— Чего ты добиваешься, Татьяна? — спросил Владимир после короткого раздумья.
Резонно!
— Две задачи передо мной, товарищ подполковник, обе первые, без вторых. Бандиты перенесли свои рэкетирские потуги на Веру — я хочу найти способ оставить их в дураках. И надо суметь скачать с Филипповых деньги, вынутые ими из карманов компаньонов. По мафии план действий пока не сформировался. А Филипповых я думаю придавить телом похороненного вместо ювелира бомжа. Ошибаться здесь нельзя, и мне очень хочется найти по-настоящему надежные факты, подтверждающие мою версию.
— Та-ак! — Владимир шевелил мозгами, позабыв о пиве. Мозги в этой голове были, и я смотрела на него с надеждой.
— А ты не хочешь помочь официальному следствию? — В его глазах мерцали лукавые искорки.
— Нет, — ответила я, слегка удивленная таким поворотом.
— А если бы это тебе было выгодно?
— Каким образом?
— Эксгумация! — произнес он почти по слогам.
Я рассмеялась:
— Промах, мистер Холмс, мимо!
— Почему? Что может быть надежней запротоколированных результатов идентификационной экспертизы?
Зная, как трудно заставить его изменить мнение, мне от бессилия захотелось скрести ногтями стол.
— Мне-то от этого какая польза?
— Не понял! — мотнул он умной головушкой.
— Володенька, ты действительно болен, и пиво тебе надо пить горячим, чтобы не навредить себе.
— Фу, какая гадость! — Он поморщился, благополучно сбросив с себя подполковничью личину.
— Официальное следствие, — я придвинулась к нему ближе, — пока не докопается до этой могильной рокировки, устойчиво будет придерживаться версии, что Филипповы — пострадавшая сторона, и станет искать несуществующих налетчиков, как черную кошку в темной комнате. Со временем и с отъездом Филипповых в иные города и веси дело утратит остроту и скорее всего перейдет в заурядный «висяк». Права я, как ты думаешь?
— Возможно. — Владимир согласился через силу. — Давай другой вариант, чего время тянуть?
— Рано! — умеряю его ретивость. — Этот вариант Филипповыми спланирован и устроил бы их как нельзя лучше. Но есть я, Татьяна Иванова!
— Очаровательная женщина, прозванная в определенных кругах тарасовского населения Ведьмой за незаурядные личные качества.
Он посмеивается надо мной. Что ж, поделом. Не выпячивайся, Татьяна Иванова, даже когда имеешь для этого основания.
Сделав вид, что пропустила его подначку мимо ушей, продолжаю дальше:
— Теперь предположим, что я имею достоверные доказательства того, что в могиле Аркадия нет. И официальное следствие не путается под ногами. В этом случае я спокойно, не блефуя нисколько и не рискуя, шантажирую Филипповых, вытрясаю из них деньги и теряю к семейству интерес. Передаю деньги компаньонам и праздную победу. Ваше же ведомство, работай оно по этой версии, выкопает тело, разыщет Аркадия, это не сложно, арестует его вместе с Дмитрием, в первую очередь за действия, повлекшие смерть человека, так это будет называться, и посадит компаньонов за попытку незаконного обогащения.
— Я с вымытой шеей остаюсь один на один с мафией, на которую, в лучшем случае, замахнутся, и только.
— Спасибо тебе за готовность помочь, но придумай что-нибудь еще.
— Надо найти Аркадия.
Это мне нравится больше, но не может же частный сыщик организовать всероссийский розыск!
— Скорее всего он в Чебоксарах, — сообщаю я, — но, сам понимаешь, не могу я ехать туда, разыскивать, тратить время в глупой надежде взять у него записочку к родственникам с распоряжением выдать подателю сего энную сумму наличными.
— Да, явись ты, он оттуда уедет и станет ветром в поле.
И тут Володю осеняет. Я люблю в такие моменты находиться рядом с ним. Его лицо прояснилось, разгладились морщины на лбу, засияли глаза, он будто выше стал.
— Что ты все — касса, касса! С толку ты себя сбиваешь этой кассой!
Вот выдержка у человека!
— Выкладывай, — требую, сверля его глазами.
Он пьет пиво и посмеивается надо мной, как над девчонкой.
— Не кассой единой жив человек! Кроме этой кассы, пованивающей криминалом, у каждого из Филипповых должен быть нормальный, здоровый счет в банке. У Аркадия, заметь, тоже. Дело в том, — он наклоняется ко мне, теперь мы сидим, почти касаясь лбами, — что хозяева банковских счетов не склонны забывать об их существовании. И меняя место жительства…
— Отлично! — восторгаюсь я. — Просто до гениальности!
Он, довольный, откидывается на спинку стула и возвращается к пиву.
— Да, но существует тайна вклада, — остываю я почти мгновенно.
— Нет ничего тайного, что не стало бы явным! — Володя торжественно поднимает палец. — На все есть своя техника.
Я смотрю на него с надеждой.
— Ты сможешь узнать, куда переведен счет Аркадия?
— И Веры, и Дмитрия тоже, — добавляет он уверенно. — Ты говоришь о Чебоксарах?
— Скорее всего туда, потому что…
— Почему — это вопрос второй. Думаю, что смогу узнать, не приходили ли их счета в Чебоксары. Пойдем!
Задача была определена, и у Владимира зачесались руки. Я отвезла его домой к жене, детям и телефону, пообещав оплатить счета за предстоящие междугородные переговоры. Он попробовал обидеться, но, хорошо поцелованный на прощание, оттаял и заверил, что найдет меня сразу, как только дело начнет проясняться.
Попрощавшись с Володей, я достала свой сотовик:
— Алло, Вера, это Татьяна Иванова, Что вы с Дмитрием решили?
— Решили… Пропал Дмитрий, Таня. Я рехнусь от всех этих происшествий!
— Вчера вечером он заехал, взял деньги и отправился пить куда-то. Сегодня, после моего к вам звонка, я кинулась его разыскивать, домой к нему ездила, по ларькам — не нашла! Никто его не видел, ни к кому не заходил, не звонил. Я скоро сойду с ума!
Выспросив у нее адрес брата — по городским меркам далековато оказалось, — я велела ей, все бросив, ехать туда, пообещав вскоре быть сама.
Я ехала по адресу, названному мне Верой, полная решимости действовать и заставлять вертеться других.
Первое, что попалось мне на глаза, едва я въехала во двор дома Дмитрия, — его машина, стоявшая у вала убранного с детской площадки снега. Голова включилась не сразу, и я было почувствовала радость, представив, что он наконец вернулся с затянувшейся гулянки.
Остановилась неподалеку.
Капот «десятки» холоден, стекла тоненько заиндевели, вокруг по снегу отпечатки детских и собачьих следов.
Осторожно постучала ногами по колесам, заглянула в салон — на приборном щитке мигал красный огонек сигнализации. Машина поставлена здесь по крайней мере ночью. Глупо, конечно, находясь за рулем, отправляться пить водку.
Огляделась — Веры нигде не видно. Должно быть, подгоняемая жаждой деятельности, я здорово опередила ее, вынужденную добираться сюда общественным транспортом. Неожиданный тайм-аут.
Что-то насторожило меня, какая-то не дошедшая пока до сознания мысль, связанная с машиной во дворе и пропавшим ее хозяином. Прогуливаясь вдоль дома, я перетряхивала это сочетание всевозможным образом, пока в голове не пошел процесс прояснения.
А начался он с недоумения. Дмитрий прибыл ко мне за оплеухой и адресом мастерской не безлошадным, это доказательств не требует. Вера или дожидалась его в машине, или от меня он направился к ней, это тоже очевидно — и с ее слов, и по ее информированности о содержании нашего разговора.
Сомневаюсь, чтобы Дмитрий ушел в подполье и бросил сестру на произвол судьбы, зная, что судьба будет к ней не ласкова. Но тем не менее он отсутствует и пока бездействует. Значит, случилось что-то непредвиденное. С ним случилось. И права Вера, бьющаяся с утра в тревоге о телефонный аппарат, — пропал Дмитрий так, что нет его нигде.
Кстати, и Веры что-то не видно. За это время сюда пешком можно дойти.
Я огляделась еще раз — ничего нового.
Подожду, ладно. Приедет. Ничего с ней случиться не должно. А если терпение кончится, его уже немного осталось — время дорого, сама вскрою квартиру Дмитрия к чертовой матери! Хоть тресни, надо убедиться, что вернулся он ночью домой. Домой, коль скоро машина его здесь! А что дальше — посмотрим, подумаем!
Я ковыряла сапогом снег у подъезда, на двери которого среди прочих значился нужный мне квартирный номер. Я чертила прутиком звезды на снегу и внутри каждой рисовала человека, располагая конечности по лучам. Я считала окна в этажах и вычисляла общее их количество, а Веры все не было. Нетерпение во мне росло, увеличивалась тревога, и это не могло продолжаться до бесконечности.
Прихватив из машины набор необходимых мне сейчас инструментов, я вошла в лифт и отправила его на нужный этаж, а доехав, сообразила, что слегка ошиблась, и когда затопала вверх по лестнице, в тишине пустой лестничной клетки прозвучало неожиданно:
— Татьяна!
Она сидела на верхней ступени лестничного марша, подвернув под себя полы длинной шубы, и улыбалась мне навстречу.
