— Кепка. Обычная кепка. Правда, новая и дорогая.
— А-а… — вспомнил Ботвинник, — помню… Но я ее не подбирал. Мне принесли. Продать я пытался…
— Значит, она у вас? — оживился Грязнов. День скатился к вечеру, а ему совсем не улыбалась перспектива быть застигнутым здесь темнотой.
— Не у меня. Я отдал ее другому человеку. Одному из тех, кто напал на вас внизу. Это наши сторожа, гвардия, так сказать. Мы их пустили к себе жить, а они нас охраняют.
— Прямо как монарх рассуждаете! Ботвинник Первый, — рассмеялся Грязнов. — Мне нужно поговорить с этим гвардейцем.
— Не знаю, захочет ли он с вами разговаривать.
— А вы поинтересуйтесь! — Грязнов достал из кармана бумажник и помахал им перед носом Ботвинника. Глаза бомжа загорелись алчным огнем.
— Это вам будет стоить пятьсот рублей…
— Хорошо, — согласился Грязнов.
— Н-нет… — быстро добавил Ботвинник, — шестьсот рублей.
— Хорошо, — рассмеялся Грязнов, — но не больше.
Взяв деньги грязными пальцами и тотчас спрятав купюры за пазуху, Ботвинник ушел, шаркая ногами в разбитых ботинках. Грязнов поднял с пола журнально-газетные вырезки. В статьях, напечатанных на глянцевой бумаге, говорилось о кучке прокоммунистически настроенных, выживших из ума стариков, мешающих развитию столичного строительного бизнеса. Из них же Денис узнал, что строительство на пустыре должна была вести одна из фирм, принадлежащих Сергею Злобину.
«Тесен мир», — подумал Денис и стал просматривать черно-белые, плохого качества статьи из леворадикальных газет. Там Ботвинника называли не иначе как вождем восставшего народа, первой ласточкой сопротивления произволу «дерьмократов».
Грязнов услышал шаги и быстро положил вырезки на место. В комнату вошли Ботвинник и бородатый мужичонка с распухшим носом.
— Спрашивайте, — сказал старик и сел в кресло.
— Меня интересует кепка, которую вам отдал Ботвинник.
— Кепуля-то? — прогнусавил мужичок, осторожно трогая себя за переносицу. — Загнал я ее. Мала оказалась.
— Кому продали?
— Барыге.
— Какому барыге?
— Зовут Джеки. Крутится на Усачевке.
— Джеки? Странное имя в наших краях.
— Он и сам странный! — захрюкал смехом мужичок. — Хотите его найти — поторопитесь, а то потом в темноте не найдете.
— Ну что ж, спасибо.
— «Спасибо» в карман не положишь, — быстро буркнул тот.
Грязнов вынул из бумажника еще двести рублей и отдал их мужичку. Тот, взяв деньги, встал и, ни слова не говоря, скрылся.
— Дисциплинка у вас, однако, — заметил Денис.
— А как же? — самодовольно ответил Ботвинник. — Это моя работа. У нас без дисциплины никуда. Мы же фактически обороняем крепость. Нас в одной из газет так и назвали — «защитники Брестской крепости».
— А на экскаваторах, значит, фашисты наступают?
— Хуже, — серьезно сказал Ботвинник, — гораздо хуже.
— Можно спросить: почему вас зовут Ботвинником? — поинтересовался Грязнов, уже подходя к двери.
— Меня-то? За то, что я целый год с чиновниками нашими управляюсь. Не могут они ни меня, ни других законно выселить отсюда. Потому и зовут Ботвинником, как шахматиста известного. Ну и потом, я в свое время был мастером спорта по шахматам.
— Понятно. Ну, до свидания!
— Пока. — Старик откинулся на спинку кресла.
В этот момент в квартиру влетел второй «гвардеец».
— Все, Ботва, кондец нам! — заорал он.
— Что такое? — Старик поднялся с кресла.
— Посмотри в окно! Валить надо отсюда!
Грязнов, Ботвинник и бородач подошли к грязному окну. В сумерках было видно, что дом окружила цепь милиционеров, а возле экскаваторов суетились люди, готовя машины к работе.
— Они не могут начать снос, когда люди находятся в доме, — уверенно сказал Ботвинник.
— А нас здесь и нет. По документам-то дом пустой, — сказал «гвардеец». — Ты идешь, Борода?
— Иду! — Борода направился к выходу. — Пошли с нами, старик. Они это место к утру так заровняют, что никто и не вспомнит, что здесь дом был.
— Я остаюсь. Куда мне, на ночь глядя, из дома идти? — Ботвинник сел в кресло и достал из тумбочки бутылку с темной жидкостью.
— А ну его, психа! — «гвардеец» выбежал из квартиры, следом за ним поспешил и Борода.
Грязнов взглянул на старика. Тот спокойно отхлебывал портвейн из горлышка и посматривал в окно.
Там зажглись прожектора, освещая здание. Взревели двигатели экскаваторов, заскрипели их гусеницы. Великаны двинулись к зданию, поднимая вверх огромные руки-ковши.
— Пойдемте, Николай Васильевич, — сказал Денис, вспомнив прочитанное в одной из газетных вырезок имя старика.
Ботвинник даже не посмотрел на него. И тут первый удар сотряс здание. Грязнов бросился вниз. Он легко преодолел лестницу; мощный свет прожекторов пробивался сквозь щели в листах железа, закрывавших окна.
Денис выскочил наружу и подбежал к экскаватору, занесшему ковш для второго удара.
— Подождите! Там человек внутри! — закричал Грязнов, и рабочий отпустил рычаг.
— В чем дело? — услышал Денис начальственный голос за спиной и обернулся.
Перед ним стоял молоденький капитан милиции в начищенных сапогах и в фуражке с лихо задранной вверх тульей, со сверкающим двуглавым орлом, которого иначе называют «крабом».
— Там человек внутри. Старик. Он отказывается выходить, — сказал Грязнов.
— У меня сведения, что в здании никого нет. Мы оцепили его. А вы кто, собственно? — нахмурился капитан.
— Журналист, — соврал Денис, вспомнив, что в кармашке его портфеля лежит старое удостоверение сотрудника газеты, которое он использовал в одном давнишнем расследовании.
— Глуши пока! — приказал капитан экскаваторщику. — Документики ваши.
Грязнов подал милиционеру удостоверение. Тут к ним подошел лощеный господин в бежевом пальто с кожаным портфельчиком в руке.
— Почему приостановлены работы? — Он неприязненно посмотрел на Грязнова. — Наша компания и так несет огромные убытки из-за простоя… По плану мы уже должны почти закончить нулевой цикл.
— Плевать я хотел на вашу компанию и на ваш нулевой цикл, — сказал капитан, сунув Денису удостоверение.
— Что значит «плевать»?! — взревел господин в пальто. — Вы знаете, какие это суммы?
— Меня ваши суммы не касаются. Вы ввели в заблуждение органы правопорядка. За это, между прочим, тоже штраф полагается.
— Ни в какое заблуждение мы не вводили… — примирительным тоном сказал господин, — мы всегда дружим с органами правопорядка. Вот, например, мы выделили средства на оборудование одного из отделений милиции компьютерной техникой. И в отношении вашего отделения тоже имеются такие планы, — прозрачно намекнул он.
Но милиционер пропустил его слова мимо ушей:
— Вот журналист утверждает, что в здании находится человек.
— Какой еще человек? — разволновался господин. — Там не должно быть никого. По документам…
— Там еще и мебель не вывезена из нескольких квартир, — вставил Грязнов. — Между прочим, это умышленная порча имущества граждан.
— Занятно, — сказал капитан и подступил к хлыщу в пальто. — Вы что это на преступление органы толкаете? Да еще в присутствии прессы демократической?! — Кокарда капитанской фуражки нависла над побледневшей физиономией господина.
Двуглавый орел хищно поблескивал в свете прожекторов. Капитан косил левым глазом на Грязнова, желая видеть, какое впечатление на «прессу» производят его слова.
— Мне пора, — сказал Грязнов, понимая, что сноса дома сегодня не будет. — Завтра я еще раз загляну сюда. По следам, так сказать, журналистского расследования. Мы взяли судьбу жителей этого дома под личный контроль.
Он подмигнул господину, смотревшему на него с ненавистью, и нырнул в темному за прожекторами.
Первым, кого он встретил, пройдя сквозь милицейское оцепление, был Борода. Тот глядел на Грязнова с уважением.
— Спасли наш теремок? — Он пошел рядом с сыщиком.
— Спас. Но думаю, это ненадолго. — Денису был неприятен этот человек, так легко бросивший на произвол судьбы того, кто дал ему какой-никакой кров.
— Хотите, я вам помогу перекупщика найти? — виновато опустив глаза, спросил бомж. Видимо, проявление человеческой благодарности было для него давно забытым чувством.
— Сколько просишь? — деловым тоном поинтересовался Денис.
— На пузырь дадите?
— Поехали.
Когда они подошли к машине, Борода замялся.
— Что, передумал? — спросил Грязнов.
— На сиденье постелить бы что-нибудь… А то попорчу обивку.
Денису стало не по себе, настолько жалким показался ему в этот момент Борода. Он молча взял с заднего сиденья газету и отдал бомжу.
— А то одежка у нас, сами видите… — Нищий разостлал один газетный лист на сиденье, а другой примостил к спинке. — Опять же дух от нашего брата… тяжелый. — С этими словами он опустил вниз стекло и посмотрел на усевшегося на водительское место Дениса. — Лет десять уже в машине не ездил, — сообщил он улыбаясь. — А ведь когда-то шофером работал. Грузовик водил.
