Она позвонила агенту, располагавшемуся на другом конце туннеля, и меня сразу же соединили с капитаном, дожидаясь голоса которого, я смотрел, как "Боинг-727" выруливал на старт, в трубке послышался голос второго пилота, прервавшего рутинный радиообмен с диспетчерской башней. Он задал мне те вопросы, которые я и ожидал от него услышать, но я не мог дать на них ответов. Больше для того, чтобы у меня советь была чиста, я дал ему знать, что голос неизвестной мне женщины по служебному телефону сказал мне, что с этим самолетом "произойдет несчастный случай".
Двое из служащих авиакомпании подошли ко мне у турникета и переговорили со мной, но я не мог сообщить им ничего нового, и наконец они поведали мне, что в данном аэропорту самая надежная в мире система обеспечения безопасности и что, скорее всего, я стал жертвой розыгрыша. Они записали мое имя и поблагодарили за сообщение.
Через одиннадцать минут я увидел, как рейс 306-й тяжело дополз до конца полосы и, дожидаясь разрешения на взлет, стал разогревать двигатели. В воздух поднялся в 10.17, точно по расписанию.
И только сейчас я понял, как подвели меня натянутые нервы. Шоде удалось купить меня, и шансы увидеть закат были бы у меня куда больше, займи я место в салоне рейса 306, чем когда я остался здесь, в Сингапуре, где она знает, как найти меня.
Я увидел ее на лестничной площадке, когда она резко повернулась.
- Мартин!
Она застыла в полосе света, падавшего из высокого окна; волосы у нее по-прежнему развевались, и она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, затененными ресницами.
Я поздоровался с ней.
Она медленно спустилась, не отрывая от меня взгляда и оскальзываясь на высоких каблучках; тонкая рука цеплялась за перила, словно она боялась потерять равновесие. Она нащупала последнюю ступеньку, все еще, как загипнотизированная, не отрывая от меня глаз; затем, шагнув, она приникла ко мне, положив голову мне на грудь, и застыла в таком положении. Я услышал ее шепот:
- Ох, слава Богу.
Я приобнял ее, и так мы стояли с минуту, пока она не выпрямилась; глаза у нее блестели от слез, и она поднесла руки к лицу.
- Ох, проклятье... не можешь ли помочь мне? Чертовы линзы, вечно выпадают, когда глаза на мокром месте.
Мы нашли прозрачную чашечку на ладошке, и она поставила ее на место, придерживая кончиком пальца, а я подумал, что, должно быть, она напрактиковалась, потому что вволю наплакалась из-за Стивена.
- Почему тебя не оказалось на борту?
Я не ответил. Над этим еще предстояло подумать.
- Ты ведь знаешь, что он разбился?
- Да. Я услышал сообщение об этом около часа назад по радио. Никого не осталось в живых.
- Господи, да это чудо. Я хочу сказать... - Она растерянно отбросила волосы, - что сидела у себя в офисе примерно полчаса - точно полчаса, потому что не отводила взгляда от часов, сидела как вкопанная, зная, что ты погиб.
Я не был уверен, что ее подсчет времени точен, ибо не знал, во сколько она услышала об аварии. Но мне бы хотелось узнать.
- Когда ты услышала это сообщение?
- Примерно час назад. Было сказано, что ты звонил...
- Нет. Когда ты услышала, что самолет потерпел крушение?
Она смущенно взглянула на меня.
- Примерно... я не уверена... ну, думаю, вскоре после полудня.
- И когда ты узнала, что я остался в живых?
- Я же сказала тебе... час назад. А что?
- И каким образом ты узнала? Прищурившись, она присмотрелась ко мне.
- Мне позвонили. Люди оттуда.
Одна из секретарш, хрупкая таиландка, спускавшаяся по лестнице с грудой папок, уронила карандаш. Я поднял его.
- Спасибо. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?
- Да, - сказала Кэти.- Я из Британского Верховного Комиссариата. - Когда девушка нас покинула, она предложила: - Здесь есть небольшой кабинетик, в котором мы могли бы поговорить.
- Нет, давай поднимемся вон туда, - возразил я. По всему периметру верхнего этажа шла круговая галерея, с которой был виден и вход, и марши лестницы. Помещение, и тем более небольшие помещения в посольствах - пусть даже оно представляет Дружественную территорию - слишком легко могут прослушиваться. Мы поднялись по лестнице.
Можно считать, что время она определила правильно, потому что, едва только услышав сообщение об аварии, я позвонил в таиландское посольство, ибо Лафардж был мертв, выход через него был потерян, но я надеялся, что удастся найти еще хоть какую-нибудь нить.
- Почему посольские звонили тебе? - спросил я Кэти. Она удивилась.
- Потому что ты был в списке пассажиров. Вдоль всей галереи тянулись окна, выходившие на строения по другую сторону улицы. Сквозь их рамы пробивался поток полуденного солнца, бросая на ковровое покрытие тонкие резкие тени и высвечивая пурпурные кожаные переплеты книг в шкафах. Я чуть сдвинулся в сторону, чтобы меня нельзя было увидеть через окно.
- Откуда им стало известно, что я был в списке пассажиров?
Замявшись, она крепче прижала к себе свою мягкую сумочку, медля с ответом, но не потому, что не знала ответа на мой вопрос, а потому что решала, стоит ли вообще отвечать.
- При любом транспортном происшествии, - тщательно подбирая слова, объяснила она, - мы всегда проверяем списки пассажиров, выясняя, нет ли среди них британских подданных, чтобы мы могли связаться с родственниками в случае необходимости. И думаю, что мы в Верховном Комиссариате делаем достойное дело, помогая своим соотечественникам.
Вокруг стояла незамутненная тишина, в лучах солнечного света плясали пылинки; в чьем-то кабинете слышались далекие звонки телефона, приглушенные голоса тайцев; до меня донеслись отзвуки чьих-то быстрых шагов по мрамору. Я понял, что в этот час большинство служащих посольства направляется на ленч.
- Почему из этого посольства позвонили в Верховный Комиссариат с сообщением, что меня не было на борту рейса 306?
- У нас с ними налажены очень дружеские отношения, - осторожно сказала она. - Таиланд - союзник Запада. - Глаза ее были по-прежнему прищурены, но не думаю, что на этот раз из-за контактных линз.
- Откуда они узнали, что я не поднимался на борт? Я-то знал ответ, но хотел убедиться, знает ли она.
- Они сказали, что ты звонил им, к...
- Когда?
- Через несколько минут после того, как прозвучало сообщение по радио.
- Они сказали, почему я им звонил?
- Они сказали, что вы собираетесь направиться сюда.
- Кто говорил с тобой по телефону?
- Не знаю. Иначе я бы сказала. Странно, - она отвела взгляд, - что в первый раз мне кто-то не доверяет. И я чувствую себя какой-то... униженной.
Я поймал себя на том, что меня интересуют вещи, не имеющие отношения к предмету разговора: тонкий изгиб ее шеи, когда она опускала голову, очертания ее острых сосков под тонкой тканью блузки, ее сдержанность.
- Как давно, - спросил я ее, - ты знаешь Чена? ? Она подняла на меня глаза.
- Кого?
- Джонни Чена.
- А... не знаю. Думаю, что, примерно, года три. Три или четыре. А что, разве он тебя подвел?
- Не страшно. Это он посоветовал вчера мне лететь на этом рейсе.
Я услышал звук шагов, которые приближались к нам по галерее. Это оказалась одна из служащих посольства, девушка в белоснежной блузке, темно-синей юбке и очках в тяжелой оправе.
- Мистер Джордан? Прошу прощения за беспокойство. Вас просят к телефону из "Тайской Международной Авиакомпании".
- Скажите, что я перезвоню им.
- Они говорят, что это очень срочно, мистер Джордан. Я ждал этого звонка.
- Ты не против? - обратился я к Кэти.
- Ты хочешь, чтобы я тебя тут подождала?
- Если у тебя есть время.
- Хорошо.
В кабинете у пригласившей меня девушки я сказал мужчине на другом конце провода, что добавить мне нечего; я приложил все усилия, чтобы предупредить командира корабля, а о голосе знаю лишь то, что по служебному телефону со мной говорила молодая женщина, скорее всего, родом из Азии, может быть, японка.
- Упоминала ли она, какого рода авария может случиться с самолетом, мистер Джордан?
- Должна была случиться. Должна. Как я сообщил капитану и вашим сотрудникам в аэропорту.
- Поймите, мистер Джордан, мы прилагаем все усилия, чтобы найти следы звонившей. Мы хотим выяснить, кто несет ответственность за происшедшее. Мы потерпели весьма огромные убытки.
И так далее, но их можно понять. Но я снова испытал режущее чувство вины, когда услышал известие о гибели самолета в баре у Ала, понимая, что я должен был заставить их остановить самолет и обыскать его.
Да, сказал я собеседнику, он может прислать кого-нибудь, чтобы подробнее расспросить меня, но скоро я ухожу отсюда. Нет, сомневаюсь, чтобы я мог пригодиться им в качестве свидетеля в ходе расследования.
Кэти сидела там же, где я ее оставил, примостившись на мягком диванчике под окном; она съежилась, подтянув колени к груди и обхватив их руками.
- Спасибо, что подождала.
Мельком глянув на меня и отведя взгляд, она не ответила.
