Ознакомительная версия.
Он поднял вверх руку с чистым рукавом и шевельнул оттопыренными тремя пальцами, чтобы красавчику было понятнее.
– Три дня, – отозвался эхом Гера, запахнул на груди куртку и шагнул к двери. – Ты мне хоть адреса свидетелей дай, чтобы вслепую не тыкаться. Будь человеком, Илья.
Он был человеком, поэтому аккуратным почерком выписал на лист бумаги адреса погибшей женщины, охранника, Скоробогатова, сотрудницы по имени Вера, очень охотно кляузничавшей на свою начальницу.
– Поверь мне, ничего нового не узнаешь, – скептически скривил он губы, пожимая руку Зотову на прощание. – Орудие убийства и…
– Кстати, Илья, а почему она привезла этот гребаный молоток в своей машине назад? Почему не избавилась от него, не вымыла, в конце концов? Почему после убийства, пребывая в состоянии крайнего нервного напряжения, полезла в багажник, достала запаску, спрятала там вещдок, способный погубить ее, и спокойно легла спать? Почему?
– Вы сами ответили на этот вопрос, Геральд Эдуардович, – подхватил Носов с нескрываемой радостью. – Потому что подозреваемая Фролова пребывала в состоянии крайнего нервного напряжения.
Зотов ушел, и Илья спустя полчаса тоже засобирался. Хватит с него сегодня самодеятельности. Он хочет домой. Вдруг Нонночка вернулась и спит, свернувшись калачиком поверх покрывала на их супружеской кровати? А он всех куропаток сожрал, и блинчики наверняка уже клеклые. Илья убрал дело в сейф, достал из шкафа бумажный сверток с недоеденным обедом и швырнул его в мусорную корзину. Оделся, тщательно застегнулся, натянул меховую кепку, отвернув уши – на улице заметно подмораживало. И вышел из кабинета. И почти сразу же зазвонил его рабочий телефон.
Нет, он не станет возвращаться. Вдруг это снова Фролов?! От перспективы общения с ним Носову захотелось захныкать. Нет, не хочется ему встречи ни с каким Фроловым. Слишком уж…
Слишком уж тот напоминал ему его самого. Такой же зависимый, такой же пассивный и такой же некрасивый, как и он сам. Нет, не стоило им жениться на таких красавицах. Принцессах, если цитировать Фролова.
Домой он добрался в рекордно короткое время и даже порадовался, что никто не преградил ему дорогу, машин вообще почти не было. Да все наверняка, уже вдоволь напоохмелявшись, снова спят. Может, и Нонночка его тоже опять уснула, но не дома.
Он вошел в квартиру с сильно колотившимся сердцем. Включил свет и все же захныкал. Нонночкины тапочки по-прежнему были на месте. Там, где он их аккуратно поставил, – под скамеечкой. Носов стащил с себя куртку, шапку, повесил все в шкаф, переобулся в домашние тапки, стоявшие рядышком с тапочками жены. И тяжелым шаркающим шагом пошел в спальню. Включил свет и тут же, грязно выругавшись, присел от испуга.
Господи! Да как же это?! Да что же это такое делается! Пока он просиживал штаны в свой законный выходной на работе, пока стоял на страже законности, как любил он пафосно рассуждать о своих должностных обязанностях, их обокрали?
Комод и тумбочки стояли с выдвинутыми ящиками. Шкафы раскрыты, и полки в них были пустыми. Вешалки с вещами тоже отсутствовали. И коробки с обувью пропали с антресолей шкафов.
Их обокрали! Твою мать! Кому звонить?! Носов заметался по квартире, поочередно хватаясь то за телефоны, то за перевернутые стулья в гостиной, то за сердце. Он не знал, что делать! Звонить в дежурку и просить приехать оперативников? Надо бы, но что-то останавливало. Прямо вот занесет руку над телефоном, схватит трубку, и тут же кладет ее обратно. Сам не знал, почему! Потом догадался: дверь квартиры не была взломана. Это о чем-то говорило, он просто не в силах был понять в такой панике, о чем именно. А потом вдруг ни с того ни с сего взял и набрал Зотова.
– Да, Илья, есть новости? – Гера отозвался тут же, будто ждал его звонка.
– Беда, Геральд Эдуардович… – прохныкал Носов и закатил глаза, оседая на кухонный стул.
– Что, Илья? Что, не молчи! – закричал тут же Гера и чуть тише: – Да хорош мне «выкать» уже, слышь!
– Гера, беда у меня! Ты… Ты мог бы ко мне приехать?!
– Когда?
– Прямо сейчас!
И подумал, что, если Зотов сейчас ему откажет, он ему устроит, мать его. Он его Фролову…
– Диктуй адрес, – ровным, спокойным голосом отозвался Гера.
Выслушал и порадовал, что будет минут через двадцать. Приехал через полчаса. Носов послушно сидел в кухне на стуле и не двигался. Гера, даже не узнав сути его беды, попросил ничего не предпринимать и оставаться спокойным. Спокойствием, конечно, не пахло, а двигаться он и сам бы не смог. Встал только, чтобы открыть Зотову дверь.
– Что случилось? – спросил тот, переступая порог.
– Меня обокрали, Гера! – вытаращив глаза, произнес Носов безумным шепотом. – Я пришел, а тут такое…
– Я посмотрю? – предложил тот и, отстранив Илью, пошел по комнатам, попросив не путаться под ногами.
Носов снова вернулся в кухню, сел на стул и замер. Он слышал, как передвигается Гера Зотов по его квартире. Слышал его негромкий разговор с самим собой и звук задвигаемых ящиков и захлопывающихся дверей. Потом все стихло. Гера вошел в кухню уже без верхней одежды, в носках, сел напротив него за стол и глянул исподлобья.
– Что?! – нервно дернул кадыком Носов и сжал кулаки под столом.
– Дверь была заперта, – не спросил, просто сказал Гера.
– Да, да.
– Следов взлома я не обнаружил.
– Я тоже, – покивал Носов и уставился на Геру, как кролик на удава.
– Твои вещи все на месте, Илья, – произнес тот через паузу. – Пропали вещи твоей жены, так? Я правильно понял?
– Нет… Нет… – Носов замотал головой с такой силой, что стукнулся затылком о стояк центрального отопления, поморщился и снова повторил: – Нет! Это неправда!
– Она ушла, Илья, – глухо обронил Зотов, с грохотом уронив локти на стол. – И ты это знаешь.
– Нет!
– Ты не стал бы звать меня, если бы был уверен в обратном. Ты бы вызвал оперов из своего отдела. Ты растерялся, это закономерно. Но… Но в глубине души ты ждал этого. Пропали только ее вещи, Илья. Дверь не взломана. Твои часы и золотые запонки на месте. Деньги в твоем столе, в шкатулке, тоже целы. Она ушла. Извини…
Носов больше не сказал ни слова. Он опустил голову, дождался ухода Зотова, которому надоело сидеть в тишине и ждать реакции хозяина. И только потом сполз со своего стула и тихо побрел по квартире. Минут десять он просто ходил и смотрел. Просто рассматривал и сопоставлял.
Да, часы и запонки на месте. Деньги тоже целы. Даже его банковская карточка с приклеенным к ней стикером с пин-кодом тоже цела. А на ней деньги! Тысяч восемьдесят точно есть. Карточка цела, его вещи целы, а вещей Нонночки нет. Нет ее туфелек и сапожек. Нет кофточек и лифчиков. Все исчезло! Даже их общие фотографии! Будто она хотела совершенно стереть себя из его жизни. Стереть любое напоминание о себе в этом доме.
– Зачем?!
Носов встал посреди гостиной и уставился на пустое место на стене, там прежде висел их свадебный портрет, на котором он был еще строен и весел и обладал весьма пушистой шевелюрой. Теперь он толст, лыс, угрюм, одинок. А на стене вместо портрета остался только гвоздь.
– Зачем, сука?! – судорожно икая, спросил еще раз Носов, тупо пялясь на шляпку от гвоздя, торчавшую из стены.
И тут его прорвало.
Он рычал, орал, плакал, выворачивая опустевшие ящики комода и шкафов, которые Зотов аккуратно задвинул. Поднимал их с пола, снова швырял, пинал и пытался разбить о стены. Звонок в дверь его отрезвил и испугал одновременно. Носов вытер лицо рукавом рубашки и пошел в прихожую.
– Послушайте, вы что творите?! – на пороге стояла соседка снизу, для убедительности перевязавшая себе голову платком. – У меня сейчас потолок рухнет! С вами все в порядке?
– Простите, простите, ради бога, – приложил руки к груди Носов и попятился под ее гневным презрительным взглядом. – Собрался сделать перестановку и уронил шкаф. Простите.
– Вы шкаф десять раз роняли?! – Соседка фыркнула и пошла к лифту, но по дороге пригрозила, что, если он снова станет крушить мебель, она вызовет полицию.
– Хорошо, хорошо, хорошо… – как заведенный повторял Носов ей в спину.
Захлопнул дверь и подумал: хорошо теперь уже никогда не будет. Все его хорошее закончилось не сегодня, нет. Оно закончилось в тот день, когда он не отпустил от себя Нонночку. Именно тогда, а он не понял, он просрал всю свою жизнь и все свои надежды. Именно тогда он швырнул под ноги красивой сучке свою жизнь. И что же получается?! Теперь он должен еще одной красивой сучке швырнуть под ноги еще и свою карьеру?!
– Ну уж нет, Зотов! – прошипел Носов, останавливаясь у зеркала в прихожей и рассматривая себя: заплаканного, потного, растрепавшегося. – Этого не будет никогда. Вот тебе!
И, смачно плюнув в кулак, он сложил его перед зеркалом живописным кукишем…
Новость о том, что к ним в офис примчался корреспондент какого-то модного журнала, работающего на деньги и интерес местного гламура, вмиг облетела этажи, кабинеты и застряла в курилке. Здесь эту новость слюнявили на сигаретных фильтрах, вдыхали с дымом, смаковали на выдохе и отсылали дальше.
Ознакомительная версия.
