Ознакомительная версия.
Через час Леша отправится в порт, который просматривается с балкона, и выйдет в море. Корабль, на котором ему предстоит работать матросом, называется «Бывалый». Ему лет сорок, не меньше. Леша помнил это судно. Когда-то оно носило имя «Юнга-1». Был и второй «Юнга», но он уже списан и стоит в старом доке, ржавеет. А «первый», теперь «Бывалый», все еще на ходу.
Зазвонил телефон. Леша протянул руку через распахнутую балконную дверь и взял мобильник с подоконника.
— Слушаю.
— Доброе утро, друг! — Это был Валера. Земских скинул ему свой новый номер.
— Доброе. Как ты там?
— Барствую в твоих хоромах.
— В баре еще что-то осталось?
— Я тебя удивлю, сказав, что еще не начал его разорять?
— О да.
— Я непредсказуем, как это здорово! — Фомин мерзко захихикал, явно подражая какому-то герою комедийного сериала. — Ну как ты там?
— Собираюсь на работу.
— А чего поздно так? Я думал, рыбаки уходят в море с рассветом.
— Да. Но сегодня мы будет драить палубы и трюмы. В море не каждый день выходят.
— То есть ты, по сути, уборщиком устроился?
— Матросом, Валера.
— Слушай, я чего звоню… Кроме того, чтоб узнать, как твои дела! Твоя травница вчера приходила. За вещами.
Земских вспомнил о том, что ключи от его квартиры так и остались у Оксаны.
— Забрала?
— Не-а.
— Почему?
— Я ей не позволил.
— Как это, не позволил? — Леша, прижав телефон к уху, стал доставать вещи, чтобы одеться.
— Я же не знаю, что именно ей принадлежит. Прихватила бы еще чего-нибудь.
— Фомин, ты вообще, что ли?!
— Нет, а чего? Ты оставил меня за хатой присматривать, я ответственен за каждую вещь в ней. Поэтому звоню, чтобы узнать, что можно отдавать, а что нет.
— Все, что захочет, пусть забирает. И не волнуйся, на бар она не покусится. Оксана трезвенница. Все, Валерка, рад был тебя слышать, но мне нужно собираться.
— Пока. Не пропадай.
И отключился, а Леша оделся, собрал сумку и покинул гостиницу.
В порту его встретил капитан «Бывалого» Артур. Красивый седовласый мужчина с пронзительными карими глазами и морщинистым, загорелым до черноты лицом был знаком Земских. Когда он, мальчишкой, крутился в порту, Артур работал на «Юнге-2» рулевым. Иногда он пускал пацана за штурвал стоящего на якоре корабля, и Лешка представлял себя повелителем морей. Артуру было тогда лет двадцать пять — двадцать семь, но в его волосах уже поблескивали серебристые нити, а от уголков глаз бежали тонкие лучики морщин. Он был красавцем, и тогда юному Леше мечталось иметь именно такую внешность, а с возрастом Артур как будто только лучше стал. Есть такие мужчины, которым года придают шарма. Например, Шону Коннери. Или Роберту Дауни-младшему. Артур был чем-то средним между тем и другим.
Мужчины поздоровались и крепко пожали друг другу руки.
— Я тебя помню, — сказал Артур. Когда-то он казался высоким, теперь выяснилось, что бывший рулевой, а ныне капитан «Бывалого» едва дотягивает Леше до подбородка. — Ты тот малец, что мечтал добраться до маяка.
— Да, это я. Меня Алексеем зовут.
— Когда Эдик сказал мне, что нужно взять матросом одного хорошего парня, я не удивился. Он частенько пристраивал неблагополучных ребят, чтобы они делом занимались, а не маялись дурью. Но я никак не думал, что на моем корыте драить палубы будет столичный сорокалетний хлыщ.
— Мне тридцать шесть, и я не хлыщ.
— Да ты на свои кроссовки посмотри. В них же только в зале заниматься… Каким-нибудь пилатесом. А футболка?
— А с ней что не так?
— Она белая! Ты замараешься через пятнадцать минут.
— Вообще-то она кремовая. И я думал, у вас спецодежда.
— Ага. И молоко за вредность, — ухмыльнулся Артур. — Говорю же, столичный хлыщ. Но я тебя возьму. В память о тех временах, когда ты мечтал стать моряком. Многие пацаны на борт просились, и кого-то пускали, но твои глаза сияли всех ярче.
— Да, я горел идеей стать мореплавателем.
— Что помешало осуществить?
— Я должен был продолжить династию врачей. От меня этого ждали, и я не смог пойти против семьи.
— Жалеешь?
— Не могу сказать определенно.
— Понимаю. Дело в том, что я потомственный моряк. За штурвалом стоял и мой отец, и дед, и прадед. Он был перс, вырос в пустыне, но мечтал бороздить большие воды и мальцом устроился юнгой на корабль. Осел в этом городе, завел семью… Поэтому и я стал моряком. Хотя мечтал лечить животных.
— Вы хотели стать ветеринаром?
— Давай на «ты», у нас тут не принято «выкать».
— Хорошо, согласен.
— Я, Леша, мечтал стать ветеринаром, да… И сейчас помогаю бездомным псам и котам. Еще птиц, ежей, ужей спасаю. У меня дома две собаки, две кошки и канарейка. Еще обезьяна есть, но она обитает на корабле и считается членом команды.
— Как ее зовут?
— Его, — поправил Артур. — Это мальчик. Мартин.
— Где ты его взял?
— Нашел избитого до полусмерти в ближайшем курортном городе. Мартин кусачий, и, видимо, фотограф, что приобрел его, решил избавиться от докуки простейшим способом.
За беседой они дошли до причала. Кроме «Бывалого» там стояло еще четыре судна. И только одно новое, сверкающее свежей краской и хромированными деталями.
— Это что за белый лебедь в стае серых уточек? — спросил Леша, указав на него.
— А ты название видел?
— «Устинов», — прочел Земских. — И?..
— Забыл, что ты столичный хлыщ, — криво усмехнулся Артур. — Устинов — это региональный олигарх, подавшийся в политику. Этого, как ты выразился, лебедя он подарил мореходному училищу, в котором я учился.
— Пиарится перед выборами?
— Ясное дело. Потому что эта заморская птица на соляре не работает, а у мореходки нет денег, чтоб ее заправлять нормальным топливом. Поэтому, как правило, стоит.
В этот самый момент с соседнего корабля по трапу сбежала мартышка в тельняшке. Что-то радостно выкрикнув на своем наречии, она кинулась к Артуру, взобралась по его телу вверх и уселась на плечо.
— «Пираты Карибского моря» отдыхают, — только и мог сказать Земских.
— Мартин, знакомься, это Леша, — обратился к животному Артур.
Обезьяна, склонив башку набок, уставилась на нового знакомца умными пуговичными глазами.
— Привет, Мартин, — поприветствовал мартышку Земских.
Та снова издала какой-то звук и полезла Артуру в карман. Ничего в нем не найдя, фыркнула и, спрыгнув с плеча капитана, вернулась на корабль.
— Жвачку любит, сил нет, — сообщил Артур. — У всех тырит, потому что не даем — он ее глотает, а потом появляются проблемы со стулом.
Едва Мартин скрылся из виду, на трап вышел колоритный мужик. Лысый, мясистый, с густыми моржовыми усами и синими подводками на веках.
— Новичок? — крикнул он. И, не дожидаясь ответа, энергично замахал рукой. — Давай на борт, там работы до фига! В трюме грязища, рыба протухла, вонь, опарыши…
Леша вопросительно посмотрел на Артура.
— А ты как думал? — отреагировал капитан. — Морские брызги в лицо — это приятная часть работы, но есть и вонючая жижа, которую надо убирать.
— Я не против. — Леша стянул футболку, подставив свое бледное «столично-хлыщевое» тело под южное солнце. Все равно в трюм спускаться, авось не успеет обгореть. А кроссовки для кросс-фита, а не пилатеса, как изволил заметить Артур, Земских снимет уже на корабле. — А кто это был?
— Боцман. Его зовут Эквадор.
— По паспорту?
— Конечно, нет. Просто на Эквадоре ему сделали татухи на веках, когда он пьяный спал в каком-то борделе.
На этом диалог с капитаном закончился, Артур направился в администрацию порта, чтобы уладить какие-то дела, а Леша поднялся на «Бывалого».
* * *
Они сидели на корме и пили какую-то бурду, которую Эквадор назвал портвейном. Леша помнил по студенчеству напиток с подобным названием. Густой, красный, похожий на вишневый сок, разбавленный спиртом. Земских подозревал, что тот портвейн был далек вкусом от настоящего, но бурда боцмана от него отличалась. Однако, когда Эквадор предложил пропустить стаканчик, Леша не отказался. Он так вымотался за день, что хотелось расслабиться.
Компания их состояла из трех человек и одной обезьяны. Из людей кроме Леши и Эквадора был еще юнга Костик. Но он быстро ретировался. Как сказал, его ждала девушка, но по мнению боцмана, мама.
— Ты где купил этот так называемый портвейн? — спросил Леша, отхлебнув из граненого стакана.
— Обижаешь. Я его сам приготовил.
— Из чего?
— Секрет фирмы.
— Я упаду через какое время?
— Это настоящий пиратский напиток. От него не падают. Посмотри на Мартина. Он легче тебя раз в сто. А у него ни в одном глазу…
Это было правдой. Обезьяна тоже пила, но вид имела бодрый. К тому же, когда боцман вытащил пачку сигарет, она схватила одну и себе.
Ознакомительная версия.
