Страшно рассказать, что мне пришлось пережить в тот вечер! — снова начала впадать в истерику Елизавета Андреевна. — Это ужасное заброшенное кладбище, этот мешок, в котором…
— Ладно, давайте это пропустим, — сжалилась я над ней. — Лучше скажите, почему вы решили рассказать все это мне.
— Потому, — всхлипнула она, — что я знаю, добром это все равно не кончится. Еще тогда, когда вы пришли ко мне в первый раз, я хотела вам все рассказать…
— Вы это уже говорили, — оборвала я ее.
— Ах, да, простите. Но что же мне теперь делать? Как с этим жить дальше? — запричитала она, утирая слезы.
— Скажите, а вы случайно не в курсе, кем были любовники Тимофеевского? Я имею в виду их род занятий.
— Судя по обрывкам разговоров, которые я иногда невольно слышала, все они были коммерсантами. То есть работниками торговли. Скорее всего Вениамин знакомился с ними, пользуясь своим служебным положением. Ну, может, не все, но в большинстве это были молодые коммерсанты.
— И возможно, из Пушкинского района, который находится в подчинении вашего мужа? — с надеждой в голосе спросила я.
— Возможно, — медленно произнесла Тимофеевская, пытаясь что-то припомнить. — Да. Вы знаете, один из них как-то упомянул в разговоре с Вениамином этот район. Я подавала им ужин, и в это время тот сказал: «У нас в Пушкинском благодаря тебе слишком большая конкуренция. Мини-маркеты растут, как грибы». Да, да. Это я хорошо помню. А запомнила потому, что этот человек называл мужа на «ты» и вообще разговаривал с ним фамильярно. Другие, кроме того рыжего, вообще были очень скромными и обращались к нему по имени-отчеству.
— А сколько их было всего? — задала я следующий вопрос. — Я имею в виду этих коммерсантов.
— Да человек десять за пару месяцев перебывало.
— Так, ну ладно. У вас есть еще что-нибудь важное для меня? — спросила я, поднимаясь и давая ей понять, что пришло время попрощаться.
Елизавета Андреевна тоже встала:
— У меня есть, что спросить, — твердо сказала она.
— Спрашивайте.
— Что вы теперь мне посоветуете?
Руки ее подрагивали, в глазах стояли слезы. Весь ее вид выражал полное смирение и покорность судьбе, которая сейчас, возможно, полностью зависела от меня. Мне стало немного не по себе. В сущности, эта женщина ни в чем не была виновата, хоть и являлась убийцей. Кто знает, как бы я повела себя в сходной ситуации? Может быть, я бы тоже убила? Только, скорее всего, не случайно, а преднамеренно. И не Грачева, а Тимофеевского. Или я не права?
— Вы пока будьте дома, Елизавета Андреевна. Я вам скоро позвоню и скажу, что делать дальше, — только и ответила я.
— Хорошо, — тихо шепнула она, с надеждой заглядывая мне в глаза.
Мне было трудно выдержать этот взгляд. Я отвернулась и направилась к выходу.
— Ах, да! Танечка, я чуть не забыла! Муж сказал мне, что ключи, которые я вам давала, он забрал и хочет отдать их в милицию на экспертизу. Там есть отпечатки ваших пальцев. Господи! Как же это я забыла вас предупредить?! Что же теперь с вами-то будет? Это все из-за меня! Что делать-то? — опять запричитала она, хватая меня за рукав.
— Я знаю. Обо мне не беспокойтесь, — отрезала я и вышла за дверь.
Вернувшись домой, я решила еще раз проанализировать сложившуюся ситуацию. После разговора с Елизаветой Андреевной мой взгляд на это неординарное дело в корне изменился. Я искренне сочувствовала ей, а к Тимофеевскому прониклась еще большей неприязнью.
В том, что теперь знаю всю правду, я нисколько не сомневалась. Ведь Елизавета Андреевна сама честно призналась в убийстве, и никто ее к этому не принуждал. Что же касается ее мужа, то Тимофеевская вполне обоснованно описала его как монстра, да и мне, надо сказать, он доставил массу огорчений своим обыском, но этого мало, чтобы вынести ему окончательный приговор.
Я ведь тоже не ангел. Незаконным путем проникла в его квартиру, вторглась в его личную жизнь, уличив благодаря этому вторжению в некоторых грешках… И грех ли то, что человек ведет не совсем привычную нам половую жизнь? В общем-то, нет. Грех заключается в сокрытии преступления. И только? А вот это надо выяснить. Мне просто необходимо узнать о его жизни более подробно, иначе я рискую погубить своими показаниями Елизавету Андреевну. Вполне возможно, что Вениамин Михайлович выйдет из этой истории почти незапятнанным, а наказание понесут Тимофеевская и ее брат, которых не позднее завтрашнего дня я буду вынуждена сдать Тюрину.
И дернул же меня черт следить за ней, а потом еще и обращаться в уголовный розыск, чтобы утолить собственное любопытство! Если бы не я, кто знает, как бы все обернулось? А теперь я вроде получаюсь крайней. А Тимофеевская еще ждет от меня какой-то помощи. Да и мои магические кости советуют ей помочь. Ну, прямо трагедия Шекспира какая-то получается. Что ж, придется продолжить расследование.
Ровно в час дня я села в свою машину и решила для начала заняться поисками Шурочки. Я была убеждена в том, что кассету похитил именно он. Только где ж его искать, родимого? Единственная зацепка на этот счет — коммерческие магазины Пушкинского района, в котором верховодит Вениамин Михайлович. «У нас в Пушкинском благодаря тебе мини-маркеты растут как грибы», — вспомнила я слова Елизаветы Андреевны, а вернее, слова одного из любовников Тимофеевского. Что ж, начнем именно с мини-маркетов. Другого выбора у меня пока нет.
Добравшись до Пушкинского района, я притормозила у обочины, достала карту города и посчитала, сколько улиц мне предстоит объехать. Выяснилось, что девятнадцать. И это не считая переулков и тупиков. «Да тут и за пять дней не управиться! — сокрушенно подумала я. — К тому же надо учитывать, что я не знаю фамилии этого Шурочки, его должности, да и вообще, работает ли он в магазине. Ладно, понадеемся на удачу».
Я положила карту рядом с собой и тронулась в путь. Проехав всего несколько сотен метров по улице Фабричной, я увидела первый мини-маркет под лирическим названием «Весна». Припарковавшись возле тротуара, зашла в магазин и стала разглядывать витрины, пестревшие всевозможными товарами импортного производства. Покупателей в магазине не было.
— Чего бы вы хотели? — с улыбкой обратилась ко мне юная продавщица, одетая в светло-сиреневый халатик и такую же шапочку. Глаза ее выражали надежду на то, что я что-нибудь у нее куплю.
— Я бы хотела узнать, где мне найти Сашу? — сразу перешла я к делу, тыча пальцем в небо.
— Простите, какого Сашу? — разочарованно спросила она.
— Ну, светловолосый такой, высокий, — начала объяснять я, уже понимая, что промахнулась. — Он тут у вас работает, насколько я знаю.
— Вы что-то путаете. У нас таких нет, — ответила она и поджала губки.
— А кто у вас директор? — не отставала я, подумав о том, что Шурочка — это не обязательно Саша. Вдруг это просто прозвище такое, которое подобрал ему сам Тимофеевский.
— А вам зачем? — утратив всякую любезность, спросила продавщица.
— Какая разница? Просто хочу видеть вашего директора, — буркнула я ей в тон.
— Его сейчас нет, — сухо отозвалась девушка и отвернулась.
— Ну, а имя-то у него есть?
— Воробьев Сергей Петрович, — не оборачиваясь, произнесла она, видимо понимая, что я просто так не отстану.
— И когда же он будет?
— Не знаю. Он мне не докладывает.
— Жаль. А кто мне сможет ответить на этот вопрос?
Вместо ответа продавщица слегка пожала плечиками и стала протирать витрину носовым платочком, который выудила из кармана своего халата. Я поняла, что зря теряю драгоценное время.
Еще метров через триста я увидела подобный магазинчик. Там повторилось примерно то же самое. В следующем мне немного повезло, так как директор оказался на месте. Но мне он был незнаком и ни о каком светловолосом Саше не имел представления.
Не стану описывать свои тщетные посещения однообразных мини-маркетов, хотя стоит остановиться на одном моменте.
В мини-маркете под названием «Василиса» мне посчастливилось лицезреть директора, который здорово подходил под описание Елизаветы Андреевны. Он был огненно-рыжий, я имею в виду его волосы, и ужасно наглый.
— А ты кто такая? — растягивая гласные, спросил он, когда его позвали по моей просьбе.
— Покупательница, — коротко объяснила я.
— Ну и покупай себе, — прогнусавил он. — Я-то тебе зачем? Цены, что ли, не устраивают? Так сходи в другое место, нечего людей от дела отрывать.
— Цены нормальные. Даже дешевле, чем у других, — заметила я. — Но у меня другой вопрос. Ты не знаешь Шурочку? Блондина?
Тут я заметила, что рыжая бровь его слегка приподнялась и в глазах промелькнуло любопытство.
— Понятия не имею, кто такой, — ответил рыжий директор, явно меня обманывая.
Мне оставалось только уйти. Но на всякий случай я хорошенько запомнила местонахождение этого магазинчика. Если до завтра я сама не найду Шурочку, то просто вытрясу из этого рыжего гомика нужные сведения. Он явно знал его. Знал, но не хотел говорить. Почему? Возможно, подумал, что я из милиции. Или я ему просто не понравилась. А хотя как я могу ему понравиться, если у него явно иная ориентация.
