Ознакомительная версия.
В кювете лежал Оделл.
Полицейским он сказал, что ничего не видел, и поспешил покинуть место событий, пока не было обнаружено происшествие на аллее.
По дороге домой, на каждом шагу у него возникали новые вопросы. И главный среди них: почему они солгали, что Оделл мертв? И что за напасть обуяла человека, если он был способен на такое зверство, свидетелем которого стал Баллард? Он понимал, что не добьется ответа от своих бывших коллег. Единственным, у кого можно было бы попытаться что-то выведать, был Криппс. Он вспомнил их спор насчет Мироненко, и как Криппс толковал о "мерах предосторожности", когда имеешь дело с этим русским. Значит, Стеклянный Глаз знал, что что-то не так, но даже он не смог предугадать всего масштаба несчастья. Убиты два высококлассных агента. Мироненко исчез, видимо, уже мертв. Сам он, если верить Саклингу, тоже не далек от этого. И все началось с Сергея Захаровича Мироненко, неудачника из Берлина. Похоже, его трагедия заразительна.
Баллард решил, что завтра разыщет Саклинга и выжмет из него кое-какую информацию. А пока что его мучат боли в голове и руках, и он хочет спать. Усталость может отразиться на правильности его суждений, а сейчас он нуждался в них, как никогда. Несмотря на слабость, он не мог заснуть час или больше, но и потом сон не принес ему отдыха. Ему снились шепоты, а над ними, нарастая и заглушая их, рокот вертолетов. Дважды он просыпался от ужасных ударов в голове; дважды, пытаясь понять, что говорят ему шепоты, он снова опускал голову на подушку. Проснувшись в третий раз, ему показалось, что от грохота его голова сейчас разломится; он серьезно испугался за свое здоровье. Ослепнув от боли, он сполз с кровати.
- Пожалуйста... - стонал он, как будто кто-то мог сейчас ему помочь.
Из темноты раздался спокойный голос:
- Что тебе нужно?
Он ничего не стал спрашивать, только сказал:
- Сними боль.
- Ты можешь сделать это сам, - сказал голос.
Он прислонился к стене, обхватив руками свою раскалывающуюся на куски голову, со слезами на глазах.
- Я не знаю, как, - сказал он.
- Это сны вызывают боль, - ответил голос, - поэтому ты должен их забыть. Понимаешь? Забудь их, и боль пройдет.
Он понял, но не знал, как это сделать. Он не мог управлять собой во сне. Шепоты приходили к нему, не он к ним. Но голос настаивал:
- Сои вызывает боль, Баллард. Ты должен похоронить его. Похоронить глубоко.
- Похоронить?
- Вообрази это, Баллард. Представь себе это подробно.
Баллард повиновался. Он представил похоронную команду и гроб, и свой сон, лежащий в гробу. Он заставил их копать глубоко, как велел ему голос, чтобы никогда уже не выкопать. Но как только он представил, что гроб опускают в могилу, то услышал, что стенки его затрещали. Сон не хотел быть похороненным, стенки гроба начали разламываться.
- Быстрее! - сказал голос.
Шум моторов достиг уничтожающей силы. Из ноздрей пошла кровь: он чувствовал соль в горле.
- Заканчивай с ним! - визжал голос, перекрывая шум. - Засыпай его!
Баллард заглянул в могилу. Ящик бился от стенки до стенки.
- Засыпай же, черт тебя побери!
Он попытался заставить похоронную команду подчиниться, чтобы они взяли свои лопаты и погребли заживо эту беспокойную штуку, но они не слушались. Вместо этого они, так же как и он сам, смотрели в могилу, как бьется за жизнь содержимое ящика.
- Нет! - вопил голос в бешенстве. - Вы не должны смотреть!
Ящик метался по дну ямы. Его крышка разлеталась в щепки. На мгновение Баллард увидел, как что-то ярко блеснуло между досок.
- Оно убьет тебя! - сказал голос, и как бы в подтверждение этому мощность звукового давления превзошла пределы выносливости, сметая и похоронную команду, и гроб, и все остальное в единой вспышке боли. Вдруг ему показалось, что голос прав, и что он стоит на пороге смерти. Но не сон покушался на его жизнь, а тот страж, которого они выставили между ним и сном; эта череподробильная какофония.
Только сейчас он осознал, что лежит на полу, подмятый этим шквалом. Ничего не видя, он нащупал стену и тяжело прислонился к ней, рев моторов бил ему по глазам, лицо горело прихлынувшей кровью.
С трудом он поднялся на ноги и двинулся в ванную. За его спиной опять возник голос, уже успокоившийся, и вновь начал свою проповедь. Он звучал так близко, что Баллард невольно обернулся, ожидая увидеть говорящего - и увидел. Сквозь пелену боли он заметил, что стоит в комнате без окон с белыми стенами Комната была освещена ярким мертвенным светом, и в центре комнаты - улыбающееся лицо.
- Это твои сны вызывают боль, - сказало лицо. Голос принадлежал все тому же Приказывающему. - Похорони их, Баллард, и боль пройдет.
Баллард плакал, как провинившееся дитя под строгим взглядом родителя.
- Верь нам, - сказал другой голос, тоже где-то близко, - Мы - друзья.
Но он не верил их сладкословию. Ведь это они вызвали ту самую боль, от которой собираются избавить его; она - как палка, чтобы бить его, когда приходят сны.
- Мы хотим помочь тебе, - сказал кто-то из них.
- Нет... - выдавил он. - Нет, будь вы прокляты. Я... Я не верю.
Белая комната моментально исчезла, и он снова оказался в своей спальне, цепляющийся за стену, как альпинист за скалу. Пока они снова не пришли со своими словами, со своими истязаниями, он перебрался по стенке в ванную, и вслепую нащупал душевой кран. В какой-то момент он содрогнулся, открыв кран и пустив воду на полный напор, вода была ледяной, но он просунул голову под поток, в то время как лопасти вертолета в своем вращении пытались разнести ему череп на куски. Холодная вода ручьем стекала по его спине, но он не двигался, и постепенно вертолеты начали отдаляться. Он все стоял, хотя тело свело от холода, пока не улетел последний. Потом он сел на край ванной, вытерся полотенцем, и, придя немного в себя, направился обратно в спальню.
Он лежал на тех же смятых простынях и почти в той же позе, что и раньше, но все теперь было не так. Он не понимал, что с ним произошло, и каким образом. Он лежал с открытыми глазами, отгоняя успокоенность воспоминаниями ночи, пытаясь разобраться в них, и незадолго перед рассветом он вспомнил те слова, что буркнул в лицо галлюцинации. Такие простые слова, и такие сильные. "Я не верю", - сказал он тогда, и Приказывающие устрашились.
В половине первого дня Баллард вошел в двери небольшой фирмы, экспортирующей книги, которая служила Саклингу для прикрытия. Он был бодр, несмотря на тяжелую ночь, и, быстро очаровав секретаршу, появился в кабинете Саклинга без объявления. Саклинг, увидев нежданного посетителя, вскочил из-за стола, как ошпаренный.
- Доброе утро, - сказал Баллард. - По-моему, пришло время поговорить.
Саклинг скользнул взглядом на дверь, которую Баллард оставил полуоткрытой.
- Прошу прощения: дует? - Баллард вежливо закрыл дверь. - Мне нужен Криппс.
Саклинг разгребал океаны книг и рукописей на своем столе.
- Ты что, с ума сошел - заявляться сюда?
- Скажи им, что я друг семьи, - предложил Баллард.
- Никогда бы не подумал, что ты способен на такую глупость.
- Просто сведи меня с Криппсом, и я исчезну.
Саклинг попытался переменить тему:
- Мне понадобилось два года, чтобы войти в доверие на этом месте.
Баллард рассмеялся.
- Я доложу об этом, черт возьми!
- Конечно, - сказал Баллард спокойно. - Но все же, где Криппс?
Саклинг, окончательно убедившись, что имеет дело с сумасшедшим, умерил свое негодование.
- Хорошо, - сказал он. - Я пришлю кого-нибудь за тобой, тебя к нему отведут.
- Не очень-то хорошо, - ответил Баллард.
В два широких шага он достиг Саклинга и схватил его за лацкан пиджака. За десять лет он не провел в обществе Саклинга и трех часов, но у него каждый раз чесались руки сделать то, что он делал сейчас. Освободившись ударом от захвата, он толкнул Саклинга на стену, уставленную книжными шкафами. Задетые пяткой Саклинга, они извергли поток печатной продукции.
- Ну, попробуй еще разок, старина, - сказал Баллард.
- Убери свои поганые руки! - ярость Саклинга удвоилась.
- Еще раз, - сказал Баллард. - Криппс.
- Я устрою тебе большие неприятности. Тебя выгонят!
Баллард наклонился к его багровому лицу и улыбнулся.
- Меня все равно выгонят. Погибли люди, понимаешь? Лондон требует очистительной жертвы, и, наверное, ей буду я.
Саклинг помрачнел.
Баллард с силой притянул к себе Саклинга.
- Поэтому мне нечего терять, верно?
Храбрость Саклинга пошла на убыль.
- Криппс мертв, - сказал он.
Баллард не отпускал его.
- То же самое ты говорил про Оделла... - заметил он, и глаза Саклинга расширились. - А я видел его прошлой ночью. За городом.
- Ты видел?
- О, да.
Упоминание об Оделле воскресило в памяти сцену на аллее; запах мертвого тела, всхлипы мальчика. Есть ведь к другие религии, думал Баллард, отличные от той, что он когда-то разделил с этой тварью, подмятой им. Религии, чьи молитвы суть плоть и кровь, чьи догматы - сны. Где же еще креститься ему в эту новую веру, как не здесь, в крови врага?
Ознакомительная версия.
