алевтину, остался далеко в городе. С такой установкой я вернулась к себе в комнату и извлекла из-под кровати сумку.
Во-первых, я достала оттуда два чехла по три ножа в каждом. Если кто не знает, ножи — это моя страсть. Больше всего на свете я люблю именно это оружие. Поэтому я с удовольствием прикрепила футляры к своему ремню. Они смотрелись ненавязчиво, как футляры для обычных туристических инструментов. Никто не заподозрит, что у меня на поясе болтаются целых шесть человеческих жизней, а то и больше!
Кроме этого, я достала из сумки мощный фонарь. Уж эта вещь мне сегодня точно понадобится.
Покрутив в руках пистолеты, я после некоторых раздумий бросила их назад в сумку. Эти игрушки мне пока вряд ли будут полезны. Светошумовые гранаты я тоже оставила в сумке. Если что, у меня еще будет время за всем этим вернуться.
Но потом, подумав, что дверь в комнату весьма ненадежна и практически кто угодно может в нее войти, я все же достала пистолеты и гранаты и аккуратно разместила их у себя под одеждой так, чтобы снаружи не было заметно, что я — ходячий арсенал.
Я в последний раз проверила, все ли взяла, и вышла из комнаты. Мой рабочий день, а точнее вечер, начинался. И ночь, которая последует за ним, обещала быть веселой.
Стол перед домом ломился от невесть откуда взявшегося угощения. Здесь была красная и черная икра, буженина, порезанная тонкими ломтиками ветчина, колбасы нескольких видов. Все это было разложено по одноразовым тарелкам и образовывало некое подобие шведского стола. Скоробогатов колдовал около мангала, ловко переворачивая сразу десяток шампуров с аппетитными румяными кусками шашлыка. По всему острову распространялся характерный острый запах, точнее, целый букет запахов: сочного жареного мяса, дыма, уксусной кислоты и лука.
Рядом со столом стоял ящик водки. Водка была местного производства, но дорогая. Когда я вышла из домика, Горбунов как раз открыл одну из бутылок и разливал ее содержимое по простым граненым стаканам.
— Ты пьешь сегодня? — Рядом со мной стоял неизвестно откуда взявшийся Аркадий.
— Нет. Как ты уже знаешь, я при исполнении.
— Жаль. А я-то думал, ты составишь мне компанию. Мы ведь с тобой без пары.
— Мне пара не нужна. Я привыкла работать соло. А вот ты… Впрочем, это твои проблемы.
— Не будь такой жестокой!
— Аркадий, не забывай — это ты отдыхаешь, а я работаю!
— Да ничего с Алевтиной не случится.
— Если ты не перестанешь приставать ко мне с дурацкими предложениями, я привяжу тебя к дереву так, что сам ты никогда не отвяжешься! И будешь куковать до завтрашнего дня! Кстати, а где Басов и Вероника?
Мадам Горбунова и Алевтина Павловна сидели рядом со столом. А вот дамского угодника Басова нигде видно не было. Впрочем, его подружки тоже.
— Оставь их! Пусть влюбленные наслаждаются друг другом! — мечтательно произнес Аркадий.
— Ну что же, пусть наслаждаются! Лишь бы не забывали о своей безопасности! — пошутила я, вспоминая известную рекламу противозачаточных средств.
— Так я несу тебе выпивку?
— Только воду!
— Ну, воду так воду, — грустно проронил Аркадий и пошел к столу.
В это время откуда-то из леса показался Годецкий.
«Вот еще один тип без пары и тоже будет приставать с дурацкими предложениями!» — возникла у меня мысль, как только я его увидела.
— Женечка, вы выпьете со мной? Я никогда не пил с русскими женщинами. Особенно с такими красивыми, как вы! — Мои худшие опасения подтвердились.
— К сожалению, должна вас разочаровать — я не пью!
— Что, совсем? — удивился Годецкий.
— Ага. Совсем.
— И как же вы живете?
— Так и живу!
— Не понимаю. Русская женщина — и не пьет!
— Вы плохо знаете русских женщин.
В это время как назло вернулся Аркадий с двумя стаканами в руках. Один из них он протянул мне.
Понюхав, я убедилась, что в нем действительно вода. Но Годецкий этого не знал. И на его лице отразилась совершенно искренняя обида.
— Неужели нельзя было прямо сказать, что вы на сегодня заняты! Так нет же: «Я не пью», — проворчал он и с оскорбленным видом удалился.
— Что это с ним? — удивился Аркадий, глядя ему вслед.
— Ничего. Еще один оставшийся без пары.
— А! Понятно. Так ему и надо. Хоть не я один такой несчастный.
— И отчего же ты такой несчастный? — К нам, расплываясь в своей любимой улыбке хищницы, приближалась Алевтина Павловна, слегка покачиваясь. — Почему это ты несчастный в мой праздник?
— Да нет, я только рассказывал Жене о том, сколько у меня творческих планов и как я несчастен, что не могу их претворить в жизнь, — почему-то смутился Аркадий.
— Вот такие мы, актеры, — залилась дурацким смехом Алевтина. От нее уже здорово попахивало водкой. Видимо, она начала употреблять сей напиток намного раньше нас.
— Женя, у меня сегодня юбилей, — зачем-то сообщила она мне потрясающую новость.
— Я знаю, — кивнула я.
— Вот и хорошо. Вы только моего Аркашу не обижайте — он у меня хрупкий и ранимый. — И она попыталась похлопать Аркадия по щеке.
Но, потеряв равновесие, чуть не упала, благо Аркадий успел ее подхватить.
— Господи, где ты уже успела набраться? — тихо выругался он. Потом смущенно посмотрел на меня и пожал плечами. — Пойду посажу ее куда-нибудь.
— Не надо меня сажать! — закричала вдруг Алевтина. — Я еще ничего такого не сделала, я еще никого не убила.
— Господи, Аля, о чем это ты? — К нам подскочил Скоробогатов, и они вместе с Аркадием отвели плачущую актрису в сторону, где усадили ее на скамейку.
— Когда она успела так набраться? — спросила я у Скоробогатова.
— Да начали мы немного с Горбуновыми! — ответил он.
— Ничего себе, немного! Да она же на ногах не стоит!
— А ей много надо, что ли? — зло ответил Скоробогатов.
— Давайте все-таки поднимем первый тост, — сказал Горбунов и поднял руку с зажатым в ней граненым стаканом.
— А это вовремя? — спросила я Скоробогатова.
— А! — только сокрушенно махнул рукой он, не отходя от своей перебравшей супруги.
— Я хочу поднять этот бокал за нашу звезду, за ту, чей талант ведет наш коллектив от успеха к успеху, от премьеры к премьере! За наше сокровище!
За Алю Скоробогатову!
* * *
Неожиданно откуда-то из леса раздался пронзительный женский крик, точнее, даже визг. Кричала явно очень испуганная девушка.
— Что это? — спросил стоявший рядом со мной и еще не успевший захмелеть Аркадий.
Кроме него и меня, похоже, крика никто не слышал. По крайней мере компания у стола продолжала галдеть как ни в чем не бывало.
— Не знаю! — сказала я. Из женщин отсутствовала только Вероника. Алевтина продолжала горевать на той же скамейке, куда усадили ее Аркадий с Георгием Михайловичем, мадам Горбунова находилась рядом с ней. За столом чокались гранеными стаканами их мужья. Годецкий, после того как я его обидела, вообще испарился в неизвестном направлении.
— Оставайся здесь! — сказала я Аркадию и побежала в лес, в сторону, откуда раздался крик.
Я включила фонарь. В свете его сильного луча окружающие меня деревья выглядели довольно зловеще. Казалось, что меня преследуют какие-то мрачные тени. Ветви высоких вязов неожиданно превратились в костлявые руки, которые тянулись ко мне со всех сторон. Кыш! Я никогда не боялась темноты, ни в детстве, ни тем более сейчас!
Женщина закричала еще раз. Теперь крик прозвучал где-то слева. Просто крик без каких бы то ни было членораздельных фраз.
— Эй! Вероника! Басов! — закричала я. — Вы где? Что случилось?
Слева раздались женские всхлипывания. Пробиваясь сквозь колючий кустарник, я бросилась в ту сторону.
— Вероника! — снова позвала я.
— Я здесь!
— Где? — Я сделала еще несколько шагов.
— Басов без сознания! — раздался совсем близко плачущий голос Вероники.
Я оказалась на небольшой поляне. Где-то впереди было слышно, как плещутся волны — река была метрах в десяти отсюда.
Я осветила поляну своим фонарем. Первым делом его луч высветил лежащего на земле человека. Это был Басов. Рядом с ним на коленях стояла Вероника. Когда луч фонаря осветил ее лицо, она инстинктивно прикрыла рукой свои испуганные, заплаканные глаза.
— Женя! На нас кто-то напал! — прокричала она сквозь слезы.
— Кто?
— Не знаю! Было очень темно, и я не смогла его разглядеть!
— А что с Басовым?
Я вновь направила свет фонаря на Басова. Рядом с его головой предательски торчал из земли довольно острый пенек. Глаза актера были закрыты. Я первым делом дотронулась до яремной вены на шее — пульс был стабильный, хоть и редкий.
— Он упал?
— Да!
— Понятно! Упал и ударился головой о пень!
