— Сожалею. Я могу чем-нибудь помочь?
— Не думаю. Разве что у тебя найдется лишних 20 тысяч долларов.
Я немного помедлила, даже не надеясь, что все будет настолько… нет, не просто, не тот случай. Вот только я сама не могла поверить, что у меня может получиться. Сперва я думала представиться журналисткой, но раз она так много обо мне знала, вряд ли поверила бы в резкую смену профессии. Хотя, к счастью, ее сведения устарели лет на десять. Да еще это упоминание про дурь… Нет, не стоит пока об этом думать, иначе может не получиться.
— Допустим, найдется, — я посмотрела Алине в глаза, без труда прочла там обиду и недоверие. Она резко вскочила, и устремилась к выходу из кафе. Я догнала ее у самой двери.
— Сядь. Нам надо поговорить, — мягко сказала я.
— Если это какая-то дикая шутка, ты пожалеешь, что вообще меня встретила, — выдавила она.
— Поверь мне — я о многом жалею в своей жизни. Но это не шутка. Я действительно готова тебе помочь.
— Подарить 20 штук из собственных трудовых доходов? — она истерично рассмеялась, и я заметила, как на нас стали обращать внимание, — вот уж никогда не подозревала, что ты у нас альтруистка. Думаешь, я поверю, что ты готова отстегнуть мне такие деньги?
— Почему же — подарить? — взвешивая каждое слово, начала я, — тебе их придется заработать.
— Значит, мы подошли к самому интересному, — она напряглась, и я поняла, что если не потороплюсь ей все объяснить, могу все испортить.
— Мне нужна услуга. И тебе даже не придется никого убивать.
— И на том спасибо. Но что мне нужно сделать? Закрыть какое-то дело? Так я не веду следствие.
— Все намного проще, — я откинулась на спинку стула, и позволила себе слегка расслабиться, понимая, что наживку она уже заглотнула. Теперь, главное, чтобы она не сорвалась с крючка, — деньги в обмен на информацию.
— Ты хочешь, чтобы я шпионила за своими? — возмутилась Алина.
— Мне нужно, чтобы ты достала дела пятнадцатилетней давности и сняла с них копии. Я скажу тебе какие именно.
— По-твоему, эти дела стоят таких денег?
— Они интересны только мне. Поверь — для всех остальных это всего лишь куча пыльной бумаги.
— Придется поверить, — лейтенант не сводила глаз с чашки кофе, ее пальцы, сжимавшие сумочку напряглись и побелели, — я согласна. Когда я получу деньги?
— Половину прямо сейчас, — я достала из сумки книжку в мягкой обложке с иллюстрацией целующейся парочки (что может быть более невинно), и протянула ее Алине. Она удивленно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на книгу, и, наконец, сообразив, быстро спрятала, — вторую — как только копии будут у меня. И, конечно же, я хочу, чтобы это осталось только между нами.
— Могла бы не предупреждать. Я могу лишиться работы.
— Не бойся, не лишишься. К тому же, твой сын выздоровеет. Разве это не самое главное?
— Я тебе позвоню, — сухо ответила она вставая.
— Буду ждать, — сделав глоток уже успевшего остыть кофе, я прикрыла глаза, улыбаясь своим мыслям.
Одна проблема решена. Ну, почти. Совсем скоро я узнаю то, ради чего я сюда приехала, а если мне повезет — еще и вернусь домой живой. Кстати, о везении… Что-то давно нам не дает о себе знать наш преследователь. В том, что он продолжает за нами наблюдать, у меня не было не малейших сомнений. Более того — живя в доме Миши, я была просто уверена, что ни вооруженная охрана, ни сигнализация не смогут его остановить. Остается лишь догадываться, что скорая встреча с нами пока не входит в его ближайшие планы.
Мои мысли прервал звонок мобильника. Высветился знакомый номер, и с легким волнением, я тихо произнесла:
— Слушаю.
На том конце была тишина, и даже не понимая толком, что делаю, дала отбой. Я приобрела телефон недавно, взамен потерянного при похищении. Значит старый мог оказаться где угодно, у кого угодно. Внезапно, словно очнувшись, я набрала последний вызов, и замерла, ожидая чего угодно, но только не того, что спустя пары мерных гудков, кто-то снимет трубку. Не было слышно ни звука, и все же я могла в этом поклясться, что там кто-то есть.
— Просто скажите — зачем все это? — почти попросила я, хотя изо всех сил старалась придать голосу уверенность.
Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что мне не ответят. Со злостью бросив мобильник в сумку, я вышла из кафе, толком еще не соображая, что должна делать. У меня не было сомнений, что звонил именно он — преследователь. Но почему опять я? Чем я заслужила подобное внимание? И если он снова за нас взялся, не решит ли он навредить Пашке? В больнице охрана, но это мало меня успокаивала, и предупредив Михаила, что еду туда, я решила взять такси. С недавних пор я перестала пользоваться мотоциклом, теперь, когда о способе моего передвижения стало известно Диме, я не могла чувствовать себя полностью свободной. Нет, я ни в чем его не подозревала… пока что у меня не было на то оснований, но не хотелось вызывать в нем нездоровый интерес. По-моему, я и так засветилась перед ним достаточно.
До больницы я доехала минут за десять, и вошла к Пашке. Он был не один, впрочем, я ничего другого и не ожидала, когда в прошлый раз видела взгляд Юли, обращенный на моего друга. Что же, пускай хотя бы ему повезет больше, чем нам.
— Привет! — радостная улыбка на синюшной физиономии смотрелась довольно пугающе, но, видимо, мы с Юлей были не из робкого десятка.
Подойдя к Пашке, я чмокнула его в лобик, и, стерев оставленный там след от помады, спросила:
— Ну, как наш пациент?
К моему удивлению ответила Юля:
— Вы не поверите — он самый худший пациент, из всех, что у нас был. Упрямый и непослушный.
— Ну почему же, охотно поверю! Он такой с детства. И нет на него никакой управы.
— Есть! — радостно возразил Пашка, глядя на Юльку. О, ребята, да это серьезнее, чем я предполагала.
— Мне пора, — сказала медсестра, — надеюсь, под твоим присмотром он будет вести себя прилично, и не пытаться сбросить гипс и сбежать отсюда.
Мы подождали пока за ней закроется дверь, и я присела рядом с Пашкой.
— Рассказывай, — бросил он.
— Пока нечего. Живем у Мишки, ждем непонятно чего.
— А он?
— Пока ничего, но это еще не значит, что мы в безопасности. И ты должен понимать, что с такими ранениями, выйти отсюда будет ошибкой.
— Я не могу оставить вас одних, — возразил Паша.
— Мы не одни.
— Да я знаю про охрану, но что-то сомневаюсь, что в случае чего, они смогут кого-то защитить.
— Ты не доверяешь Мише? — если так, то для меня это новость. Кто угодно, только не Пашка, самый верный его друг.
— Я никому не доверяю. Просто, говорю что-то не то. Это не касается тебя. Но эти открытки, похищение… Тебе не кажется, что все это напоминает какую-то игру?
— Кажется, — вздохнула я, — вот только мы не знаем ее конечной цели. Нас хотят просто припугнуть, свести с ума, или убить?
— Ты так это говоришь, будто не раз уже думала…
— Не раз, и не два. Мы в ловушке — в милицию обратиться не можем, иначе всплывет кое-что, что нам бы хотелось скрыть. Бежать — это не выход. Мы не знаем нашего преследователя, поэтому в любой момент можем столкнуться с ним, и даже не узнать!
— Думаешь, он рядом? — почти шепотом спросил мой друг.
— Ближе, чем мы надеемся.
— Возможно, он хочет денег? Он же не знает, что мы…
Нас прервал Мишка, буквально ворвавшийся в палату. Увидев, что мы в порядке, и опасность нам не грозит, он облегченно выдохнул, и присел напротив. Через минуту к нему присоединился Никита.
— Твой звонок нас встревожил, — заняв место у окна, он заметно нервничал, видимо все еще вспоминая тот выстрел.
— У меня было плохое предчувствие, — солгала я, толком еще не понимая, что заставило меня скрыть от ребят недавний звонок.
Когда именно я перестала им доверять? И доверяла ли хоть когда-нибудь? Детство осталось далеко позади, и сейчас передо мной были трое взрослых, сложившихся личностей с собственными представлениями о морали и справедливости. К тому же, кто-то из них был виновен в смерти Алешки, я была в этом уверена.
— Когда вы сюда так бесцеремонно ворвались, — решилась я затронуть волнующую меня тему, мы говорили о том, что могло привлечь к нам внимание этого человека. И Пашка высказал одну любопытную идею.
— И что же это? — поинтересовался Мишка.
— Деньги, — твердо ответил Паша, — он уверен, что мы ухватили нехилый куш, а значит, пришло время делиться.
— Вот только человек не в теме, что у нас ничего нет, — Никита не смог справиться с волнением и пересел на пустующую соседнюю койку, — и никогда не было. Даже если каждый из нас скинется, мы столько не соберем.
— Но он ничего не говорил о деньгах, — неуверенно возразила я.
— Не факт, что не собирался этого делать. Видимо, он решил довести нас до такого состояния, когда мы сами готовы будем отвалить ему любую сумму.
