— Тань, а что теперь делать? Ты извини, но к Ларионовой придется пристать.
— Родной, — мягко увещевала я, призвав на помощь все свое красноречие. — Ты пойми, Ольга Георгиевна, даже если очень постарается, не сможет собрать такую крупную сумму. Она же учительница. Квартира у нее не слишком хорошая, много за нее не заплатят, если еще и быстро продавать. Машина старенькая. Дача и гараж — ну что за них сейчас возьмешь? Ты только подумай, сколько ты бабок потеряешь!
— Так могу и все потерять. Да уже потерял, считай, — пожаловался Артем. — Ну что делать? Я собирался разобраться с Курским — его грохнули. А теперь…
— У меня возникло предложение, — задумчиво, без особой уверенности произнесла я и замолчала. Причем надолго, глядя на искрящийся снег, опушавший черные ветви деревьев, на суетливых воробьев, один из которых попробовал клюнуть мой бычок. Но вкус ему не понравился, и птица, укоризненно чирикнув, вспорхнула на ветку.
И Терехов клюнул на удочку.
— Какое предложение? — вновь закуривая и поудобнее устраиваясь на лавочке, спросил он. И тоже попытался сделать невозмутимо-равнодушный вид.
Я хмыкнула про себя, повернулась к нему и серьезно сказала:
— Нам надо отыскать убийцу. Ведь деньги у Курского были, это точно. И скорее всего тот, кто его убил, увел бабки. А значит, если мы найдем убийцу, ты вернешь свои деньги. Все, целиком.
— Слушай, а ведь баба эта и впрямь… Ну чего с нее взять? Задрипанная учителка в задрипанной школе. Наверное, в словах твоих есть рациональное зерно.
— Наверное, — пожала я плечами. — Но решать тебе. Да, считаю своим долгом предупредить — сам знаешь, как я отношусь к клиентам и их проблемам. Так что просто разрулить с Ларионовой и не надейся.
— Да понял я, — пожал плечами Терехов. — Слушай, а ты найдешь убийцу?
— Естественно. И презентую его тебе, договорились?
— Разумеется.
Мы пришли к консенсусу, как говорят политики. Ура! С одной проблемой удалось справиться. Терехова и его братков я временно успокоила, и приставать к Ольге Георгиевне они пока не будут. Впрочем, на всякий случай надо бы ее и в самом деле отправить на мою конспиративную квартиру. Пусть поживет там.
Распрощавшись с Темычем и пообещав звонить, «если что», я вернулась к машине, посмотрела на часы и набрала номер автосервиса, в котором оставила вчера свою «девятку». Там сказали, что машина будет готова часа в три. Еще полдня остается. Отправиться поспать, что ли? А то что-то умные мысли отказываются посещать мою голову. А жаль, могли бы и навестить…
Впрочем, от мысли о заслуженном отдыхе я сама отказалась. Лучше еще некоторое время поэксплуатировать Тушнинского и продолжить расследование, пока есть возможность пользоваться чужой машиной. Не терять времени. Павел уже многое узнал о моем следствии, так что скрывать другие похождения Тани Ивановой не вижу смысла. К тому же я должна отыскать убийцу поскорее, пока он не свалил из Тарасова куда подальше.
Павел вроде бы не слишком и возражал. Точнее, не возражал вообще. Он выглядел как наевшийся сметаны кот, явно наслаждался моим обществом и совершенно не хотел спать. Завидная сила воли! Или организм.
Я села в машину, и Павел обратил ко мне свои яркие, особо выделявшиеся на уже щетинистом лице глаза:
— Куда теперь?
Я помолчала, обдумывая вопрос и свой будущий ответ. В самом деле, куда? Надо решить.
Что мне нужно выяснить?
На месте преступления я побывать еще успею. Тем более менты там уничтожили все следы, и новой полезной информацией мне вряд ли удастся разжиться. Конечно, для проформы можно побывать и на месте преступления, но лучше я туда заеду, когда заберу машину из аэропортовской автомастерской. Сейчас же надо думать, кому выгодна смерть господина Курского. Итак…
Из того, что пока известно, можно сделать следующие выводы. Смерти Ильи Станиславовича могла возжелать его супруга, которая столь явно демонстрировала свою обиду на него. Скажем, из мести. Кто еще? А черт его знает… Мне слишком мало известно пока об убитом.
А значит, надо отправиться в офис «Мотора», потолочься там. Может быть, еще разок пообщаться с директорами, поставить «жучки». На всякий случай.
— Итак, вы решили? — с легкой усмешкой в голосе спросил Тушнинский, устав от моего глубокомысленного молчания.
Я закурила, стараясь не обращать внимания на сильные и влекущие руки мужчины, лежавшие на рулевом колесе, и ответила довольно спокойно:
— Решила, к фирме «Мотор».
— Как скажете, — не выказал удивления Павел.
И мы поехали. Молча.
— Слушайте, Павел, а зачем вам это надо? Я имею в виду, возить меня по всему Тарасову, тогда как вы могли преспокойно отправиться домой и сейчас уже тридесятый сон видеть? — прервала я затянувшееся молчание. Надоело смотреть на заснеженные деревья и дома, мелькавшие по обе стороны от дороги.
Тушнинский вскинул четко очерченную бровь, покосился на меня и ехидно ответил:
— Вы же детектив, Таня, вот и думайте.
— Спасибо, вы очень любезны, — парировала я его замечание. И процедила, неспособная справиться с неясным раздражением: — Но неужели сложно ответить на мой вопрос? В конце концов, если бы вы просто калымили, а не возили меня, заработали бы гораздо больше.
— У вас всегда такие материалистичные рассуждения? — поддел Павел.
Дурацкая привычка — отвечать вопросом на вопрос. Меня она всегда в людях раздражает.
Я умолкла и закурила, оставив попытку завести приятную беседу. Все равно надо было еще раз обдумать сложившуюся ситуацию.
Прикрыв глаза, я откинулась на спинку сиденья. Но, к сожалению, в голову лезли совершенно ненужные мысли. Например, перед мысленным взором стояло достаточно привлекательное, хоть и заросшее черной щетиной, лицо Павла. А светлые серые глаза, казалось, видели меня насквозь…
Тут я разозлилась. Черт возьми, Иванова, у тебя грохнули «ведомого», мужа клиентки, а ты думаешь неизвестно о чем! Причем грохнули его, радость моя, буквально под самым твоим носом.
Устроив себе промывку мозгов, я почувствовала, как возвращается бодрость. И готовность действовать. А мы как раз приехали к офису фирмы «Мотор».
Я покинула машину Тушнинского так быстро, будто за мной гналась стая диких зверей. Нет, это просто мазохизм — находиться в обществе человека, который внушает несколько неадекватные ощущения. С другой стороны, если я предпочту общественный транспорт, то умру от холода или меня растопчут бабки с тележками. Позорная смерть детектива Ивановой! Такси — тоже не выход, накатаю черт знает сколько. Конечно, счет придется представить клиентке, но Ларионова не магнатша, а задрипанная учительница в не менее задрипанной школе. И разорять беднягу мне совершенно не хотелось. А значит, все-таки остается ездить с Павлом, это — единственный более или менее приемлемый выход до тех пор, пока я не заберу собственную машину из ремонта. И надо же было так глупо лишиться машины в самом начале расследования? Ну кто мне мешал раньше заехать в ремонт, ведь чувствовала, что-то не то…
— Вы ко мне? — скучающе и несколько напряженно поинтересовался встретившийся в коридоре Лапчатый.
«К тебе, родной, к тебе», — поздоровавшись и ответив утвердительно, подумала я. Приятно, когда тебя узнают! С другой стороны, работника прокуратуры со странными вопросами и очаровательной внешностью сложно не запомнить.
— Идемте в кабинет. Вы уже знаете, что произошло с Ильей? — прихватив мой локоток своей гладкой, как шелк, рукой, поинтересовался Роман Алексеевич. — Именно поэтому и пришли к нам?
— Верно мыслите, — серьезно ответила я, продвигаясь рядышком с Лапчатым и ощущая на щеке его горячее, отдающее чесноком дыхание.
— Такой кошмар! Когда милиция нам сообщила, у меня был стресс! — захлебывался словами Лапчатый, брызжа слюной. — Ну что в такой ситуации делать? Жил человек, никого не трогал — а его убили! И где милиция была? Где были вы, в конце концов? — вперился в меня осуждающий, почти обвиняющий взор.
— Боюсь, мы не успели, — откликнулась я, списывая жаркую прочувствованную речь на последствия стресса. — Роман Алексеевич, мне очень жаль, что так произошло. Но Курскому не стоило бежать из города.
Возобновление обвиняющей тирады Лапчатого прервала, как ни странно, дверь кабинета. Она оказалась закрытой — наверное, директор машинально захлопнул вход в собственные владения. И теперь Роману Алексеевичу пришлось нашаривать в кармане ключи. Это избавило меня от последствий его шока.
Войдя в кабинет, Лапчатый заботливо усадил меня в кресло, примостился рядом на диване, поставил пепельницу и заказал кофе. Только когда перед нами задымился божественный напиток, разлитый по тонким фарфоровым чашечкам бледно-желтого цвета, и мы закурили, я приступила к делу.
— Роман Алексеевич, кому могла быть выгодна смерть Курского? — спросила я в меру жестко. — Думаю, вы знаете его достаточно хорошо, вы же с ним фирму учреждали.
