Рыдания сдавили ей горло.
Патрелли встал, обошел вокруг стола, сел рядом с Мэгги. Он обнял ее, прижал к себе и забормотал: «О, любовь моя, любовь моя». Он всегда называл ее так.
Мэгги в отчаянии припала к нему. Такой знакомый, почти родной. И как она любила его… Но она — уже не та девочка, какой была когда-то. Мэгги выпрямилась.
Патрелли нежно отвел волосы с ее мокрого лица, наклонился, приблизив губы к ее губам, и Мэгги почувствовала, что он дрожит. И положила ладонь ему на грудь.
— Нет, Бобби, — тихо сказала она. — Не надо.
Он бессильно уронил руки. Потом встал и вернулся на свое место по другую сторону стола.
— Где тебя найти?
Патрелли понимал, что в его дом Мэгги не вернется.
— Я остановлюсь у мамы, в Порт-Вашингтоне, — ответила Мэгги. — Ей сейчас плохо. Пол мертв.
— Что?
Мэгги быстро пересказала ему все, что знала о смерти Пола. Как она и ожидала, Бобби не задавал лишних вопросов.
Мэгги подняла с пола рюкзачок. Она выпросила у Донни другой пистолет, вместо отобранного О'Мэлли, и вес его действовал успокаивающе. Достав со дна рюкзака запрятанный туда конверт, она положила его на стол перед Бобби:
— Передай папе это письмо, хорошо?
Патрелли, ничего не ответив, взял конверт. Мэгги начала выбираться из кабинки.
— Мне пора.
Патрелли взглянул на тарелки с нетронутой едой:
— Сначала ты должна что-нибудь съесть.
Он заказал суп и смотрел, как Мэгги прихлебывает его.
Эй! — Кто-то тронул Сэма за плечо, и он проснулся.
— Да-да. В чем дело?
Он с трудом поднялся на ноги. Дождь прекратился, в небе повисла мокрая луна.
— Мистер!
Сэм отпрянул — в нос ему ударил смрад старых лохмотьев и немытого тела.
— Что вам?
Существо отошло на несколько шагов, поманило его за собой:
— Пойдем.
Голос был женским. Женщина подняла вверх сжатый кулак, потрясла им в воздухе. Сэм вгляделся — она держала в кулаке один из снимков, которые он дал Янки.
— Вы та, кто знает мужчину на этой фотографии?
Сэм боялся спугнуть женщину. Она опять поманила его.
— Док, — сказала она. — Доку плохо.
Она говорила о Янки. Сердце Сэма оборвалось. Старый дурак, должно быть, ухитрился напиться, упал, расшибся. Сэм взглянул на дверь гаража при доме священника и неохотно сказал:
— Ладно, ладно. Иду. Где он?
Женщина торопливо засеменила по проулку. Сэм последовал за ней. Та нырнула в щель в одном из заборов, спустилась на набережную, и Сэм понял, что она ведет его во мрак, под Уильямсбургский мост. Он вытащил сзади «ЗИГ» из-за ремня и сунул его за ремень же, но спереди. Под ногами мусор: битые бутылки, картонные коробки, опрокинутые помойные баки. Запах гниющих отбросов.
Женщина остановилась у груды тряпья, лежавшей в луже. Черный плащ из мешка для мусора, пакеты с алюминиевыми банками.
Сэм присел на корточки, положил ладонь на колючую щеку старика — кожа была холодной и влажной. Потом сдвинул ладонь к шее Янки, чтобы нащупать пульс, и пальцы уткнулись во что-то мокрое, липкое. Кто-то перерезал старику горло.
— Вы видели, кто это сделал?
Женщина не ответила, и Сэм, подняв глаза, обнаружил, что остался в одиночестве.
Стараясь не сдвинуть ничего с места, Сэм встал, огляделся по сторонам. Фары проезжавшей вдали машины на миг высветили окружающее — и что-то ярко блеснуло в руке старика. Сэм нагнулся посмотреть, что это, и увидел темно-лиловую бархатную сумочку с бутылкой «Чивас Ригал». В сумку была засунута и фотография, которую Сэм дал Янки, чтобы тот показывал ее местным.
Кто-то заманил сюда старика и перерезал ему горло.
Сэм еще раз оглядел Янки, молча попрощался с ним. Потом вернулся прежним путем и облегченно вздохнул, увидев фонари и движение на Делэнси-стрит. Рядом с магазином, запертым на ночь, нашел работающий телефон, набрал 911. Ждать ответа пришлось долго, Сэм успел вытянуть из упаковки, лежавшей у него в кармане, бумажный носовой платок и стереть с ладони кровь Янки. Услышав голос в телефоне, он прикрыл трубку платком и быстро сказал: «Тело под восточным въездом на Уильямсбургский мост».
Вешая трубку, Сэм обнаружил, что бумага прилипла к его рукам. Он начал тереть ладонью о ладонь, скатывая бумагу в окровавленные катышки, которые осыпались на землю.
С бумагой все просто, а вот для того, чтобы смыть кровь Янки с рук, нужно найти воду и мыло — да хорошо бы еще и убийцу старика.
Спустя несколько минут Сэм был уже у церкви Христа Искупителя. Он нажал на кнопку звонка и для пущей убедительности постучал кулаками по двери. В окне наверху вспыхнул свет, потом зажгли свет и в холле.
— Что такое? Что случилось? — В щель выглянул отец Лачински. Он еще возился с поясом выцветшего халата.
Сэм придержал дверь ногой, чтобы не закрылась. Ему казалось, что весь мир он видит через красный фильтр. Что именно создавало этот фильтр: кровь, ярость, усталость, страх, — Сэм точно не знал. Скорее всего, все вместе.
— Где моя жена?
— Ваша жена? Здесь ее нет.
— Где Патрелли?
— Спит.
— Позовите его.
— Что вы себе позволяете? Сейчас поздняя ночь!
Сэм вступил в холл, закрыл за собой дверь:
— Вытащите Патрелли из кровати. Мне нужно поговорить с ним.
— Не стану я этого делать. Я лучше в полицию позвоню.
— Даже не думайте.
Сэм схватил Лачински за руку и поволок спотыкающегося священника вверх по лестнице, распахнул первую же попавшуюся дверь. Тускло освещенная спальня, промозглая оттого, что ею давно никто не пользовался. Следующая дверь — то же самое. В дальнем конце коридора виднелась вращающаяся дверь, ведущая, судя по всему, в другое крыло дома. Волоча за собой Лачински, Сэм шагнул и попал в маленький коридорчик, который заканчивался узкой лестницей.
Дверь в комнату справа была открыта. Лампа у кровати освещала скомканное одеяло. По стенам — репродукции икон, и среди них, на самом видном месте, — Мадонна в черном.
— Это моя комната, вы не имеете права входить в нее, — заволновался Лачински. — Я только встал с постели.
Не выпуская его руки, Сэм открыл дверь напротив. И увидел монашескую келью. Распятие над узкой койкой. Голый деревянный пол.
— Это комната Патрелли?
— Да, разумеется. Но его здесь нет.
Из кухни внизу донеслись едва различимые звуки.
Кто-то вошел в дом через черный ход. Сэм отволок протестующего Лачински в его комнату и запихал священника в платяной шкаф. Потом повернул в замке ключ, сунул его в карман и вышел в коридор, закрыв за собой дверь, чтобы не слышно было, как бьется в шкафу пленник, требуя, чтобы его выпустили.
Сэм пробежал по коридору, проскочил вращающуюся дверь и, рискуя сломать шею, скатился по лестнице. Кто-то погасил в холле свет. Только лампадки красного стекла мерцали перед фигурой Христа. А из-под двери в обшитой темным деревом стене пробивалась узкая полоска света.
Сэм ударом распахнул эту дверь. Патрелли стоял, склонившись над письменным столом, и говорил по телефону.
— Просто хотел убедиться, что ты добралась до дому. — Он обернулся, увидел Сэма и тихо сказал в трубку: — Прости. У меня гость.
Голос Патрелли был нежен. Так священники с прихожанами не говорят. Так мужчина говорит с женщиной.
Мэгги. Имя пронеслось в голове Сэма, точно судорога боли. Патрелли разговаривал с Мэгги. Но разве такое возможно? Сэм же видел, как ее затолкали в машину.
Он метнулся к Патрелли, выхватил трубку, однако не успел произнести ни слова — Патрелли нажал пальцем на рычаг. Сэм схватил Патрелли за грудки и притянул к себе:
— Где она?
— О ком вы?
Сэм отвел кулак для удара. И вдруг словно увидел себя со стороны. Он же выше Патрелли на голову, да и тяжелее. И Сэм отпустил священника.
Тот быстро обогнул стол — подальше от Сэма.
— Почему бы вам не присесть, мистер Кейди? Судя по вашему виду, вам не мешает выпить. Скотч сойдет?
Патрелли налил в два стакана по щедрой порции скотча и поставил стакан перед Сэмом.
Сэм даже не взглянул на стакан:
— Так где же она?
Священник опустился в черное кожаное кресло:
— Этого я вам сказать не могу. Могу сказать только, что она в безопасности.
— Идите к черту, Патрелли. Ваши бандиты похитили моего сына, а после схватили и Андреа Беллини, женщину, которую я знал под именем Мэгги Кейди, схватили здесь, на улице, когда она шла к вам для переговоров о сыне. Я видел, как это произошло. О выкупе никто не заикался. Так что же им нужно?
— Вот уж не думал, что вам известно, кто она на самом деле, — сказал Патрелли. — Послушайте, Андреа в безопасности. Это все, что я могу вам сказать.
Сэм вытащил «ЗИГ», наклонился к священнику.
— Где мой сын?
Патрелли даже не взглянул на пистолет.
— Я не знаю. Поверьте. Те люди отпустили Андреа спустя пару часов. Сейчас она с матерью.
