Ивен говорил тоном, не допускающим возражений. Так бывало всегда, когда он рассуждал о чем-то, что всерьез его интересовало.
- А знаете ли вы, - продолжал он, - что слоны терпеть не могут «Фольксвагены»? Я имею в виду легковушки. Обычно слоны на машины не нападают, но, похоже, к «Фольксвагенам» они испытывают какое-то особое отвращение.
Ван Хурен недоверчиво улыбнулся, что еще больше подогрело Пентлоу.
- Честное слово! Надо будет вставить это в фильм…
- Да, это должно быть интересно, - заметил Конрад сухо. - Оставить в качестве приманки для зверя машину - это что-то новенькое…
Ивен пристально посмотрел на него, но тем не менее кивнул.
- В среду мы едем в парк.
Ван Хурен сочувственно посмотрел на меня:
- Какая жалость, Линк, что вы не сможете там побывать! Вы ведь хотели на следующей неделе куда-нибудь поехать. А в парке вам понравилось бы. Заповедники - это все, что осталось от первозданной Африки, а Национальный парк Крюгера особенно хорош. Но, насколько мне известно, для посещения парка приходится записываться в очередь за несколько месяцев.
Я подумал, что Ивен вряд ли захочет взять меня с собой, но, к моему удивлению, он медленно произнес:
- С нами должен был ехать Дрикс Годдарт, но он задерживается на пару недель. Мы еще не отменяли приглашения… так что, если хотите, свободная кровать найдется.
Я с удивлением посмотрел на Конрада, но его вскинутые брови и ехидная ухмылка мне ничего не сказали.
Я бы, конечно, ухватился за это предложение обеими руками, если бы оно поступило не от Пентлоу. Но, с другой стороны, лучше уж Ивен, чем насыщенная программа Клиффорда Венкинса. А если я не поеду в парк Крюгера, чего мне очень хотелось, куда же мне деваться?
- С удовольствием, - сказал я. - Спасибо большое.
К нашему зонтику подошел Данило, сопровождаемый юными ван Хуренами.
Салли не стала дожидаться, пока ее представят Конраду и Ивену. Она просто дождалась, пока возникнет пауза в разговоре, чтобы никого не перебивать, и обратилась к отцу:
- Мы сказали Данило, что ты в понедельник берешь с собой Линка, чтобы показать ему золотую шахту, и Данило спрашивает, нельзя ли ему поехать с нами.
Данило, похоже, немного смутился оттого, что его просьба была высказана так прямо, но ван Хурен, чуточку поколебавшись, ответил:
- Можно, конечно.
- Золотую шахту? - насторожился Ивен.
- Это наш семейный бизнес, - пояснил ван Хурен и представил новоприбывших друг другу.
- Какой материал… золотая шахта… это может пригодиться!
Ивен выжидающе уставился на ван Хурена. Тот оказался перед выбором: поневоле пригласить и его или показаться невежливым. Ван Хурен выбрал первое.
- Если вам угодно, можете присоединиться к нам в понедельник.
Пентлоу не дал ему шанса отступить и тут же попросил взять с собой и Конрада тоже.
Когда они вместе с тремя молодыми людьми ушли делать ставки на очередной заезд, я извинился перед ван Хуреном за то, что мы так неучтиво воспользовались его великодушием. Он покачал головой:
- Ничего, все в порядке. Мы редко пускаем в шахту большие группы посетителей - это мешает работе, но вас четверых мы можем провести, не останавливая добычу, - если, конечно, вы будете хорошо себя вести.
К концу дня число визитеров выросло до пяти: как оказалось, Родерик Ходж тоже был в Джермистоне и, узнав о нашей экспедиции, уговорил ван Хурена позволить ему присоединиться к нам, чтобы собрать материал для статьи в «Ранд дейли стар».
Я-то думал, что золотые шахты для Йоханнесбурга тема заезженная, но Родерик был другого мнения на этот счет. Я неожиданно обнаружил его рядом с собой, когда смотрел, как выводят в паддоке Тейблс-Тернда. Жеребчик выглядел как настоящий чемпион. Увы, это не соответствовало истине. Данило и все ван Хурены ушли пить чай к председателю, я предпочел обойтись без чая. Конрад и Ивен стояли поодаль, осаждаемые потным, как всегда, Клиффордом.
Родерик коснулся моей руки и осторожно окликнул:
- Линк!
Я обернулся. За последние несколько дней на его немолодом уже лице успели появиться новые морщины. Теперь Родерик выглядел чересчур старым для своей растрепанной прически и молодежного костюма.
- Как Катя? - спросил я.
- Отлично. На удивление быстро поправляется.
Я сказал, что очень рад, потом спросил, часто ли он бывает на скачках.
- Да нет… На самом деле я приехал, чтобы встретиться с вами. Я пытался разыскать вас в «Игуана-Рок», но там сказали, что вы на скачках…
- Они вам сказали? Вот как?
- Ну-у… - протянул он. - На самом деле у меня там есть, если можно так выразиться, источник информации. Осведомитель, так сказать.
Ну да, конечно. Эта неприметная серенькая армия действует по всему миру: портье в гостиницах, вокзальные носильщики, дежурные в больницах, те, кто имеет доступ в залы для больших шишек на аэродромах. Они снабжают информацией репортеров и получают за это денежки.
- А я живу на этом конце города, вот и подумал, что имеет смысл заехать…
- Славный сегодня денек.
Он посмотрел на небо с таким видом, словно ему было все равно, даже если бы сейчас шел снег.
- Да, наверное… Слушайте, мне сегодня звонил Джо… ну, тот парень, который устанавливал записывающую аппаратуру в доме Рандфонтейна.
- Да, помню.
- Он сказал, что разобрал тот микрофон - так микрофон был в порядке. Но оплетка коаксиального кабеля была подключена к стальному корпусу, и…
- Подождите, - перебил я. - Что такое коаксиальный кабель?
- А вы не знаете? Это кабель, состоящий из двух проводов, один из которых идет в середине, как сердцевина, а другой обвит вокруг него, как оплетка. Вот, к примеру, кабели телеантенн - коаксиальные… это видно на конце, который включается в розетку.
- Да, понятно.
- Так вот, Джо говорит, что кто-то перепутал провод заземления и тот провод, что под током, и включил их не в те разъемы. Он говорит, что это очень опасно и людей постоянно предупреждают, чтобы они этого не делали, но тем не менее временами такое случается. Тогда ток идет на корпус микрофона и замыкается на того, кто его держит.
Я поразмыслил.
- Но тогда ведь и магнитофон окажется под током?
Родерик поморгал.
- Да. Джо говорит, что начинка тоже должна была оказаться под током. Но это как раз не опасно. Корпус магнитофона пластмассовый, ручки и кнопки тоже, а сам Джо был в ботинках на резиновой подошве - он их всегда надевает, на всякий случай.
- Но он ведь, должно быть, уже пользовался этим магнитофоном! - возразил я.
- Джо говорит, что не пользовался. Он говорит, просто включил его потому, что тот оказался под рукой, когда с его собственным магнитофоном что-то случилось. Он не знал, чей это магнитофон. И вроде бы за ним так никто и не пришел.
Аркнольд подсадил своего жокея на Тейблс-Тернда, и лошади двинулись к старту.
- Видимо, все-таки несчастный случай, - сказал я.
- Джо тоже так думает, - согласился Родерик. Однако в голосе его звучало легкое сомнение. Я присмотрелся к нему повнимательнее. - Но… Это, конечно, звучит ужасно, но Джо думает, не могло ли это быть рекламным трюком, который зашел чересчур далеко. Он говорит, что Клиффорд Венкинс почему-то копошился у аппаратуры после вашего первого интервью и что пресс-конференцию устроили вы, а теперь оказались героем дня благодаря тому, что спасли Катю…
- Да, это звучит ужасно! - весело согласился я. - Можете считать, что я в ужасе. Кстати, имейте в виду, что я тоже размышлял над вопросом, не было ли это рекламным трюком, который подстроили вы с Катей… и который зашел чересчур далеко.
Родерик уставился на меня. Потом расслабился. Грустно улыбнулся.
- Ладно, - сказал он. - Это не ваших и не наших рук дело. А как насчет уважаемого Клиффорда?
- Вы с ним знакомы больше, чем я, - сказал я. - Он, похоже, продал душу своей компании, но тем не менее мне кажется, что у него не хватит ни отваги, ни ума устроить такую проделку.
- Вы его недооцениваете, - заметил Родерик. - Он не всегда такой дерганый и суетливый, как сейчас. Это он нервничает из-за вашего приезда.
Неподалеку от нас стоял у ограды Данило. Он смотрел на жеребчика Нериссы, и на его славной открытой физиономии играла улыбка. Я подумал, что, если бы Данило знал, что ему вскоре предстоит унаследовать этих лошадей, он бы не улыбался, а беспокоился.
Аркнольд присоединился к нему, и они вместе пошли к трибунам смотреть заезд. Мыс Родериком побрели следом за ними. Тейблс-Тернд рванулся вперед, выдохся за два фарлонга до финиша и приполз к нему на последнем издыхании.
Аркнольд наткнулся на меня, спускаясь с трибун, чтобы разобрать заезд по косточкам с жокеем. Тренер бормотал что-то себе под нос и был мрачнее тучи.
Сообразив, что перед ним я, он отрывисто бросил:
- Это слишком, сударь! Это слишком! Это классный жеребец, при таких соперниках он должен был обойти всех на десять корпусов!
