Игорь стал рассматривать пассажиров. Народ здесь собрался самый простой, можно было сказать – патриархальный. Бородатые мужчины в тюрбанах и тюбетейках. У некоторых на поясе висели кинжалы в бронзовых и кожаных ножнах. Игорь удивился – он всегда считал, что к этому времени личным оружием граждан, кому это будет позволено, станут бластеры, световые мечи и прочие хитрые пукалки. Оказывается, ничего подобного.
Следующая остановка была у метро «Коньково». Игорь не увидел здесь ничего из того, что было прежде – все стало новым. Да, честно говоря, ничего особенного здесь никогда и не было, если не считать пары длинных, как локомотивные депо, торговых комплексов да безликой жилой застройки из панельных домов. Часть людей вышла, но еще больше зашли. Появились и куры, о которых он недавно вспоминал, – они кудахтали в берестяных коробах на головах у нескольких темнокожих женщин в цветастых сари. Поймав на себе его удивленный взгляд, одна из них, молодая девушка, смущенно улыбнулась, а другая, старая, сделала вид, что ничего не заметила и уставилась куда-то вдаль поверх голов пассажиров.
У метро «Беляево» Игорь наконец узнал знакомое здание – это был дом номер сто восемь по Профсоюзной улице, в котором раньше размещался некий НИИВК. Эта надпись тогда украшала верхнюю часть здания. Интуитивно было понятно, что это какая-то наука, а дальше он не углублялся. Он тогда искал, нет ли здесь аренды, оказалось, что нет, и он вычеркнул его из своей базы. Теперь надпись исчезла, но все равно Игорь обрадовался зданию как родному. Он даже чуть не сказал Салиму: «Гляди, НИИВК!», но вовремя вспомнил, что тому это без разницы и, скорее всего, он никогда не бывал в здешних краях.
Дальше знакомых зданий стало попадаться больше. У метро «Калужская» сохранились здания ДК «Меридиан» и НИИАА. Отсюда же он разглядел верхнюю часть здания «Газпрома» на улице Наметкина. Оно сохранилось неплохо, и на нем даже прибавилось спутниковых антенн необычной формы, каких не было раньше.
У метро «Новые Черемушки», как ни в чем не бывало, стояло большое здание торгово-офисного комплекса «Черемушки». Возле метро «Профсоюзная» изменилось все. Начиная с этого места автобус двигался без остановок, потому что критическая масса пассажиров превысила все допустимые пределы.
Вскоре произошло небольшое ЧП. Кто-то попытался украсть курицу из короба, стоящего на голове миловидной девушки, другие пассажиры это заметили и хотели вернуть птицу на место. Однако та вырвалась и стала расхаживать по головам пассажиров, время от времени разгребая лапами особенно пышные прически, в которых, как ей казалось, должны быть зерна или червяки. Иногда она пыталась склевать цветные заколки на головах у женщин, и те визжали. Другие куры из своих клеток смотрели на нее с завистью и поддерживали кудахтаньем.
Долгое время с ней не могли ничего сделать – в автобусе была такая теснота, что нельзя было даже руку поднять. Если же кому-то удавалось путем неимоверных усилий и волнообразных колебаний тела воздеть длань горе, бдительная птица это немедленно замечала и перескакивала на несколько голов в сторону. Она, несомненно, была более высоких умственных способностей, чем большинство остальных кур, а может, и некоторые пассажиры автобуса.
Наконец она успокоилась тем, что нашла достаточно уютную прическу, села в нее и снесла яйцо. Все внимание пассажиров было приковано к ней, и по этому поводу прозвучало немало шуток на разных языках. Игорь почувствовал, что напряженность, владевшая им с самого утра от неизвестности и непонимания происходящего, проходит. Вокруг были самые обычные люди, хотя и выглядели они непривычно.
Пассажиры в шутку стали обсуждать, кому теперь принадлежит снесенное яйцо – хозяйке прически или хозяйке курицы? А если им обоим, то как его делить?
Игорь опять посмотрел в окно. Автобус как раз проезжал мимо метро «Академическая», где Профсоюзная пересекается с улицей Дмитрия Ульянова. Здесь сохранились сталинки под номерами один и три, а также памятник вьетнамским партизанам на площади Хо Ши Мина.
Дальше начиналась улица 60-летия Октября, только, судя по табличкам на стенах домов, называлась она теперь иначе, а вот как – Игорь не смог прочитать. Улицу он не рассмотрел, потому что все опять стали ловить куру, расквохтавшуюся по поводу снесенного яйца, и он тоже принял в этом деятельное участие, привстав со своего места. Получилось так, что схватить летящую увесистую птицу роняющую по ходу движения мелкие перья, удалось именно Игорю, и он под одобрительные возгласы пассажиров передал ее хозяйке. Та одарила его лучезарной улыбкой и затолкала куру в клетку. Сзади передали яйцо из прически. Девушка смущенно протянула яйцо Игорю в знак благодарности, что вызвало бурю восторга и даже аплодисменты. Игорь держал яйцо на ладони, не зная, что с ним делать дальше. Оно было еще теплым и напомнило далекое детство, когда он проводил лето в деревне и наблюдал жизнь бабушкиного курятника вблизи.
Игорь передал яйцо Салиму и предложил девушке взять к себе на руки ее клетку. Она сначала отрицательно покачала головой, а потом старшая ей что-то сказала на своем языке, и она передала клетку Игорю, потупив взгляд и улыбаясь.
Игорь поставил берестяную клетку, которая была довольно тяжелой, себе на колени. Куры внутри недовольно закудахтали, но вскоре успокоились. Салим смотрел на Игоря во все глаза.
– Тебе сколько лет? – спросил он наконец.
– А что?
– Ты ведешь себя, как будто тебе недавно исполнилось восемнадцать.
– Да? Ну и что?
– Странно как-то.
– Будь проще, и к тебе потянутся, – ответил Игорь.
– А зачем?
– Что «зачем»?
– Зачем им ко мне тянуться?
– Так легче жить.
Девушка со своей старшей товаркой вышла у станции метро «Ленинский проспект». Игорь передал ей клетку и помахал на прощанье рукой. Она кивнула, сказала улыбаясь несколько слов на незнакомом языке и вышла. Игорь пожалел, что даже не догадался спросить, как ее зовут. Впрочем, вряд ли он еще когда-нибудь ее увидит.
Взглянув в окно, он понял, куда она направлялась. Под монументом Покорителям космоса, который сохранился в превосходном состоянии, раскинулся довольно большой куриный рынок. Из окна автобуса были видны длинные ряды, уставленные клетками с курами и петухами всех возможных пород и расцветок. У подножия же самого памятника, рядом с огромным каменным шаром, символизирующим планету Земля, был устроен небольшой ринг, на котором шли петушиные бои.
– Интересно, как у них с космосом? – сказал Игорь. – Наверное, долетели уже не только до Марса с Венерой, но и дальше.
– Глядя на пассажиров нашего автобуса, этого не скажешь.
– Глядя на нас с тобой, тоже многого не скажешь, – возразил Игорь.
Дальше автобус поехал по Ленинскому проспекту. Длинные сталинки с башенками, обрамляющие площадь Гагарина, словно две половинки печного ухвата, сохранились хорошо. Отсюда и до метро «Октябрьская» была самая дорогая аренда на Ленинском проспекте. Логически это можно было объяснить только пафосностью места, потому что проходимость здесь всегда была никакая и арендная плата не отбивалась в принципе. Разве что только в самом начале Ленинского проспекта, ближе к метро, дела у арендаторов шли повеселее.
Примерно половина старых зданий на этом участке сохранилась в прежнем виде, а другую половину заменили новые дома – высотные стеклянные башни, количество которых увеличивалось по мере приближения к метро.
Выйдя из автобуса, Игорь пригляделся к ним и понял, что построили их уже довольно давно. Шлифованные плиты облицовки из искусственного гранита потускнели, в щели между ними набилась пыль, а обильное остекление выглядело мутноватым и напоминало подохшую в стеклянной банке медузу, которую школьник не довез с моря домой. Лет пятьдесят под московским небом они уже простояли.
– Куда теперь? – спросил Салим.
– Будем искать бензин и осматриваться, – сказал Игорь.
– Хорошо бы начать осматриваться с какого-нибудь магазина, – предложил тот. – Есть сильно хочется.
Они поменяли остатки денег Салима – три тысячи рублей и двести пятьдесят долларов. Кассирша в обменнике рубли приняла без слов и даже нисколько не удивилась их возрасту. Доллары же положила в лоток и подвинула обратно.
– В чем дело? – удивился Игорь.
– Плюньте, – велела она.
Он вспомнил, как это делал кондуктор в автобусе, сказал «тьфу!» в середину каждой бумажки и опять положил в лоток. Теперь она их взяла, тоже сказала каждой купюре «тьфу и отправила в общую пачку. Получилось смешно, как будто она поздоровалась с каждой, только не очень почтительно. Так здороваются, показывая пренебрежение, когда вместо приветствия говорят: „А-а, и ты тут!“, или еще более уничижительно: „Сто лет не виделись, еще бы столько не видеться!“ На евро Игорь тоже на всякий случай плюнул, но на кассиршу это не подействовало. Она вернула бумажку и отрицательно покачала головой. „Что же случилось с Европой, что ее деньги перестали принимать?“ – удивился он, но спрашивать не стал.
