— Отрицательный результат — тоже результат, — философски провозгласил Хрюн. — Теперь мы можем значительно сузить круг поисков.
— У тебя есть идеи? — оживился Степашка.
Хрюн вздохнул, отпил несколько глотков мартини из бокала, задумчиво поерзал на стуле и поставил локти на стол.
— Вот глядите, пацаны, какая картинка вырисовывается. Мы, конечно, не знаем с какого расстояния пальнули в Степиного батю. В скверике, где растут деревья, да еще и в темноте этот придурок мог стрелять хоть с двадцати метров — не так-то просто было его заметить. Тем более, когда подвоха совершенно не ждешь.
— Моя недоработка, — горестно произнес Степашка. — Теперь я к нему охрану приставил. А раньше думал — излишняя блажь.
— Не вини себя, Степа! — хлопнул его по плечу Бублик.
— И правда, не вини, — сказал Хрюн. — Потому что, тьфу-тьфу, конечно, но если снайпер задумал свое грязное дело, он все равно его выполнит. Найми ты хоть президентскую охрану. Но я, с вашего позволения, продолжу. Мы точно знаем, что гад, стрелявший в Степу, находился на расстоянии не менее семидесяти метров. А для этого, если верить нашим сегодняшним консультантам, нужно оружие определенной марки. Более того, сдается мне, что в темноте для стрельбы нужен еще и прибор ночного видения. Насколько я помню, в скверике возле дома Владлена Степановича фонари только на главной аллее имеются.
— Факт, — подтвердил Морж. — Мы же с вами пацанами там в войнушку играли. Иногда и вечерами…
— Ну, — кивнул Хрюн. — И ничего там с тех пор не изменилось. А папу твоего на главной аллее нашли, Степа?
— Нет, — ответил Степашка. — На самой дальней. Там, где пустырь начинается и гаражи.
— Следовательно, у снайпера этого или у снайперов, если их целая бригада, есть хорошая пушка и прибор ночного видения, — резюмировал Хрюн. — Пацанята из местных кембриджей такие траты позволить себе не могут. И не всякий клуб, как оказалось, может себе это позволить.
— Получается, что снайпер — довольно состоятельный человек, — подхватил сообразительный Бублик. — И отоваривается в крутых магазинах. Может, даже в Европе.
— Верно, — одобрительно отозвался Хрюн. — Осталось прошерстить эти магазины и обрисовать круг подозреваемых.
— В Европе тоже шерстить будем? — поинтересовался Морж, прикидывая возможные стратегии.
— Посмотрим по обстоятельствам, — сказал Хрюн. — В конце концов, не обязательно туда ездить, когда есть Интернет. Можно пустить по этим магазинчикам, к примеру, такое письмецо: так, мол, и так, господа уважаемые, был тут намедни у вас наш друг, соотечественник, оставил в вашем заведении перчатки любимые, память о первой любви. Если скажут, что не было у них наших соотечественников и никто перчатки не оставлял, хорошо. Ну, а если были, тогда придется личный визит нанести. Не думаю, что пахать придется много. Пейнтбол — это вам не теннис и не ралли по пересеченной местности. Любителей — наперечет. Тем более состоятельных.
— Молоток, — похвалил Степа Хрюна. — Ты, Морж, займись Интернетом. А местные магазины мы самолично объездим.
— И не забывайте, что у нас еще остался элитный клуб, — напомнил Бублик. — Как его, «Варяг»?
— «Викинг», — поправил его Морж. — Сегодня поздно туда ехать. Завтра отправимся.
Так и было. Назавтра они отправились в «Викинг». Где и пересеклись с двумя телевизионными дивами…
Игнат Корецкий внешне оказался совсем не таким, каким его представляла Саша, когда наблюдала за ним во время пейнтбольных баталий. Высокий, худощавый, с небольшими, аккуратно подстриженными усами, он напоминал польского актера Даниэля Ольбрыхского в молодости. Но от известного поляка Корецкий отличался абсолютно холодным, пронзительным взглядом. При виде его думалось, что этот человек вряд ли часто смеется или шутит. «У него взгляд киллера, — вдруг поняла Саша. — Если он и обладает какими-то эмоциями, то здорово научился их прятать. Такой человек не станет забавляться прогулками по крышам с целью измазать кого-нибудь красящим шариком. Уверенность, спокойствие, ни одного лишнего жеста и слова, может быть, даже жестокость — вот основные его черты. Насколько можно судить со зрительского места, в игре он не совершил ни одной ошибки. Но почему-то он представлялся мне более добродушным, что ли…»
— Вы хотите играть? Или готовите какой-то сюжет, связанный с пейнтболом? — спросил Корецкий безо всякого выражения, когда Саша и Алена вошли в его кабинет, и совершенно не отреагировал на ввалившихся следом за телезвездами Степашку с друзьями.
— Одно другому не мешает, — решительно ответила Алена. — Мы готовим сюжет о досуге одного известного чиновника, который иногда здесь поигрывает. Но сейчас мы смотрели вашу тренировку и некоторым образом загорелись идеей… побегать.
Корецкий кивнул — ни усмешки, ни удивления.
— Сейчас? — поинтересовался он.
— Сейчас? — удивленно отозвалась Алена. — Но мы не одеты для игры.
— Наш клуб предоставляет желающим все необходимое — от шариков до камуфляжа, — сказал Корецкий и наконец перевел взгляд на бравую четверку, которая пока в разговор деликатно не вмешивалась. — Вы тоже желаете играть?
«Братки» переглянулись. Отказываться от «стрелялки» после того, как желание играть высказали представительницы прекрасного, но слабого пола, было как-то… неправильно.
— Пожалуй, — с достоинством кивнул Степашка. — Если найдется камуфляж наших размеров.
— Найдется, — заверил директор клуба. — Какое оружие вы предпочитаете?
Гости почувствовали себя неловко. Если бы еще знать марки всех этих смешных пукалок. А позориться перед надменным «поляком» не хотелось.
— «Ангел» со сменными электронными платами, — выручила всех присутствующих Саша, выслушавшая накануне короткую лекцию Андрея Мелешко о пейнтболе. — Все-таки мы пришли сюда впервые. Если не получится стрелять одиночными выстрелами, будем палить очередями.
Степашка и компания восхищенно задышали Саше в спину, Алена задрала подбородок, гордясь подругой, а в глазах Игната Корецкого впервые промелькнуло что-то живое.
— Хороший выбор, — похвалил он телеведущую и чуть-чуть — самую малость — улыбнулся. — Хотя на первый раз я не советовал бы вам стрелять очередями. Я обычно не инструктирую новичков, но, пожалуй, для вас сделаю исключение. Пройдемте в арсенал.
С этими словами он поднялся и, ни на кого не глядя, стремительными шагами вышел из кабинета, очевидно полагая, что все здесь должны подчиняться его командам беспрекословно. Как ни странно, все и подчинились. Включая Степашку Кокорева, который под чьим-либо началом ходить не любил в принципе.
— Как тебе этот Ольбрыхский? — вполголоса спросила Алена Сашу, пока они, едва поспевая за мужчинами, бежали по бесконечным лабиринтам клуба, который оказался довольно-таки сложным архитектурно-интерьерным сооружением.
— Киллер, — буркнула Саша. — Ты видела его глаза?
— Красавчик, — ухмыльнулась Алена. — Мне в молодости нравился именно такой тип мужчин. Внешне — лед, внутри — пламень. Как там у чекистов говорится? Холодная голова, горячее сердце, вот.
Саша даже остановилась от неожиданности. Она была уверена, что Феликс Калязин — необъятный мужчина с пухлым торсом — идеал мужской красоты с точки зрения подруги. Внешне он, может быть, и походил на снежного человека, но насчет его холодной головы можно было поспорить.
— Ты шутишь? — воскликнула она.
Алена рассмеялась и махнула рукой. Сашка многих вещей не понимает. Например, того, что эстетическое чувство часто идет вразрез с высокими страстями.
— Идем-идем, — проговорила Алена. — А иначе навечно останемся в этих коридорах. Ты, кстати, не знаешь, что было здесь раньше?
— Похоже на средних размеров консервный заводик, — предположила Саша. — Хотя в этих местах заводов не строили. Склад паркового инвентаря? Или мастерские по починке аттракционов? А почему тебя это интересует? По-моему, более насущный вопрос: как мы будем разговаривать с Корецким, когда вволю наиграемся в эту «Зарницу»?
— Не знаю, — сказала Алена. — Будем импровизировать. А это место мне не нравится. Вдруг клуб — это просто крыша для каких-то более серьезных развлечений? Я думала, здесь стены ореховым деревом отделаны. Все-таки репутация. А тут… Кафельный пол в коридорах!
— Алена, — умоляющим тоном протянула Саша. — А зачем тебе понадобилась импровизация насчет того, что мы хотим пострелять? Я вот, например, совсем не хочу.
— Но производишь впечатление специалиста, — хмыкнула Калязина. — Эти смешные мужики, кажется, тебя всерьез зауважали.
— Они меня еще больше будут уважать, когда я измажусь краской первая, — печально отозвалась Саша.
