А еще Савойского можно было найти на еженедельном приеме для бизнесменов средней руки, который устраивался в ресторане «Берлиоз».
— Больше ничего не можете нам рассказать? — поинтересовалась я.
— Полагаю, нет, но если возникнут какие-то вопросы — обращайтесь, — грустно улыбнулся Заворожный. — И вот еще что… Думаю, вам нет резона заниматься моими проблемами просто так, за спасибо, тем более что крови я вам попортил изрядно.
И Заворожный, жестом отметя возражения Маргариты, выудил из бумажника несколько купюр, заметив, что это как бы аванс, на текущие расходы. Я, естественно, отказываться не стала — деньги грели душу, тем более наши с Риткой зарплаты скоро подойдут к концу, а месяц только начался. И я с благодарностью убрала деньги в кошелек.
Проводив Заворожного за порог, мы с Риткой уселись на кухне, намереваясь обмозговать дело.
— Ну и что ты об этом думаешь? — поинтересовалась Маргарита у меня. Я только пожала плечами и произнесла:
— Заворожный невиновен, но до чего противный человек! Мне даже жаль будет Гаранину, если это она ему мстит. А так — не знаю, надо разбираться.
— Кстати, Лилечка, действовать надо быстрее, — серьезно сказала Маргарита. — Я не стала огорчать Геннадия Владимировича, но завтра переломный для него день. Либо его убьют, либо мы с тобой все-таки вычислим преступников и выручим его из беды. Завтра настанут пятые лунные сутки, Луна находится во Льве, знаке решительных поступков, азарта и силы воли. Луна в этом знаке обладает более чем негативным влиянием — завтрашний день даже называется соответственно — Голодный хищник. Так что Заворожному придется несладко. А если учесть, что Солнце все еще в Близнецах, идет семнадцатый солнечный день, то картина еще более пугающая. Нам придется сконцентрироваться и в нужный момент сделать какой-то необычный, нестандартный поступок, чтобы справиться с преступником. Но этого преступника сначала необходимо вычислить.
— Как я понимаю, мне и предстоит этим заняться? — догадалась я.
— Конечно, — кивнула Маргарита. — Причем желательно не терять времени. Но сначала выясни, пожалуйста, дату рождения Савойского. Этого человека тоже надо будет проверить. Я займусь составлением его гороскопа.
Ну и я, конечно, отправилась к телефону, собираясь вновь побеспокоить Андрея. Он досадливо вздохнул, но все же выяснил день рождения Савойского по своим каналам и сообщил мне. Передав полученные сведения Маргарите, я уселась в машину и отправилась продолжать расследование.
Кстати, на завтра надо бы отпроситься с работы, ведь Маргарита говорит, что предстоит решающий день, а в таком случае оставлять ее одну мне совершенно не хочется. По крайней мере, у меня хоть физическая подготовка имеется, Ритка же совершенно беззащитна.
Первым делом я решила поехать к Логиновой, побеседовать с ней относительно убийства ее мужа. Потом надо будет появиться в «Монстере», расспросить персонал о взаимоотношениях супругов Логиновых. Ведь если Елизавета угрохала муженька, она вполне могла и устраивать пакости Заворожному. Только зачем ей это надо? Ничего не понимаю. Логики в этом деле ни на грош, а расследовать все же придется.
Нет, чтобы я еще хоть раз по собственной воле влипла в расследование? Такому не бывать! Пусть Ритка потихоньку рассчитывает гороскопы, буду подыскивать ей богатых экзальтированных клиенток, чтобы верили каждому слову астролога, на этом и умою руки.
Моим мрачным мыслям способствовали и ужасно саднящие ладони, испытавшие на себе жесткость сухой земли. Действовать не хотелось, и единственное, что грело душу, это щедрый аванс, выданный-таки Геннадием Владимировичем.
Я подъехала к дому Логиновой — честно говоря, предполагала, что в такой день секретарша предпочтет побыть дома в одиночестве. Но я ошиблась, в квартире за обитой дерматином дверью никого не было. Тогда я, по методу книжных сыщиков-профессионалов, решила расспросить соседей Логиновой. Мне же нужно знать, какой она человек и в каких отношениях была с мужем. Заодно постараюсь выяснить, когда Логинова отправилась на работу, ведь это тоже может быть чрезвычайно важным.
Первым делом я позвонила в дверь рядом с логиновской. Насколько я знаю, в таких вот панельных домах звукоизоляция плохая и очень часто соседи в курсе того, что делается за стеной. Хорошо, если здесь окажутся любопытные соседи.
За дверью раздались неуверенные шаги, и дребезжащий старческий голос осведомился:
— Кто там?
— Здравствуйте, могу я задать вам несколько вопросов о ваших соседях, Логиновых? — поинтересовалась я вежливо и мягко.
— А, милиция, — проскрипело за дверью, и мне открыли. В дверном проеме красовался очень старый человек, пышная шевелюра его, чудом пощаженная временем, была совершенно белой, худое тело, на котором как на вешалке висели безразмерная синяя майка и вытянутые на коленях трико, опиралось о косяк. И только глаза, черные и живые, не вязались с его обликом. Они искрились насмешкой и каким-то юношеским задором. — Какие красивые милиционерши работают, — отвесил мне комплимент дед. — Заходи. Меня Михаил Егорыч звать.
— Лилия Ровенская, — рявкнула я, с чего-то решив, что дедок в таком возрасте просто обязан плохо слышать.
— Ну, чего ты орешь? — вибрирующим голосом сказал старик, укоризненно качая головой. — Слух у меня хороший, не переживай. Входи.
Я прошла в довольно-таки обшарпанную, со старенькими обоями на стенах квартиру и поразилась царившей вокруг идеальной чистоте. Здесь буквально ни пылинки не было. Бедно, но удивительно чисто и опрятно.
— А как вы догадались, что я из милиции? — спросила я у дедка.
— Так с утра уже приходили, — пояснил он. — Соседа-то моего убили, вот и расспрашивали про Лизку, как они жили, да во сколько она на работу пошла. Только меня дома не было, а жинка моя, та ничегошеньки дальше носа своего не видит, не слышит, — обстоятельно расписывал дедок.
— Вас не было дома с утра? — не поняла я. Неужели мне не повезло?
— Да нет, когда милиция приходила, я как раз на базар ездил, — пояснил дед снисходительно.
— А вы что-нибудь слышали? Вообще, Логиновы были дружной семейной парой?
— Да где же сейчас дружную-то найдешь? — пожал плечами дед и принялся раскуривать трубку. По комнате тут же поплыл приятный запах табака, смешанного с какими-то травами. — Ругались, как все, больше по вечерам, а нам-то все слышно, стены тонкие, — заметил дедок.
— Может быть, вы знаете, по каким поводам происходили эти ссоры? — полюбопытствовала я.
— Знаю, как не знать, они и не скрывали, — хмыкнул дед, лукаво сощурив черные птичьи глаза. — Развестись Лизка хотела, а Антон не позволял. У Лизки полюбовник какой-то был. — Михаил Егорович определенно смаковал интимные подробности чужой жизни, наверное, потому, что его собственная была на редкость скучна и однообразна. И все происходящее доставляло ему удовольствие. — И как она заявится домой поздненько, они начинают ругаться. Чуть не каждый день цапались.
— А сегодня с утра? Вы не знаете, во сколько Елизавета Логинова ушла на работу?
— Раненько, обычно позднее выходит, — сказал дед. — Точно не скажу, но рано-рано. А Тошка еще раньше нее побежал — видать, дела какие были.
Я покивала, порасспрашивала деда еще, но ничего нового не услышала и распрощалась с ним, поблагодарив за содействие. Спустилась в машину, обдумывая полученную информацию. Значит, Логиновы жили недружно, Антон знал о любовнике жены, но развод ей не давал. Уж не знаю, какие методы воздействия он к ней применял, если она не могла уйти от него, впрочем, мало ли что это могло быть. А сегодня оба на работу рано поехали. Одним словом, Лизавета вполне могла убить мужа, зайдя через черный ход, потом выскользнула тем же путем и вернулась в клуб через парадный. Это возможно, а почему бы и нет в самом-то деле?
Подъехав к «Монстере», я вышла из машины и распахнула входную дверь. У входа красовался молоденький охранник, правда, не тот, который был с утра, на лице его застыло озабоченное и встревоженное выражение. Видимо, дивился, что в ночном клубе не все в порядке. Я прошла мимо него, поднялась на второй этаж и увидела Логинову. Та мирно сидела за столом и водила мышкой по коврику, вперившись в монитор компьютера. Вскинув на меня глаза, она возмущенно выпалила:
— Уйдите, Геннадий Владимирович запретил вам здесь появляться.
— У вас устаревшие сведения. Сегодня он разрешил, — кротко сказала я, удивляясь, насколько бессердечны некоторые особы. У нее же мужа убили, так могла бы хоть пару слезинок проронить. Но глаза Елизаветы Логиновой припухли, покраснели, значит, она все-таки плакала. — Я пришла выразить вам свои соболезнования, — добавила я, чтобы хоть что-то сказать. — Мне очень жаль.
— Мне тоже, — сухо откликнулась секретарша, хмуро поглядывая на меня. — А теперь вы можете идти, Геннадия Владимировича все равно нет на рабочем месте.
