Ознакомительная версия.
Екатерина дала показания против своего потенциального работодателя. Но после таких щедрых подарков, как квартира, отдых за границей и работа в престижной фирме, Чижова, скорее всего, „вспомнит“, что поторопилась с выводами, была в стрессе, на самом же деле Олег Черкасский ни на кого не нападал.
Кто-то делает карьеру по блату, кто-то через постель. Но у Екатерины Чижовой не оказалось связей для первого и внешних данных для второго. И она придумала другой способ…
Все же не советуем брать его на вооружение. Потому что рано или поздно тайное становится явным. А уголовную ответственность за лжесвидетельство никто не отменял…»
Катя читала снова и снова. Будто наизусть учила. Эти бумажки жгли ей глаза, заставляли дрожать руки. Но она опять пробегала взглядом по странице. Просто не могла оторваться. Ведь, когда она закончит читать, ей придется поднять голову и посмотреть на них. На тех, кто сидит с ней за одним столом. И на того, кто все это подстроил. Кто загнал Катю в ловушку…
Кто бы мог подумать, что все, о чем вы мечтаете, может быть использовано против вас…
Когда ее взяли на работу, она не додумалась заглянуть в учредительные документы фирмы и уточнить, кто эти самые партнеры Горчакова. Когда мужчина ее мечты пригласил ее в оперу, она не могла ни о чем думать. Особенно о том, что нарушает подписку о невыезде. Когда он привел ее в ту квартиру, она конечно же не догадалась выяснить в бюро технической инвентаризации, на кого, собственно, записаны квадратные метры. Хорошо еще, что та лодка оказалась не личной яхтой Олега Черкасского.
«ГоряЧее»? Горчаков и Черкасский. Что может быть проще? Наверное, это известно многим. Но Катя модные журналы не читала, на тусовки не ходила. Сама во всем виновата. Еще легко отделалась. В статье ее в лжесвидетельстве обвиняют, а не в убийствах.
Значит, Олег Черкасский — компаньон и, видимо, близкий друг, раз Алексей Горчаков пошел для него на такое. Провел столько времени с совершенно негламурной, несветской и немодельной. Зато будет что рассказать приятелю, над чем посмеяться на попойке по случаю освобождения и снятия всех обвинений.
Итак, с Катей Алексей притворялся, играл роль. Приударил, чтобы подставить под удар. Люди за ее столиком плюс Светик вдруг показались Кате чем-то вроде танковой армии Гудериана. А она сама — безымянной высотой, которую они пытаются взять. И если первая попытка — на кухне в вечер нападения — была отбита без усилий, то потом враг стал коварнее, зашел с тыла…
Она подпустила его слишком близко. Она проиграла…
* * *
Чтобы поверить, что счастье есть, надо очень много пить. Или быть религиозной фанатичкой и ждать второго пришествия. Или быть Катей Чижовой…
Чтобы понять, что все ложь, надо прочитать статью скандального журналиста. И поднять глаза на своих врагов и улыбнуться им в лицо.
Кате действительно вдруг стало смешно. Как она могла поверить в любовь и социальную справедливость? Дура! Хотя Алексей Горчаков тоже вряд ли победил бы в передаче «Самый умный». Может, Катя и не знойная женщина, мечта поэта, но больше так никто на него смотреть не будет. Ни модельки с навязчивым желанием обнажаться, ни Светик с навязчивым желанием выйти замуж.
— Что это? — спросила Катя с нескрываемой брезгливостью, будто ей в руки сунули лягушку, а не газетную статью.
— А на что это похоже? — хмыкнул ее автор.
— На бездарный фантастический рассказ.
Она сама удивлялась, почему до сих пор не рыдает и не бьется в истерике, не пытается выцарапать глаза принцу, который оказался нищим. Духом.
— Вы можете верить, можете не верить. Главное, чтобы судья поверил. А он поверит, не сомневайтесь, — заявил следователь. — Уж адвокаты фирмы «Горчаков и партнеры» постараются. Обоснованное сомнение всегда трактуется в пользу обвиняемого. На завтра назначено заседание суда, на котором адвокат Черкасского — уважаемый Федор Мальчиков — потребует освободить своего подзащитного из-под стражи в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Правда, какими именно будут эти обстоятельства, зависит от вас, гражданка Чижова. Вариант номер раз: завтра выходит данная статья, и адвокат с выражением читает ее судье. Потом оглашает список свидетелей: президент юридической фирмы, консьержка, пилот частного самолета. Затем список доказательств: ваше заявление с просьбой принять вас на работу в «Горчаков и партнеры», билеты в миланский театр, ваши фотографии в ложе и все в таком духе. Вариант номер два: адвокат с выражение прочитает лишь один документ — ваши измененные показания. Признайтесь наконец, что ничего толком в тот вечер не видели. Коридор плохо освещен, на улице было сыро, у вас запотели очки, вы испугались криков, увидели вашу коллегу без сознания и мужчину рядом с ней. Вот и все. Вы не видели, как Черкасский ее душил. Вы просто видели его рядом с жертвой. И никаких проблем. И не только у Черкасского, но и у вас. Статья не выйдет, ваша мама ее не прочитает, за сердце не схватится, знакомые не будут в вас пальцем тыкать. И квартира, и работа останется при вас…
Рассчитано точно. Вроде и не подкуп, и не угроза, и не шантаж, а выбора нет. Ей что, больше всех надо? Все вокруг так хотят выпустить убийцу на свободу, совсем не боятся, что он еще кого-нибудь задушит. А она должна в одиночку бороться со злом?
Не надо себя обманывать. От нее уже ничего не зависит. Вариант номер раз для Черкасского ничем не отличается от второго. Он все равно выйдет на свободу. С такими деньгами и связями могли бы так и не напрягаться. Судья будет на его стороне. А показания Кати из дела исключат, так как она имела личную заинтересованность, причины для оговора. Сотрудник возводит поклеп на своего работодателя. Живет у него в квартире и возводит поклеп. Нет, при таком раскладе она сама бы себе не поверила.
Зато газетным статьям у нас принято верить. Это не статья, это ужас и позор. В страшном сне Кате такое бы не приснилось. Впрочем, как раз в нем-то ей и приснилось недавно нечто подобное…
— Давайте свой вариант номер два! — потребовала Катя таким тоном, словно она — премьер-министр и ждет бумагу на подпись.
— Отличненько! — Следователь поспешно полез в свой потрепанный портфельчик, угодливо подсунул Кате заранее приготовленные бумажки, подсказал: — Вот здесь внизу: «С моих слов записано верно».
Из обличителя он вдруг превратился в обслугу. Еще бы, теперь ему на новый кожаный кейс перепадет…
Катя поставила свою подпись, оттолкнула от себя все эти бумажки, словно они дурно пахли. Встала и ушла из ресторана не оглядываясь.
* * *
Маме она сказала, что заболела. Знобит, глаза слезятся, голова раскалывается.
— Я так и знала, — всплеснула руками мать. — Простудилась ты в этом своем санатории, Чижик. Наверное, ходила с коротким рукавом, выпила что-нибудь холодное. А горячее молоко там не подавали.
— Куда тебя понесло, сидела бы дома! — поддакнул папа. — Давай, мать, ей водки с медом наведем. Пропотеет, сразу как рукой все снимет. И я заодно выпью.
— Как же без этого! — упрекнула мама. — Уж здоровья нет, а все за рюмкой тянешься.
— Так я как раз за здоровье пить и буду! И дочки, и свое. Это же святое дело! Наливай! Я знаю, у тебя заначка припрятана.
— Да нет у меня ничего. С чего ты взял?
— Ну так сходи и купи!
— Ночь на дворе, куда я пойду?
— В гроб ты меня вгоняешь, Машка. И Катюху лечить не хочешь!
Катя плотнее закрыла дверь своей комнаты. Народная примета: если отец злой и мрачный, значит, не пил ничего с утра. А проглотит сто граммов — сразу подобреет. Но тогда мрачнеет мама. Вот такой замкнутый круг.
Позвонила Надежда. Тетя Маша сказала, что Катя заболела. Надя уложила сына спать и забежала проведать подругу.
— Твой-то не возражает, что ты ушла так поздно? — беспокоилась Катина мама.
— Да мой храпит давно, напившись пива, — отмахнулась Надя.
— Что ж они все без бутылки-то не могут…
— Так мало в жизни других радостей, теть Маш…
Катя лежала, отвернувшись к стене, и рассказывала подруге про свою болезнь. Кате она казалась неизлечимой. Надя думала иначе.
— Скоты! — Она в выражениях не стеснялась. — В хлеву их надо держать, если не в тюрьме, чтобы изолировать от приличных людей. Неужели бабушка-дворянка не объяснила внуку, что обманывать — нехорошо? Что загонять людей в угол — подло? Что потакать преступникам и унижать тебя — гадко? Видимо, не объяснила. Некогда было, с Пастернаком заболталась…
— Надь, ну при чем тут бабушка? — вздохнула Катя. — Я сама во всем виновата. Глупо было думать, что мне вдруг так повезло…
— Это им повезло! Они не заслуживают тебя, Кать. Вот Светик им подходит, она все время врет и думает только о себе.
— И Светик здесь ни при чем. А я… я будто в дерьме вывалялась. Мерзко!
Ознакомительная версия.
