— А-а… Шурочка — это кто?
— Один мой старый приятель. А также заместитель Сержа. Его, кстати, тоже Верочка опекает. И сейчас он должен быть в командировке.
— А на самом деле он…
— У меня дома, — выдохнул Паша.
Я беззвучно присвистнула.
— Ничего себе… А почему?.. Собственно, о чем это я. Извини за бестактность, и так все понятно.
— Ничего непонятно, — Пашин голос звучал резко и недовольно. — Не отрицаю, когда-то мы были близки, но это давно в прошлом. А года полтора назад Верочка познакомила его с одним своим знакомым, важным человеком, так они влюбились друг в друга чуть ли не с первого взгляда. У Верочки, кстати, много таких, важных, в друзьях числится. Иногда мне кажется, она специально только с такими и поддерживает отношения.
Я подумала, что такой вывод может быть недалек от истины, а из Паши с его наблюдательностью и развитой интуицией при желании получился бы хороший аналитик.
— Может, такой круг знакомых придает ей вес в собственных глазах, — предположила я.
— Вполне возможно, — Паша несколько успокоился и теперь говорил почти равнодушно. — В конце концов, лично меня это никоим боком не касается.
Я ожидала продолжения, но Паша молчал.
— Извини, — рискнула я напомнить, — но раз уж начал, выкладывай все начистоту. Какого черта он у тебя прячется? Учти, если он что-то натворил, то тебя могут запросто обвинить в пособничестве.
— Может, и натворил, откуда я знаю! Он ничего не рассказывает, только плачет.
— Что делает?
— Плачет. Шурочка — очень чувствительная натура, все близко к сердцу воспринимает. Примчался на днях, весь трясется, зубы стучат. «Можно, — говорит, — я у тебя несколько дней поживу? Только ты не говори никому».
— Просто так человек прятаться не станет.
— Вот заладила: «Прятаться, прятаться»! Может, он со своим дружком поссорился, а теперь переживает и видеть никого не хочет.
— Ты сам-то в это веришь? — Я посмотрела на Пашу мудро и всезнающе.
— Честно говоря, — признался он, — я не знаю, что и думать. Он до жути чего-то боится. Никуда, естественно, не выходит, трубку не берет, дверь не открывает, от каждого шороха подпрыгивает и пытается забиться в какой-нибудь угол. На лестничной площадке какой-то переполох был, так он чуть в обморок не упал.
— Бедняга, — искренне пожалела я Шурика. — Представляю, как он сейчас себя должен чувствовать, когда тебя нет.
— Я, между прочим, ему не нянька! — сердито сказал Паша.
— Один-одинешенек, с его чувствительностью, а впереди еще целая ночь, — сокрушенно вздыхая, продолжала я гнуть свое. — Лично я бы на его месте умерла со страху.
— Неужели? — Паша посмотрел на меня с сомнением, но в голосе его появились неуверенные нотки. — Возможно, ты и права, но, честно сказать, я на него разозлился. Клянется, что я его единственный настоящий друг, а рассказывать ничего не хочет. И вообще, что я могу сделать? Он там, а я тут. И мне тут, между прочим, нравится.
— Бессердечный! — воскликнула я. Мне захотелось во что бы то ни стало немного поболтать с чувствительным Шуриком. — Ты тут наслаждаешься, а он там боится в одиночестве. Друг называется.
— Я что-то не понял, мне что же, по твоему, следовало сюда не приезжать? Или Шурика упаковать и с собой прихватить? Может, другие предложения есть?
— Есть, — прикинув, что Паша, судя по всему, уже дошел до нужной кондиции, я решила брать быка за рога. — Предлагаю по-быстрому сгонять в город и успокоить бедняжку.
Паша расхохотался:
— Шутишь?
— Ничуть, — невозмутимо парировала я, хотя высказанная мною идея уже не казалась такой блестящей, как вначале. Наверное, я все же перестаралась с шампанским. — А что нам может помешать? Ты спать не хочешь? Нет. Я тоже нет. Народ получает удовольствие. Если мы временно отлучимся, никто ничего и не заметит, а если и заметит, то едва ли бросится на поиски. Скорее всего решат, что мы тоже пошли вздремнуть.
— И как ты собираешься добраться до города?
— На машине, разумеется.
— А как же?.. — Паша щелкнул пальцем по бутылке шампанского; бутылка отозвалась звоном. — Ключи от машины я, кстати, отдал Виктору.
«Отступать поздно, — подумала я. — И не рационально. Принципиальное согласие, можно считать, уже получено, так почему этим не воспользоваться, вместо того чтобы потом ломать голову, как подобраться к Шурику и надо ли это вообще».
— Айн момент, — я поднялась.
Зоркий Георгич тут же посмотрел на меня, я подмигнула ему и вышла в раздевалку. Через минуту появился и он, что-то дожевывая на ходу.
— Георгич, ты не мог бы оказать мне еще одну услугу? — начала я без обиняков. — Одолжить часа на три свое средство передвижения? В город до зарезу надо, но хотелось бы сделать это незаметно для общества.
Я взглянула на него просительно. Подумав несколько мгновений, он сказал:
— Ключи на кухне, на гвоздике справа. От гаража серенький, на нем меточка есть. От машины там же.
— Георгич! — расчувствовавшись, я полезла обниматься. — Как мне тебя благодарить, друг?
Сделав преувеличенно испуганные глаза, он отстранился, проворчал:
— Полный бак зальешь.
— Без проблем, Георгич! — вскричала я. — Ты-то как, не скучаешь?
— Нет пока. Пошел я, дама ждет. Мы как раз говорили о благотворном влиянии сауны на обмен веществ, — оставив меня стоять с разинутым ртом, он удалился, прежде чем я успела что-то сказать.
Подождав минуту, я вернулась к Паше. Он взглянул на меня с любопытством.
— Вы имеете мне что-то сказать?
— Едем в город! — торжественным шепотом провозгласила я, кивнула на бутылку. — А для этого, точнее, от этого давно придумали чудодейственные таблетки, напрочь отбивающие запах и частично отрезвляющие. Рекламу по телевизору смотришь?
Паша возмутился было, что отрезвляться он не желает, даже частично. Я согласилась, что ему это совершенно ни к чему — машину поведу я.
Верунчик, весело щебеча, отправилась в сауну в сопровождении Георгича. Проводив их взглядом, я объявила Паше, что даю на сборы пять минут.
Погода на улице стояла чудесная. Промозглый ветер наконец-то стих. После душного жаркого помещения приятно было вдохнуть прохладный чистый воздух, пахнущий лесом и поздней осенью.
Полные энтузиазма, мы выкатили машину из гаража, ключ от ворот нашелся на той же связке, и вскоре мы уже мчались в город на максимальной скорости, которую я смогла выжать из «иномарки» Георгича.
Поначалу Паша, увидев «Запорожец», категорически заявил, что никуда «на этом тазике» не поедет, даже думать об этом не желает. На что я ответила, что как раз думать об этом не обязательно, надо просто заводиться и ехать, и что это не просто «тазик», а любимый «тазик» Георгича. После чего инцидент был исчерпан, Паша посмотрел на «Запорожец» другими глазами и без дальнейших возражений втиснулся внутрь, пробормотав, что в жизни, в конце концов, стоит испытать все, только тогда можно до конца понять ее смысл.
Часы показывали около девяти, когда мы лихо подкатили к Пашиному подъезду.
Поднимаясь вслед за Пашей на третий этаж, я подумала, что наш внезапный приезд может перепугать Шурика до смерти — ведь он уверен, что Паша не появится до завтрашнего дня, следовательно, переполошится не на шутку, услышав, как в дверном замке поворачивается ключ. Но, очевидно, подобную ситуацию приятели уже обговаривали или Паша подумал о том же, о чем и я, потому что, прежде чем отпереть дверь, он несколько раз позвонил замысловатым кодом. Тем не менее, войдя в квартиру, Шурика мы обнаружили не сразу, а лишь приложив некоторые усилия.
Долговязый костлявый молодой человек сидел, кутаясь в просторный, очевидно, Пашин, махровый халат, в закутке между креслом и диваном.
— Шурочка, — ласково сказал Паша, — это я, а со мной гостья. Решили заехать, посмотреть, как ты тут.
Молодой человек, — на вид ему было лет двадцать пять, максимум двадцать семь, — поднял коротко стриженную на затылке голову, из-под обесцвеченного чуба на меня глянули заплаканные испуганные глаза. Шурочка перевел взгляд на Пашу, еще плотнее вжался в угол, взвизгнул:
— Кто она?!
— Меня зовут Светлана, не бойся, — я хотела положить ладонь на его плечо, но парень дернулся и уставился на мою руку так, как будто увидел ядовитую змею.
Я убрала руку, а потом и вовсе спрятала ее за спину.
Шурочка успокоился, буркнул:
— А я и не боюсь. Чего мне бояться?
— Вот именно, чего тебе бояться? — бодро сказал Паша. — Ты сегодня что-нибудь ел? Мы там привезли тебе кое-что.
— Не хочу.
Паша тяжело вздохнул, закатил глаза к потолку и сообщил с некоторым злорадством:
— Между прочим, Верочка приехала.
— Ты ей сказал, да? Сказал, да? — завизжал Шурик. — Что ты ей сказал?
