В пяти часах от Рейкьявика Джимми въехал на парковку под зданиями «Гринвич Плаза». Он поставил свой потрепанный синий «БМВ» – двести пятьдесят тысяч миль пробега – между новейшей моделью «Мерседеса» и двухцветным «Мазератти». Потом вернулся к въезду и пошел мимо такси, стоящих слева у платформы «Метро Норт».
На поезде добираться сюда удобнее, чем на машине, и не так неловко. Но Кьюсак теперь работает в продажах. Ему нужна мобильность, на случай если неожиданно потребуется встретиться с клиентом. К тому же он любил, когда из окон машины ревет Рой Орбисон. Так что Джимми решил ездить до тех пор, пока не найдет свой клад в «ЛиУэлл Кэпитал» или пока не устанет от You Got It.
Джимми уже чувствовал трепет первого дня, его сладость и горечь. «ЛиУэлл Кэпитал» предлагал ему начать сначала. Он – неофициальный ученик Сая Лизера, становящегося легендой Хеджистана.
Сладость: если рынки пойдут ему навстречу, Кьюсак решит свои денежные беды в феврале, когда выплачиваются премии. Если немножко повезет и он утроит активы «ЛиУэлл Кэпитал», то сам войдет в легенды. Он сможет претендовать на свое законное место среди богов Гринвича.
Горечь: у Кьюсака нет формального контракта. Отец Эми ничего не знал о проблемах Джимми с ипотекой или его устном соглашении с Лизером. Однако Калеб вечно проповедовал: «Все должно быть на бумаге». Мысли Кьюсака выписывали кренделя; внезапно он засомневался, что Сай сдержит свое слово.
«Литтон» исчез после отправки того письма. А вот Алекс Краузе оказался настоящей головной болью. Агент из «Чейз Ауто Файненс» уже звонил дважды, и каждый раз задавал один и тот же главный вопрос: «Когда вы заплатите нам деньги?»
Кьюсак впервые вошел в «ЛиУэлл Кэпитал» как сотрудник компании, и Аманда громко объявила:
– Доброе утро.
– Рады видеть вас, – добавила Никки; сияющее лицо и хриплый голос.
Обе женщины носили в офисе – девятнадцать градусов, свежо – легкие кардиганы. Никки заменила свой гвоздик с бриллиантом на другой, с синим камнем. Новый сиял ярче, менее элегантный, но таинственный и манящий.
– Приятно видеть вас, – ответил Кьюсак, нацепив свою кривую улыбку, и пожал женщинам руки.
Он позабыл, какая Никки маленькая, не выше метра шестидесяти. А может, просто не обратил внимания в дымке интервью.
– Сай уже рассказал всем, какой вы замечательный, – сказала Никки.
– Шутите? Я весь трепещу.
– Пойдемте внутрь. Сай первым делом хочет вас видеть.
Лизер поднялся с кресла с уверенностью боксера, который тридцать секунд назад нокаутировал своего соперника. Его длинные черные волосы падали на плечи. Он протянул руку, по-рабочему грубую, и сделал приглашающий жест.
– Добро пожаловать на борт, Джимми.
– Рад быть здесь.
– Сядьте и расслабьтесь. Еще успеете наработаться.
Кьюсак осматривал офис Сая и вновь поражался этому обилию произведений искусства. На стенах не осталось и десяти свободных сантиметров. Картины занимали каждый закуток, каждый угол, любую плоскую поверхность, где можно было вбить крюк. Джимми назвал бы кабинет антикварной свалкой «брик-а-брак», если бы работы не выглядели так дорого.
– Давайте обсудим вашу ипотеку, – сказал Лизер.
– Да, к делу, – с готовностью ответил Кьюсак, надеясь скрыть свою тревогу.
– Наш юрист по недвижимости может закрыть сделку сегодня утром. Нужны только инструкции по трансферту, и мы немедленно переводим три и один миллиона куда вы скажете. Все верно, да?
Кьюсаку хотелось кричать. Хотелось выдохнуть весь воздух из легких в одном облегченном вздохе. Вместо этого он ответил самым безразличным тоном:
– Да, все верно. А что с моим рабочим контрактом?
– Готов.
– Условия, как мы обсуждали? – спросил Кьюсак, откидываясь в кожаном кресле.
– Проценты – пять и три четверти. Записано.
– Сай, это просто отлично.
– Есть только одна загвоздка.
– Да? – спросил Кьюсак, подавляя порыв добавить «они есть всегда».
– Если вы уходите из «ЛиУэлл Кэпитал», по любой причине – увольнение или работа у конкурентов, вы возвращаете мои деньги. Ваша ипотека должна быть выплачена в тридцать дней.
– Это обсуждается?
– Ни единой запятой, Джимми. Стандартный договор займа.
– Где мне подписать?
– Шэннон отвезет вас.
Через двадцать минут Шэннон припарковал белоснежный «Бентли» Лизера перед офисом поверенного, на Гринвич-авеню. За время поездки здоровяк произнес всего два слова: «привет» и «пойдем».
Кьюсак достал мобильник, набрал Смитти и сказал юристу:
– Можешь уточнить сумму моей задолженности по ипотеке?
– Когда? – удивленно спросил Смитти.
– Через десять минут.
– Чувак, это потрясающе.
– Спасибо, – ответил Джимми, подумав, что Смитти стоит исключить из своей лексики слово «чувак». – Сбрось мне ее эсэмэской.
Юрист уловил колебания Кьюсака и спросил:
– Что-то еще?
– Позвони Робби и скажи срочно подготовить соглашение о представительстве.
– Это безумие. Зачем продавать квартиру, когда проблемы решены?
– У меня больше никогда не будет таких слабых мест.
Прошлым вечером Эми согласилась выставить квартиру на продажу. Она поддержала идею переехать в пригород. Хорошо, что удалось снять этот долг. Первый платеж по новой ипотеке из «ЛиУэлл Кэпитал» только в феврале. Однако остаются проценты – 5,75 на 3,1 миллиона. 14 854 доллара, которые тикают каждый месяц, как заведенная бомба.
– Но рынок…
– Сделай, как я сказал, – оборвал его Джимми.
Пришло время двигаться дальше, оставив позади ошибку кондоминиума.
Первый день в «ЛиУэлл»…
Когда Джимми впервые увидел Виктора Ли, трейдер как раз откусил треть чизбургера, раздувшегося от грибов, бекона и красно-коричневого соуса барбекю. Не исключено, что в этой мешанине присутствовали маринованные огурцы и салат, а может, даже лук. Хотя уверенности у Кьюсака не было: изо рта Виктора не ускользнул бы даже одинокий микроэлемент, не говоря уже о каплях соуса, неизбежных у человека с меньшим ртом.
У Ли было широкое лицо, а размеров рта вполне хватало, чтобы откусить добрую половину чизбургера за раз. Но Ли остановил выбор на картошке фри, засовывая ее между чизбургером и щекой и бурча в телефон между двумя глотками.
С некоторого расстояния эти звуки – услышь их вне «Гринвич Плаза» – можно было бы принять за спаривание моржей.
Ведущий трейдер бросил один взгляд на Сая и еще один – на нового парня. Виктор что-то хрюкнул в телефон, то ли «мне пора», то ли «пойду поем». Разобрать яснее мешали пятнадцать сантиметров чизбургера.
– Виктор Ли, – представился он, сорвав с себя легкую гарнитуру и швырнув ее в сторону стены с тремя тридцатидюймовыми ЖК-мониторами.
Потом несколько раз моргнул. На носу Ли красовались очки в роговой оправе, короткие жесткие волосы торчали ежиком. Виктору было лет тридцать, но он походил на персонажа из 50-х.
– Познакомься с Джимми Кьюсаком, – сказал Лизер. – Он – новое лицо наших продаж.
Кьюсак потряс руку Виктора:
– Много о вас слышал.
– Вон там, – продолжал Лизер, – Билл. Это Адам. А это Дэвид. Они все трейдеры, под началом Виктора.
Кьюсак пожал каждому руку.
– Ты хорош? – спросил Ли без тени юмора.
Один из младших трейдеров закатил глаза. Другие смотрели на Джимми. Им уже приходилось наблюдать за Виктором.
– Нам, Кьюсак, всякий отстой не нужен.
Отрывистое произношение Ли выдавало долгие годы на улицах Гонконга. Метр шестьдесят семь, семьдесят пять килограмм и ни капли жира. Он походил на старомодный пожарный гидрант, который вместо воды извергает тестостерон.
– Я подойду, – ответил Кьюсак.
Он по собственному опыту знал, что для укрощения таких говорунов лучше всего подходит техника выматывания. Принимайте удары, пока человек сам не заговорит себя до изнеможения. А потом отправьте его в нокаут парочкой дерзких комбо. Он насмотрелся на таких Викторов Ли в «Голдман Сакс» и других конторах. Джимми доводилось спарринговать с лучшими.
– Ты хоть представляешь, Кьюсак, чем мы здесь занимаемся?
– Делаете деньги.
– Эй, Сай, – впервые ухмыльнувшись, заметил Виктор, – мне нравится этот парень.
Ведущий трейдер повернулся к Кьюсаку:
– А что еще, новичок?
Джимми замялся и взглянул на босса. Лизер молчал. Он смотрел на своих сотрудников, невыразительностью лица соперничая с дыней.
– Я не видел портфеля, – начал Кьюсак, – но знаю, что «ЛиУэлл» сосредоточена на горстке компаний. Вы покупаете огромные пакеты акций, но не даете ценам идти вверх. Сай сидит в совете «Бентвинг Энерджи», где не боится раздразнить остальных.
– Ты ни хрена не знаешь, – выпалил Виктор. – Вот правильный ответ.
– Простите?
– Никто не знает, что мы делаем, – ответил Виктор, подчеркивая паузами слова. – Мы никому ничего не говорим. Иначе каждый придурок в Гринвиче последует нашему примеру.
