— Рабочий кабинет там, — сказала Ева.
Они прошли через огромную гостиную, их тени отразились в венецианском зеркале. Лепра задел этажерку, и с роз, стоящих на ней, осыпались лепестки. Свет из передней уже почти не освещал эту часть квартиры. Ева ощупала стены.
— Это здесь, — сказала она. — Надеюсь, ставни закрыты.
Она скользнула в соседнюю комнату. Скрипнули половицы.
— Можешь идти.
Лепра вошел. Настольная лампа отбрасывала свет на большой старомодный письменный стол. Смутно освещенное лицо Евы казалось маской.
— Займись книжным шкафом, — сказала она. — Я посмотрю в ящиках.
Они бесшумно приступили к делу. Лепра перебирал книги. Ева рылась в бумагах.
— Тут ничего нет, — сказал Лепра.
— Тут тоже.
Он занялся большим альбомом, в который были вложены диски: Стравинский, Шостакович, Гершвин, Бела Барток… Он читал названия и подносил каждую пластинку к лампе, чтобы посмотреть запись. На пластинках Фожера линии, обозначавшие конец записи, были более частыми — узнать их будет просто.
— Мы даже не знаем, что ищем, — заметил он. — Может, твой муж написал письма.
— Мы найдем их, — ответила Ева.
— Мелио мог положить их в банк.
— Не думаю.
Она еще раз осмотрела стол, шкаф с пластинками. Лепра еще раз перебрал все диски.
— Один на проигрывателе, — сказала Ева.
Лепра наклонил пластинку, рассмотрел ее.
— Ну? — прошептала Ева.
— По-моему, это то, что нам надо.
— Там есть название?
— Нет.
Ева задумалась.
— Чем мы рискуем, — произнесла она наконец.
Она поставила пластинку и опустила иглу.
— Ты с ума сошла!
— Молчи.
Стоя на коленях, она приглушила звук. Кончиком пальца коснулась иглы, в динамиках раздалось эхо, и она сделала еще тише. Они узнали голос Флоранс, но такой слабый, что он казался далеким, нереальным. Почти касаясь друг друга, они склонились над пластинкой, слушая песню, но ждали голоса… Но его все не было. Это было и невозможно, потому что Фожер уже умер, когда Флоранс записала «Я от тебя без ума». Слова в устах Флоранс звучали душераздирающе… Они были обращены к ним самим, как будто Фожер мог предвидеть, что как-нибудь вечером они будут, сидя рядышком, с бьющимся сердцем, затаив дыхание, вслушиваться в эту завораживающую музыку, которая повествовала об их преступлении. Лепра почувствовал на руке что-то теплое. Ева плакала. Он хотел прижать ее к себе. Она мягко отстранилась. Песня подходила к концу, зазвучал припев… пластинка остановилась. Они продолжали слушать.
На пустой улице остановилась машина, хлопнула дверца. Лепра выключил проигрыватель и встал. Он закрыл лицо руками, словно хотел помешать ему побледнеть. На улице кто-то разговаривал. Громыхнула дверь, и голоса стали тише. Дом погрузился в глубокое ночное безмолвие.
Ева вышла первой, Лепра погасил свет, взялся за ручку двери. Ева потянула его за руку, и от этого движения дверь захлопнулась.
— Ключи! — пробормотала, запинаясь, Ева.
— Что?
— Ключи у тебя?
У Лепра взмокли виски.
— А разве не ты…
Он задыхался. Боже, ключи остались внутри. Он изо всех сил потряс дверь. Но все было бесполезно. Ева переминалась с ноги на ногу рядом с ним. Скоро придет полиция… Не поймут, почему ключи… Мрак разделял их лучше всякой стены. Он протянул руку.
— Прости меня, — прошептал он, — прости.
— Поройся в карманах.
К чему? Он положил связку ключей на столик у вешалки, когда снимал туфли, он прекрасно это помнил. И забыл взять. Он снова потряс дверь.
— Ну?
— Они внутри.
Ева замерла, и на мгновение ему показалось, что ее нет рядом.
— Ева!
Она молчала. Когда она взяла его за руку, он чуть не вскрикнул.
— Пошли вниз!
Они спускались по темной лестнице, еле живые, передвигая ноги, словно шли по льду. Лепра автоматически считал ступеньки. Площадка второго этажа показалась им гигантской. Ева по-прежнему крепко держала его за руку, и каждый раз, когда под их ногами поскрипывал деревянный пол, он с силой сжимал ее. Наконец они почувствовали под ногами асфальт. Свет у консьержки погас.
— Дверь закрыта, — прошептала Ева. — Дай зажигалку.
Пламя осветило стену и кнопку у входа. Ева нажала ее, и дверь открылась с легким скрежетом. Они вышли на улицу.
— Не беги, не беги! — сказала Ева.
Но она сама почти бежала. Они замедлили шаг только у авеню Опера.
— Который час?
— Без десяти двенадцать, — сказал Лепра. — Пойдем ко мне?
Лепра жил на улице Омаль. Они шли молча. Сами того не желая, они ускорили шаг. Перед глазами Лепра маячили ключи на столике у вешалки. Он видел их так отчетливо, что, казалось, может до них дотронуться… он почти ощущал их в своей руке… Мельчайшие детали, на которые они не обращали внимания, постепенно представали перед его взором во всей своей очевидности… Там пять ключей… Они вложены по размеру в отделения кожаного футляра… футляр закрывается двумя кнопками… Может, если бы Ева не дернула его за руку… в тот момент было еще не поздно… а замок захлопнулся в ту же секунду. «Мы погибли, — подумал он. — Мы еще идем, но мы уже мертвы».
Он бросил свое имя дремавшей консьержке, зажег свет. Одни и те же жесты. Еще одна лестница. Как во сне повторялась та же сцена… Может, он проснется, и ключи будут у него в кармане… Дверь… прихожая… снова рояль… Лепра закрыл глаза, вновь открыл их, чтобы убедиться, что они пришли, что он дома, в безопасности… Ева сняла плащ, вынула из сумки расческу, привела себя в порядок.
— На нас страшно смотреть, — сказала она.
— Выпьешь что-нибудь?
— Да все равно… Что-нибудь покрепче и много воды.
Сбросив туфли, она села на кровать.
Когда Лепра вернулся с подносом, она по-прежнему сидела задумчиво, потирая нога о ногу. Лепра наполнил бокалы, один протянул ей и растянулся в глубоком кресле. Он так устал, что даже в этом положении тело его ныло.
— Я прошу прощения, — сказал он. — Это непростительная ошибка.
— Что?
— Ключи.
Ева посмотрела на него растерянным взглядом, словно он оторвал ее от важного дела.
— Ах да, ключи.
— Ты, по-моему, не понимаешь, что произошло. Эти ключи нас выдадут.
Ева прилегла на край кровати и подтянула под себя ноги.
— Подумаешь, ключи, знал бы ты, как мне на них наплевать.
— Но… полиция…
— Что полиция? Ну, найдет ключи и что потом?.. Между смертью Мелио и нами нет никакой связи. Пока полиция не получит пластинку или письмо, они ни о чем не догадаются.
— Так что тебя мучит?
Ева не ответила. Она часто так смотрела на Лепра — с какой-то пронзительной нежностью. Бывали минуты, когда она словно не принимала себя в расчет, когда жизнь относилась будто уже не к ней, когда существовал только этот большой хрупкий мальчик, которого она любила с такой первобытной страстью. Он казался ей случайным прохожим, путником, который сейчас уйдет навсегда.
— Полиция ничего не получит, — сказал Лепра. — Потому что мы ничего не нашли.
Чем больше он пил, тем больше чувствовал жажду. Он наполнил свой бокал водой и сел рядом с Евой, которая не спускала с него глаз. Словно гипнотизер, он медленно вытянул руку с растопыренными пальцами над ее лбом.
— Что тебя мучит? — повторил он.
— Я хочу понять, почему убили Мелио.
Лепра задумчиво выпил.
— Я тоже, разумеется… Но меня больше всего волнует твой комиссар. Смерть Фожера и так дала ему пищу для размышлений. Теперь погибает издатель твоего мужа. Он будет искать связь между двумя происшествиями.
— Но не найдет.
Лепра вздохнул.
— Хотел бы я, чтобы ты оказалась права. В этом случае нам больше нечего бояться.
— Но если честно, тебя смерть Мелио не наводит ни на какие мысли?
— Наводит, да. Но чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что его смерть не имеет никакого отношения к истории с пластинками. Подожди, сейчас поймешь. Эта мысль уже приходила мне в голову, но сейчас она представляется мне почти бесспорной… Мы ведь считали, что Мелио посылает нам пластинки, чтобы отомстить за твоего мужа, так?
— Да.
— В таком случае, почему убили Мелио, который так неукоснительно выполнял свой долг? Почему его попытались заменить, хотя он был столь непримирим? Никто никогда не будет убивать человека, чтобы потом делать точно то же, что делал он.
Ева грустно улыбнулась.
— Как у тебя все гладко получается, — прошептала она.
— Нет, просто я пытаюсь рассуждать. И я уверен, что Мелио убили не затем, чтобы завладеть последними пластинками. Более того, поскольку мы ничего не нашли у Мелио, а именно Мелио посылал нам пластинки, — значит, просто-напросто их у него больше не было.
Ева провела кончиками пальцев по губам Лепра, медленно следуя их изгибу.
— Мальчишка! — сказала она.
