В течение всей трапезы Николай Иванович внимательно изучал меня, и не могу сказать, что в его глазах было много доброжелательства.
— За вас, Женя!
Стольник, не поморщившись, опрокинул в себя очередную рюмку. Приоткрыв рот, закинул в него ломтик сала.
Я не собиралась накачивать себя алкоголем (ведь завтра начнется работа, а мне нужна ясная голова) и лишь пригубила из рядом стоящей рюмки.
— Зря, — сделав многозначительное лицо, произнес Николай Иванович. — Хорошо расслабляет.
К тому же тридцать грамм даже полезно для здоровья. Врачи рекомендуют. А к утру все это выветрится, даже следов не найдешь.
Я вежливо отказалась.
В столовую заглянула Лидия:
— Я постелила Жене в гостиной.
Как я потом узнала, гостиной называли малюсенькое помещение размером с почтовую марку, расположенное на первом этаже. В последствии я еле нашла его в нескончаемом лабиринте коридора.
Странный проект, надо сказать. Сплошные зигзаги.
Я еще не окончила ужин, когда Стольник поднялся со стула.
— Мне нужно позвонить… О нашем разговоре… ни-ни!..
Покачиваясь, он вышел из комнаты, а я осталась доедать крылышко, которое по своей величине принадлежало не иначе как орлу.
Телефон, по всей видимости, был в соседней деревне — Стольник вернулся аж через полчаса; снова плеснув в рюмку «Хрустальной», опрокинул ее себе в горло.
— Все хорошо? — вежливо поинтересовалась я.
— Нормально. Давайте обсудим наши планы.
Я пожала плечами. «Стоит ли делать это сейчас?» — подумала я, а вслух сказала:
— Если хотите.
— Хочу. Я загляну к тебе. Попозже.
Однако… Я смотрела в глаза подполковнику и не видела в них ничего, кроме похоти пополам с беспокойством.
— Для чего?
— Не понимаешь? — усмехнулся Стольник. — Ты привлекательная девушка, а я мужчина в самом…
— Расцвете сил? — улыбнулась я.
— В соку. Почему бы нам не познакомиться поближе?
По-моему, товарищ нисколько не изменился за все эти годы. По-прежнему любит девочек…
Я оглянулась на дверь:
— А как же…
— Лидуша? — улыбнулся Стольник. — Я ее по-прежнему люблю.
— Своеобразная у вас любовь. — Я смотрела в глаза подполковнику с холодным презрением. — Разве так можно?
Подполковник театрально вздохнул:
— Конечно, нельзя. Но ничего не могу с собой поделать. Так что мы решаем?
— А более важных проблем у нас нет?
— Пока нет. Завтра посмотрим, как начать наше общее дело, а пока…
Я покачала головой:
— Простите, Николай Иванович, но вы обращаетесь не по адресу. Даже если бы вы были молоды и привлекательны, а я не таких строгих правил, и то бы не согласилась на ваше предложение, потому что существуют определенные нормы поведения.
— Какие нормы! — воскликнул подполковник. —Норма — от слова «нормально», а что может быть нормальнее, чем мужчина и женщина?
— Но не чужой мужчина и чужая женщина.
— Сегодня — чужие, завтра — родные!
Я энергичнее замотала головой, словно отгоняя назойливую жирную муху.
— Кажется, мне придется уехать от вас прямо сейчас. Жаль, что потеряла столько времени, у вас на уме не закон и порядок, а одни женщины.
Николай Иванович миролюбиво приподнял руки.
— Сдаюсь! Весьма жесткие и веские аргументы, против которых не попрешь. Оставляю все свои желания, кроме одного — добраться до бандитов. Но об этом поговорим завтра.
Я услышала едва слышный скрип позади себя и, словно невзначай, обернулась, не подавая виду, что мое внимание привлечено каким-то звуком.
Ничего особенного. По-моему…
Повернувшись, я увидела, как он ставит на цветастую клеенку пустую рюмку и тянется за огурцом.
Постель была жутко неудобная. Я никак не могла уснуть, ворочаясь с одного бока на другой. Завтра нужно встать пораньше, чтобы обсудить со Стольником последние детали, о которых он почему-то не пожелал говорить вечером. Как говорится, не делай сегодня того, что можно отложить на завтра.
Благодаря открытому окну, затянутому зеленой противокомариной сеткой, стало немного прохладнее. Со стороны улицы тянуло слабым запахом навоза.
Дверь в комнату изнутри не запиралась, поэтому мне пришлось принять меры предосторожности против нежеланного вторжения. Между косяком и дверью я всунула в несколько раз сложенный носовой платок, а заодно придвинула стул. Если знать об этом заранее, потихоньку открыть дверь, аккуратно отодвинув стул, проникнуть в комнату можно незаметно. Не посвященному же ночному гостю придется приложить усилия, в результате чего возникнет шум…
Это и случилось вскоре после того, как я погрузилась в тяжелый беспокойный сон.
Бах!
Раздался звук падающего стула, и послышались приглушенные ругательства. Затем дверь приоткрылась, и я услышала чье-то учащенное дыхание.
Я села на тахте и потянулась за брюками.
— Кто здесь?
В комнату ввалился сам хозяин, на котором из одежды были только плавки с выпирающей из них мощной плотью.
— Извини, пришел проверить, как ты устроилась.
— Спасибо, неплохо. Чего еще вы хотите?
— Ну, — подполковник замялся, — догадайся. — Он уселся рядом со мной и положил руку на мое колено, прикрытое брюками.
— Я уже догадалась. Уберите руку.
— Женечка, пойми меня правильно…
— Я уже все поняла и сейчас уеду.
Стольник покачал головой:
— Н-нет, не уедешь…
— Это почему?
— Тебе Брейк не даст. Как говорится, встанет на пути. — От неугомонного мента разило водкой и луком.
— Он что, отвязан?
— Нет, просто посажен на длинную цепь. Так что свободы передвижений у него достаточно.
— Понятно, — усмехнулась я, — ловко, ничего не скажешь. Руку все-таки уберите!
Вместо ответа он навалился на меня, опрокинул на тахту и присосался губами к моей шее.
Я перехватила его левую руку и, заведя за потную спину, вывернула ему плечевой сустав.
Николай Иванович застонал и оторвал от меня свой слюнявый рот.
Я тут же вырвалась от него и вскочила на ноги.
— Концерт закончен, — произнесла я, — продолжения не будет. Лучше идите к себе, не ровен час Лидушка будет беспокоиться.
Стольник сидел на моей постели, издавая тяжелые вздохи.
— Ничего-то ты не понимаешь… Какие у тебя ноги!..
Схватив упавшие на пол брюки, я прикрылась ими. Надо же, в темноте разглядел, гад.
— Я все понимаю, но вы это напрасно затеяли.
Подполковник поднялся, потирая левое плечо:
— Наверное, ты права… Спокойной ночи.
Он уже направился к двери и взялся за дверную ручку, когда я остановила его:
— Николай Иванович!
— Да! — Он резко развернулся на сто восемьдесят градусов.
— Почему вы назвали собаку Брейк? От английского слова «ломать»?
— Не знаю, дочка придумала. Где-то вычитала.
— Извините… Спокойной ночи.
Хозяин бесшумно вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
В конце концов, он сейчас же найдет успокоение под крылом своей Лидушки, которая, наверное, привыкла к его выкрутасам. Наверняка она все видит, но молчит. В принципе у нее все есть — дом, хозяйство, ребенок (а может, несколько — остальных я не видела). Любовь? Своеобразная, конечно, но другой нет.
Может быть, ради этого стоит молчать?..
По всей видимости, других нападений со стороны Стольника не предвидится. Надеюсь, он понял, с кем имеет дело, и не решится на новые притязания.
…Проснулась я от слабого шороха, который на этот раз раздался со стороны окна.
В лунном свете что-то блеснуло, и я услышала едва слышный треск разрезаемой ткани.
За окном снаружи я четко различила тень, принадлежавшую человеку, пытающемуся проникнуть в мою комнату.
Странно, но собака, которая слышит даже дыхание человека, находящегося неподалеку, молчала.
Может, потому, что комната находилась на отшибе и окно выходило на задний двор? Тем не менее хоть какая-то реакция с ее стороны должна быть!
Ведь эти животные чувствуют запахи за километр.
Или меня посещает бесшумный призрак, который не оставляет ни следов, ни запаха?
Я с интересом наблюдала за действиями неизвестного злоумышленника, нисколько за себя не беспокоясь, потому что находилась в противоположном конце комнаты вместе с голым матрацем, на который накинула темно-синий плед, покрывавший доселе тахту, и теперь он, сливаясь с темнотой, не выдавал моего присутствия. Все остальное — белоснежные простыни, подушка и куча тряпья, создававшая видимость лежащего на постели человека, — оставалось на месте.
Правый край сетки был прорезан, теперь наступила очередь нижней части.
Я не шевелилась, лишь издавала звуки, похожие на ровное дыхание спящего человека. Откуда идут эти звуки — определить было невозможно.
Вскоре сетка была прорезана настолько, чтобы можно было проскользнуть в комнату безо всякого ущерба для тишины. Лезвие исчезло в складках одежды неизвестного, и, бесшумно подтянувшись, он уселся на подоконник. Я не видела лица, скорее всего человек был в маске. Хотя в темноте не разберешь.
