Я вышла от Петра Васильевича с зажатой в руке бумажкой. На ней было написано почти печатными буквами: «Аничкина Любовь Ивановна». И номер домашнего телефона. Я позвонила ей уже из машины.
– Любовь Ивановна? Вас беспокоит Полина. Обратиться к вам мне посоветовал Петр Васильевич…
– Да, я знаю! Он только что звонил, просил меня побеседовать с вами. Как же ему откажешь?! Я его должница… Запоминайте адрес: улица Кленовая…
Я мчалась к Любови Ивановне, как на первое свидание. Время поджимало. Скоро пять часов, Ангелина Романовна придет к Хомякову, чтобы о чем-то посекретничать, если, конечно, это она ему звонила. Обязательно надо будет подслушать их разговор!
Любовь Ивановна жила на окраине города, в частном доме. Она ждала меня у калитки, в фуфайке и с граблями в руке. Похоже, как и мой дедушка, она возилась в огороде.
– Сейчас в дом пройдем, я только в сарай загляну…
– Нет, Любовь Ивановна, спасибо, я тороплюсь, так что к вам заглянула ненадолго.
– Тогда садитесь на лавочку. О чем же вы меня спросить хотели? Петр Васильевич так ничего толком и не сказал.
– Любовь Ивановна, вы работали с Зосимовым?
– С Леонидом Максимовичем? А как же! Знаю его. А что он натворил?
– Вы можете сказать, что это за человек?
– Знаете, вот если бы не Петр Васильевич… Никому другому я этого не говорила и не скажу, только вам… Темный он человек!
– В каком смысле?
– В таком, что делишками темными занимается.
– Да чем же таким темным можно заниматься в морге?! Это же не больница, где липовую справку можно купить!
– А! Девочка! Сразу видно, что вы от всего этого далеки. Мухлевать можно везде, и морг — отнюдь не исключение. Вот у нас однажды случай был — пропал труп грудного ребенка. Как вам такое? Кому, спрашивается, такое добро нужно? А ведь пропал! И милиция приходила, опрашивали всех, только ничего это не дало. Труп как сквозь пол провалился!
– И что?
– И ничего! Не нашли. Родителей уговорили, они ничего требовать и не стали…
– А Зосимов здесь при чем?
– А при том, Полина, что незадолго до этого случая я проходила по коридору и слышала разговор в его кабинете. С кем он беседовал, я не знаю, не видела, может, и по телефону он с кем-то общался… А сказал он — мол, младенцы нынче в цене. Я тогда подумала — смеется, наверное, шутит с кем-то… А тут через несколько дней младенец-то возьми и пропади! Я тогда вспомнила про тот его разговор, но сообщить об этом следователю побоялась. Вдруг я человека напрасно подставила бы?
– Больше Зосимов ничего не говорил?
– Я плохо слышала, так, обрывки фраз… Но опять что-то про мертвых младенцев. Тебе, мол, живого не видать, так я тебе мертвого достану…
– Больше вы ничего интересного не замечали?
– Ну, один раз я видела, как к Леониду Максимовичу человек какой-то пришел, заперлись они в кабинете, шептались. Потом тот человек вышел от Зосимова, на улице с другим мужиком каким-то побеседовал, сказал, мол, все хорошо, сделают как надо… Я догадалась, что Зосимов обещал кому-то нужный диагноз в заключении о смерти написать. Только это ведь недоказуемо!
– Вы никому об этом не говорили?
– Кому же? Нет, конечно. И еще пару раз Зосимов меня выпроваживал, когда нужные люди к нему приходили. Причем так грубо! Нет бы, вежливо попросить — выйди, мол, Иванна, мне поговорить надо. Так нет! Он, вредный козел, рявкал на тебя, как на прислугу: «Выйди!» А еще у него машина есть. «Рено-Логан» называется. Машина-то дорогая! Смекаете?
– Откуда вы знаете о машине?
– Видела. И читать, слава богу, умею. У него так на машине и написано: «Рено-Логан».
– Больше вы ничего мне сказать не хотите?
– Ну, не знаю… Разве что…
– Что?
– Я о том трупике-то младенца все думаю… Для чего его похитили?
– Для чего?
– Родителям его подсунуть хотели.
– То есть?!
– Ну… обменять его на живого. Вот, к примеру, родился у вас живой и здоровенький ребеночек. А у кого-то детей совсем нет, бесплодные пары сейчас все чаще встречаются. И если у такой пары денег — куры не клюют, они врачу роддома заплатят, и он вашего здоровенького малыша им отдаст, а вам скажет — мол, умер ваш ребеночек. И в доказательство трупик-то вам и отдаст! Если, конечно, не уговорит вас, не наплетет, что у вас страшный уродец родился и лучше вам совсем его не видеть.
– Такое бывает?
– А вы не слышали? — Любовь Ивановна посмотрела на меня удивленно.
– Спасибо вам за откровенность и за эти сведения. Мне пора. — Я встала. — Только, Любовь Ивановна…
– Вы ко мне не приходили, и я вам ничего не говорила! — многозначительно кивнула она мне на прощание.
Я мчалась к зданию РОВД, когда мне на сотовый позвонила Юлиана:
– Полина! Ты куда пропала?
– А что случилось?
– Звоню, звоню тебе — все время «недоступно»! У меня тут ЧП: моя подопечная отправилась к твоему подопечному. Она сейчас около здания РОВД, где Хомяков работает!
– Что она делает?
– На крыльце топчется и по сторонам оглядывается. Похоже, не решается зайти… Что мне делать, Полин?
– Следи за ней. Прячься за деревьями, машинами, но из виду ее не упускай…
– Полина! Она вошла в здание!
– Не страшно. Я еду к тебе. Через пять минут буду, жди!
Я отключилась и сильнее нажала на газ. Значит, все-таки это именно наша Ангелина пришла на свидание к Хомякову. Ну-ну! Сейчас послушаем, о чем они говорят. Хорошо, что я успела «жучка» ему подсадить.
Я подъехала к зданию РОВД и поставила машину так, чтобы оказаться в непосредственной близости от него, но в то же время не у самого крыльца. Хомяков мою машину знает, мне попадаться ему на глаза никак нельзя. Но на всякий случай я все же напялила черный парик, ведь Хомяков знал меня, как брюнетку.
Через несколько мгновений ко мне подскочила Юлиана и, задыхаясь от быстрой ходьбы, села в мою машину. Я включила прослушку.
– Полина!
Я приложила палец к губам. Мол, тише, потом поговорим.
– Да никуда она больше не пойдет!
Это был голос Хомякова. Он говорил чуть приглушенно. А вот Ангелина Романовна вообще шептала, поэтому не все ее слова были слышны разборчиво:
– А если она… на тебя жаловаться?
– Меня есть кому прикрыть. Мой непосредственный начальник…
Дальше — опять неразборчивое бормотание.
– А если она дальше пойдет? В прокуратуру, например?
– Слушай, Романовна, запасись-ка ты на всякий случай справкой, что у этой мамаши не все в порядке с головой. Ты же говорила: послеродовой психоз и что-то там еще… Сможешь такую бумажку достать?
– Это сложно. Но возможно. Только это стоит немереных денег…
– Ну и что? У тебя с этим проблемы?
– Не в этом дело. Кто возьмется такую справку выдать? Это же статья!
– А то, что ты до этого вытворяла — не статья? Раз уж ты выперла на эту дорожку — теперь по ней до конца! Тебе отступать некуда.
– Хорошо. Насчет справки я, конечно, договорюсь, так, на всякий случай…
– Вот, вот, подстрахуйся. А здесь я тебя прикрыл, как и обещал. Вряд ли она сюда еще раз сунется. А если и сунется…
Тут Хомяков что-то прошептал, но так тихо, очевидно, Ангелине Романовне на ухо, что мы ничего не разобрали.
– Ты поняла, Романовна? Так что не дрейфь! Я свои денежки честно отрабатываю. Мы с тобой все хорошо продумали. А если она на нас кому-то пожаловаться вздумает, так на этот случай у тебя справочка будет наготове, мол, у мамашки с башкой не все ладно! Тем более, ты сама говорила: она старородящая, без мужа… Зачем ей вообще этот высерок, не понимаю? Ну залетела неизвестно от кого, ну не подсуетилась вовремя, не избавилась… Так теперь чего ей гоношиться-то? Странные вы, бабы, ей-богу! Так что иди и не парь мне мозги! Хорошо, что принесла то, о чем я просил. Я это надежно спрячу. Иди, Романовна, иди! Некогда мне, у меня личная жизнь начинается!
– Ты что, зазнобу себе завел?
– Завел, еще как завел! Красавица! Я о такой давно мечтал. Глаза черные, как угольки, смелая, умная! М-м-м… Конфетка, а не девочка!
– Смотри, голову не потеряй! «Конфетка»! Тридцать лет тебе, а говоришь, как мальчишка. И не обольщайся уж больно-то. Если она такая красавица, то что ж она тогда с эдаким… с таким, как ты, пошла?
– С каким это «таким»? — возмутился Хомяков.
– Ты-то далеко не красавец. Что-то до сих пор ни одна прекрасная дама на тебя не клюнула!
– Эй, Романовна! Ты это, поосторожней! Оскорбить меня хочешь?
– Да не оскорбить. Просто голову-то не теряй! Ты не Ален Делон и не сын Рокфеллера. Отчего же вдруг богатая и красивая женщина на тебя позарилась? Ты хоть задумайся об этом…
– Ни хрена ты, Романовна, мозгами не шурупишь! Она во мне другое разглядела. У меня есть то, чего ей недостает, пойми. Да, у нее — красота и бизнес свой кое-какой… А у меня — власть! Я скоро капитаном стану, а там уж мне и до майора недалеко… А с моим умом и упорством я такую карьеру здесь сделаю!.. А если мы объединим наши… Закрой дверь, Петров! Не видишь, у меня человек!.. Потом… Закрой дверь, говорю!.. Ходят тут всякие… О чем это я?.. Короче, иди, Романовна, у меня рабочий день закончился, я с девушкой в ресторан иду, мне собраться надо…
