Я специально затронула эту тему, чтобы посмотреть на реакцию моего собеседника. Он вздохнул и с философским видом изрек:
— А у кого их сейчас нет… Вот вы живете в своих хоромах и понятия не имеете, какие проблемы у обычных людей. Кстати, а у вас с собой есть какие-нибудь деньги?
Хм, а шантажист-то парень явно начинающий! В начале разговора он почти требовал полсотни тысяч баксов, а сейчас клянчил хоть что-нибудь на мелкие расходы. Наверное, совсем поиздержался, бедолага. Я полезла в сумочку и достала кошелек, в котором лежало что-то около пятисот рублей, и то не моих, а Лининых — сумочка ведь тоже была ее. Я протянула парню деньги. Он забрал их, пересчитал и засунул в карман джинсов. Все это время он, видимо, что-то прикидывал в уме. В конце концов он изрек:
— Мы встретимся с вами в субботу в это же время на этом же месте. Вы привезете нужную сумму и получите фотографии и пленку. Надеюсь, нет необходимости повторять, что, поставив о нашем разговоре в известность милицию, вы тем самым сделаете хуже только себе?
— Конечно, как вы могли такое подумать… Я, естественно, буду молчать.
В подтверждение своих слов я закивала головой и прикрыла ладонью рот. Дескать, никому никогда ни за что ничего не скажу.
Наверное, я очень убедительно все изображала, потому что парень встал, помахал мне ручкой и скрылся в кустах.
Ага, наш юный шантажист убежать вздумал… Как же, убежит он… Я его сейчас догоню, а когда догоню, то прибью.
Интересно, куда он пошел?
Весьма предусмотрительно одетая в темный костюм, я юркнула в кусты, пролезла сквозь них и огляделась. К темноте мои глаза уже привыкли, и я без труда разглядела «Васю», который бежал, пригнувшись, вдоль кустарников. На ходу он стянул с себя куртку, вывернул ее наизнанку и снова надел. Теперь он был одет во все темное. Пройдя еще пару метров, он вышел на тротуар и немного погодя, предварительно оглядевшись, свернул в ближайшую подворотню. Я кинулась следом. Подкравшись к кирпичной арке, куда нырнул парень, я осторожно заглянула во двор.
Шантажист уже сидел в белой «четверке» и пытался ее завести. Машина глохла и заводиться ни в какую не хотела. Воспользовавшись этой заминкой, я опрометью бросилась к Лининой «Тойоте». В это время на дорогу выползла «четверка» — «Вася» завел-таки машину — и поехала в сторону Волги. Линина «японочка» завелась с полоборота, и я поехала за ним.
По городу мы катались недолго. Пару раз шантажист останавливался около коммерческих ларьков и один раз возле супермаркета, в котором проторчал минут двадцать. Хозяйственный какой, продукты домой покупает. Интересно, а его жена знает о том, чем зарабатывает на жизнь ее вторая половина?
Свернув с центральных улиц, «Вася» направился в сторону района, который в народе именуется «Оврагом». Там раньше стояли частные домишки, но кое-где уже натыканы новые девятиэтажки. Во двор одной из них на улице Зарубина мой «объект» и свернул. Я въехала вслед за ним и притормозила около крайнего подъезда.
Не выходя из машины, быстро стянула с себя Линии костюм, под которым на мне был мой собственный. Такой же темный, только спортивный. Я стерла с губ противную помаду, сняла парик и надела бейсболку. Выйдя из машины, я с отсутствующим видом направилась в сторону «четверки», из которой с большим пакетом вылез «Вася» и направился к подъезду. Я двинулась за ним. Табличка на дверях гласила, что последняя квартира этого подъезда имела номер триста семнадцать. Я вошла внутрь и поднялась к лифту.
Мой недавний собеседник уже вызвал кабину и теперь внимательно разглядывал меня. Я же кокетливо разглядывала потолок и изредка поглядывала на «Василия».
В полутьме на лавочке он выглядел намного лучше, чем сейчас, в подъезде. Внешность же его при ближайшем рассмотрении оказалась достаточно неприятной — рожа толстая и какая-то сальная, аж блестит, усы редкие торчат и глазенки, как у крысенка, бегают. На вид совсем сопляк — лет двадцать не больше. Я сделала глупое лицо и обратилась к нему:
— Скажите, пожалуйста, молодой человек, квартира триста семнадцать на каком этаже?
— На девятом. А вы к Маринке, что ли?
— Да, к Маринке, — подтвердила я и зачем-то добавила:
— В гости. Я ее подружка.
Парень ухмыльнулся:
— Так ее в это время дома почти не бывает. Она на работе, так сказать, «зашибает деньгу». Раз вы ее подружка, то должны знать. Наверное, вместе работаете?
— Конечно, вместе, только она сегодня с работы отпросилась, заболела вроде.
Должна быть дома. Я поднимусь на всякий случай, позвоню. И потом, мне будет очень приятно хоть пять минут пообщаться с таким симпатичным молодым человеком. Вы тоже в этом подъезде живете?
«Вася» прямо-таки засветился оттого, что я сделала ему комплимент.
— Да, в этом. Не хотите как-нибудь заглянуть ко мне в гости?
Я состроила из себя невинное создание и с томным вздохом произнесла:
— Я бы с удовольствием, ведь не каждый день знакомишься с таким интересным мужчиной. Все какие-то серенькие, неинтересные. Вот с вами я бы на край света пошла. — И, сделав печальное лицо, я горько вздохнула, а затем кивнула на руки парня:
— Но я вот вижу, у вас кольцо обручальное на пальце. Только соберешься с мужчиной уехать куда глаза глядят, а он вдруг, оказывается, женат. И скорее всего любит свою жену. Кстати, как вас зовут?
Меня — Надей.
— Очень приятно. Меня зовут Николай. Можете называть меня Колюней, мне так больше нравится. А это, — он махнул рукой с обручальным кольцом, — ошибка молодости: жена старше меня почти на пятнадцать лет. Я, кстати, зову ее Галюня.
Галюня и Колюня. Смешно, правда?
«Ну просто обхохочешься», — подумала я и старательно глупо хихикнула. Колюня, довольный своей шуткой, продолжил:
— Так вот, по поводу гостей. Моя жена работает неделю через неделю — она на рынке колбасой и всякой дребеденью торгует. На работу уходит в семь утра, возвращается около восьми вечера. На этой неделе Галька выходная, так что на следующей жду вас в гости. Я в двести девяносто первой живу.
Теперь шантажист скорее всего назвал свое настоящее имя. Надо поскорей принимать его предложение. И я сделала вид, что страшно обрадовалась:
— Конечно, приду, обязательно. Как насчет вторника?
— Заметано, Надюха.
— По любому, Колюня.
И тут приехал лифт. Подниматься наверх мне уже не было смысла.
— Знаете, я, наверное, не поеду к Маринке, чего время зря тратить. Ее скорее всего и правда дома нет. Мне пора. Я очень рада нашему знакомству, Коля. До встречи.
Я развернулась и пошла вниз по ступенькам. Николай что-то еще сказал, но я уже выходила на улицу, и его не слушала.
Прекрасно! Все оказалось проще, чем я думала. Теперь я знаю адрес «Васи» — Колюни. Надо будет и впрямь в гости наведаться. Судя по содержимому пакета и слегка помятой Колиной физиономии, он не дурак выпить, но что-нибудь не самое дешевое. Эстет! Хотя, может, просто Колюня решил побаловать свою Галюню изысканными напитками. Я даже уже придумала, каким образом попаду к ним в дом. Но не сегодня. А сейчас надо скорей ехать домой и успокоить Лину. Заодно показать ей фотографию с кошкой. Может, удастся выяснить, откуда у Колюни взялась злополучная пленка. ,А может, Лина и его самого знает?
Вернувшись в дом Кечаяна, я первым делом поднялась в кабинет. Арсен безмятежно спал на диване. Илья сидел за столом и смотрел телевизор. Я отправила его спать, а сама пошла к Лине.
У нее была своя собственная комната, и она предпочитала ночевать в ней, когда мужа по каким-либо причинам не было дома. Она мне сказала, что на огромной супружеской кровати очень неуютно спать одной. Сегодня Арсен на супружеском ложе отсутствовал по причине временной невменяемости, поэтому Лина перебралась в свою комнатку.
Она уже уснула, и я скрепя сердце потихоньку разбудила ее. Лина не сразу поняла, что происходит. Села на кровати и удивленно на меня посмотрела. Через минуту она проснулась окончательно, и я принялась рассказывать о сегодняшней встрече, после чего дала послушать запись разговора. Она вся как-то сразу сжалась, но это и понятно — кому приятно слушать такое. Также я рассказала ей, каким образом выяснила, где живет сообразительный юноша-шантажист и как его зовут. Но Лина не знала никакого Колюню, более того, у нее вообще не было ни одного знакомого с таким именем. Затем я показала ей фотографию.
— Напрягись, Лина, и вспомни, когда и где были сделаны эти кадры. А главное — кем?
Она взяла в руки фотографию и, почти не задумываясь, ответила:
— Это я у Маринки Серебряковой дома. На ее дне рождения. Она, правда, не сама фотографировала. Фотограф у нее какой-то знакомый был. Я его не знала. Первый раз тогда увидела. Вот он и делал снимки.
— А сам день рождения ты помнишь?
— С трудом. Я тогда сильно перебрада.
Два дня потом дома пластом валялась, встать не могла. А это имеет какое-то отношение к шантажу?
