Ознакомительная версия.
– Не узнаешь?
Леша недоуменно воззрился на Милану. Раз она обращается к нему на «ты», значит, они знакомы. Но он, убей, не мог вспомнить эту женщину. По всей видимости, она обозналась и приняла его за кого-то другого.
– Простите, я вас не знаю…
– Ты просто меня не узнаешь, – перебила его Милана. – Но если покопаешься в памяти, то припомнишь девочку, которой на новогодней елке подарил конфету «Мишка на Севере». Именно там мы с тобой познакомились.
Леша мгновенно вспомнил девочку и конфету, которой пожертвовал ради нее.
Их, детдомовцев, повезли на кремлевскую елку. Не всех, только тех, кто чем-то отличился. Назаров, например, попал на мероприятие благодаря своим спортивным достижениям, он лучше всех ровесников бегал и прыгал и обычно на районных спартакиадах занимал призовые места. Детей на елку свезли из всех московских детдомов, так что Леша мало кого из присутствующих знал и с интересом на всех поглядывал. Толстую девочку он заметил сразу. Да и нельзя было ее не заметить – она оказалась как минимум вдвое шире остальных. Огромная, неуклюжая, в нелепом платье, которое обтягивало ее телеса так сильно, что была видна каждая складка, она вызвала у Леши жалость. Представив, как тяжко ей приходится в жестоком детдомовском мире, он подошел к девочке и сунул ей в руку конфету. Конфета была очень вкусной – «Мишка на Севере», Лешу одарила ею Снегурочка, и он с радостью съел бы ее сам, ведь детдомовцы видели такие лакомства не часто. Толстушка приняла угощение с таким удивленным лицом, что Леша не сдержал улыбки. Девочка улыбнулась в ответ и спросила:
«Как тебя зовут?»
«Леха», – представился он.
Толстушка хотела что-то сказать, наверное, назвать свое имя, но тут ребят закружили в вихре хоровода, и они потеряли друг друга. Еще раз Леша увидел толстушку, когда она читала стихотворение Деду Морозу. Делала она это прекрасно, и будь на ее месте другая, все бы ей похлопали. Но выступление девочки дети сопроводили издевательским смехом и обидными репликами. «Вот это слониха!», «Ну и туша!», «Беременная гиппопотамиха!» – слышалось со всех сторон. Дети не выкрикивали эти оскорбления, а всего лишь проговаривали, но девочка все равно слышала их. Однако делала вид, что ей все равно, какими эпитетами ее награждают, и продолжала декламировать стих.
– Вспомнил? – спросила Лана.
– Да. Ты прекрасно читала стихи.
– Это правда. Но запомнилась я тебе не поэтому, согласись?
– Не буду спорить.
– Я была кошмарно толстой.
– Зато сейчас прекрасно выглядишь, – не покривил душой Леша.
– Спасибо.
– Вес с возрастом ушел сам?
– Если бы! С возрастом я стала еще быстрее поправляться. В семнадцать весила сто тридцать килограммов.
– И как же ты смогла похудеть?
– Смогла, – пожала плечами Лана. Она не любила рассказывать о своей мучительной борьбе с лишним весом. А от тех, кто не знал ее девочкой, она тщательно скрывала тот факт, что когда-то она напоминала беременную бегемотиху. Лана даже сожгла все свои детские фотографии.
– У меня коллега страдает лишним весом. Так он какое-то кольцо вшил в себя. Звенит теперь, проходя через рамки металлоискателей.
– Я слышала про такие операции. Но не прибегала ни к одной. Худела сама.
– Еще раз прими от меня комплимент. Выглядишь великолепно.
– Ты тоже. Такой мужественный…
– Не смущай меня, – хмыкнул Леша.
– После той елки мы ведь еще раз с тобой встретились, помнишь?
– Нет, извини.
– На автобусной остановке…
– Ах да, точно!
Назарову не терпелось поскорее перейти к разговору о покойном, но Милана, похоже, была настроена совсем на другой лад. Ей хотелось вспоминать былое. Как будто этого былого было не два эпизода, а как минимум двадцать два.
– Можно я задам тебе несколько вопросов? – решился-таки Леша.
– Да, конечно. Присаживайся.
Он опустился на стул. Лана тоже села. Но не в свое кресло, а на стол. Рядом с ним. Ее колени оказались у лица Назарова. И он не мог не отметить, как они изящны. Просто не верилось, что когда-то у Ланы были слоновьи ноги. С трудом оторвав взгляд от ее коленей, Назаров задал первый вопрос:
– Сколько лет Файзаров проработал в компании?
– Вот сколько лет компании, столько он в ней и проработал. Можно сказать, стоял у ее истоков.
– Вы и до этого были знакомы?
– Нет. Он пришел устраиваться на работу по объявлению. Я только собирала команду. И Рамиль был первым откликнувшимся. Я взяла его без рекомендаций. Но с испытательным сроком.
– Как я понимаю, Файзаров справился со своими обязанностями?
– Он оказался отличным специалистом.
– Какую должность он занимал?
– Главного экономиста. К слову, тогда он был и единственным. Это в последние годы у него появились подчиненные, и Рамиль на самом деле стал главным.
– Вы с ним хорошо ладили?
– Леша, я со всеми своими сотрудниками лажу. Потому что отношусь к ним по-родственному. Мы ведь «Семь Я»!
– А как они к тебе?
– Тоже хорошо, – пожала плечами Милана. А подумав секунду, добавила: – С уважением, но без боязни. Так я, по крайней мере, думаю.
– Файзаров не был исключением?
– Нет.
– Тогда почему он перед тобой лебезил?
– Он не…
– Вчера на стройке, мне рассказали, он вел себя как лизоблюд. Чуть ли не в ноги тебе падал.
– Ах, вчера… Да, он заискивал. Потому что я утром устроила ему нагоняй. И пригрозила увольнением. А так как работу Рамиль терять не хотел, то… – И она развела руками.
– Из-за чего ты устроила ему выволочку?
– Я узнала, что Рамиль оказывает некие услуги Сергею Феофанову. И запретила ему делать это.
– Файзаров должен был работать только на тебя?
– Нет. Он и раньше «колымил», и я была не против. Но для Сергея он подделывал финансовые отчеты. А это дело противозаконное. И если бы все их махинации всплыли, пострадали бы не только Феофанов с Файзаровым, но и мы. Я стремлюсь к тому, чтоб наша репутация была безупречной, а тут такое пятно.
– Понимаю… И что же Файзаров? Пообещал больше не сотрудничать с Феофановым?
– Сказал, что оказал тому услуги всего пару раз, и это было полгода назад. С тех пор якобы больше ни-ни. Потому что сам понял – в нехорошее дело ввязался.
– Я встречался с Феофановым час назад. И он уверял меня, что не знает Рамиля.
– Это объяснимо.
– Согласен. А вот чего я не могу объяснить, так зачем Феофанову вся эта благотворительность, если он свои отчеты подделывает.
– Не пойму связи.
– Такие, как Феофанов, на мой взгляд, ввязываются в дела, не сулящие прибыли, только затем, чтобы снизить налоги.
– Зря ты так, Леша. И среди не самых законопослушных граждан встречаются добрые люди. Нам даже из тюрем иногда деньги перечисляют, когда мы устраиваем акции. Убийцы, Леша, и грабители тоже имеют сердце.
– Угрызения совести они имеют. И страх перед тем, что настанет после того, как закончатся их земные дни. Вот и пытаются «добрыми» делами для себя на том свете «шконки» не у самой параши застолбить.
– Какой ты циничный.
– Работа у меня такая.
Милана скупо улыбнулась. Решила больше не спорить. Да и Леша не стал бы продолжать полемику на эту тему. Все равно каждый останется при своем мнении. И Феофанов, по его мнению, был одним из тех, о ком он говорил сейчас. Это точно – он и за завтра боится, и угрызениями совести мучается. Вот только что он такое натворил, что горстями сыплет денежки на благотворительность? Ходок-то у него нет…
Леша долго бы еще размышлял на эту тему, но его отвлекла Милана, предложив чаю.
Света Зарубина считала себя идеальным помощником руководителя. Она была сообразительна, расторопна, исполнительна, инициативна. И что немаловажно – не любопытна. То есть образы Шурочки из «Служебного романа» и секретарши из «Чародеев», той самой, что прослушивала стены фонендоскопом, никак не соответствовали Светиному облику. Но сегодня она превзошла и ту, и другую. Зарубиной так хотелось узнать содержание разговора Миланы с опером из уголовного розыска, что она вышла на балкон и притаилась под окном кабинета Черемушкиной. На нем стояли стеклопакеты, и ничего слышно не было, но Света надеялась, что Милана откроет форточку. Та не любила кондиционированной прохлады, поэтому обычно запускала холодок с улицы.
Однако время шло, а форточка так и оставалась закрытой. Свете пришлось смотреть «немое кино». А так как оно не сопровождалось титрами, понять что-то было крайне сложно. Она отметила, что капитан Назаров чертовски хорош собой!
Света самой себе не поверила, когда при взгляде на него в голове у нее прозвучало: «В такого я могла бы влюбиться!»
Алексей уже скрылся за дверью Миланиного кабинета, а Зарубина все удивлялась себе. Надо же! Сколько лет жила, и никто не нравился, а тут вдруг…
С чего бы?
Да, конечно, капитан Назаров мужчина симпатичный. Но не сказать, что писаный красавец. Покойный Файзаров был гораздо интереснее. Черноглазый, полногубый, с кудрями до плеч, Рамиль походил не столько на татарина, сколько на испанца. Женщины от его внешности голову теряли. А вот Свету она оставляла равнодушной. Тогда как среднестатистическая славянская физиономия капитана Назарова разбередила сердце ее до такой степени, что оно сейчас прыгало в груди как теннисный мячик.
Ознакомительная версия.
