В это неприятное для некоторых воскресенье два человека были беззаботно счастливы. Это счастье не омрачалось даже трясущимся, как кляча, старым автомобилем.
Скудный обед, с аппетитом съеденный в Мейдстоне, показался им сказочным.
Живописный ландшафт представал перед ними словно сквозь прозрачную золотистую вуаль, и оба ничего не слышали, кроме серебристого пения птиц.
С трудом поднявшись по крутой улице, Альфонс остановил машину и вышел на дорогу, в конце которой виднелся железнодорожный переезд, а за ним — гора.
— Разве это не прекрасное место для рисования? — спросила девушка.
— Ах, не будем сегодня говорить об искусстве, — попросил он. — Потолкуем о других приятных вещах — о чае и крабах, например.
Она рассмеялась. Но вдруг совершенно серьезно сказала:
— Что же теперь будет?
— Будет? Где? — удивленно спросил он.
— С нами, — пояснила Бетси.
Он взял ее руки.
— Я стану страшно богатым.
— Я тебе говорила, что обручена? — после долгого молчания робко спросила она.
— Припоминаю, что ты когда-то что-то мне рассказывала.
— Разве? Мне казалось…
— Если бы ты даже и скрыла это, я все равно видел твое кольцо…
Бетси покраснела. Уже после второй встречи она сняла это кольцо и больше его не носила.
— Я, кажется, тебе говорил, что имею доход всего триста фунтов в год, — произнес он.
— Ты мне ясно и определенно сказал, что у тебя абсолютно ничего нет, — строго перебила она. — Считаю, что этот твой доход — довольно приличное состояние.
— Для богатых — да, но не для бедных.
— Но ведь с таким доходом можно многое предпринять, — объяснила она задумчиво. — Что я сделаю с моими деньгами? Не могу же я их бросить?!
— Ничего ты с ними не сделаешь, — сказал он решительно. — Лишь тогда, когда мои триста превратятся в десять тысяч, мы кое-что предпримем.
Она засмеялась.
Он крепко поцеловал ее в губы.
— Ну, а теперь нужен чай! — воскликнул он деловито, помогая девушке сесть к автомобиль.
Он запустил мотор, и машина, вздрогнув, плавно покатилась по дороге.
— Прекрасно! Переезд открыт, — воскликнул Альфонсо. — Держись!
В то же мгновение оглушительный свист локомотива заставил его оглянуться.
— Это с другой стороны, — заметил он. — Ведь переезд открыт…
Почти над самым ухом раздался грохот колес, он стремительно приближался. Шум перевернул сознание. Боль от пронзительного свиста охватила все тело. Небо и земля вздыбились.
…Когда девушка пришла в сознание, то увидела себя в какой-то илистой яме. Альфонсу менее повезло: терновый кустарник хотя и спас от тяжелых ушибов, однако одежда его была изорвана, а лицо и руки исцарапаны. Поднявшись, он нашел свою спутницу.
К счастью, машинист вовремя начал тормозить. Поезд стоял у искореженного автомобиля.
— Ты ранен, милый? — были ее первые слова.
Она была вся в грязи… С растрепанными волосами, непокрытой головой…
Пассажиры поезда были встревожены и недовольны.
— Мы столкнулись с каким-то автомобилем, — объявил кондуктор.
— Есть жертвы? — испуганно спросил сэр Ральф.
— Нет, сэр, находившиеся в нем молодая дама и молодой человек изрядно напуганы и немного поцарапаны.
— Мы должны поинтересоваться, — сказал граф Фланборуг, выходя из вагона.
Увидев пострадавших, он на какое-то мгновение потерял дар речи, затем в ужасе воскликнул:
— Бетси! Бетси! Ради бога! Что ты тут делаешь?
Лишь после этого он увидел художника, который, словно привидение, стоял возле нее. Сэр Ральф, с разинутым ртом наблюдавший за этой сценой, вдруг опомнился и вскрикнул.
— Ага, теперь я понимаю!..
— Вы в более выгодном положении, чем я. В моем глазу заноза, — ответил художник.
— Вы еще и издеваетесь, сэр?! — заорал Ральф.
Бетси протянула Альфонсу носовой платок.
— Не надо, малыш, — отказался молодой человек.
Он еще не догадывался, кто эти двое нервных мужчин.
— Но, мой дорогой! Ты ведь можешь ослепнуть — воскликнула девушка.
— Не объяснишь ли ты мне, — вставил расстроенный граф Фланборуг, — что все это означает?
— Я бы давно тебя познакомила с господином Блэкстоном, — заливаясь краской, ответила девушка. — Фонсо, это мой отец…
— Извините, к сожалению, не могу уделить вам внимание, — ответил он — у меня бревно в глазу.
— Фонсо! — повторил разгневанный граф Фланборуг. — Кто такой, если мне позволено спросить, этот Фонсо?
— Тебя и сэра Ральфа, наверное, поразит одно сообщение: я и Фонсо решили сочетаться браком, — объяснила она.
Альфонс в недоумении посмотрел на Бетси.
— Я, собственно говоря, еще не просил тебя об этом, малыш.
У Ральфа начался нервный тик.
— Это не имеет значения, — спокойно возразила она. — Ты ведь хочешь этого, не правда ли?
Альфонс на глазах пришедшего в ужас отца девушки и обрученного жениха привлек Бетси и нежно поцеловал.
После такого эпизода поездка в Лондон была несколько мучительной.
Тут же заболевший сэр Ральф стоял в стороне и отклонял все попытки Фланборуга продолжить деловой разговор. Его самолюбие сильно пострадало, и к тому же происшедшее, несомненно, может принести ему финансовые издержки.
До прибытия в Лондон, граф решил поговорить с дочерью. Он застал их сидящими в купе друг против друга.
— Я бы хотел поговорить с тобой, Бетси.
— Оставь нас, Фонсо, пожалуйста, — попросила она нежно.
Альфонс вышел.
— Ну, может быть, ты мне объяснишь, что все это значит? — начал отец.
— Ты хочешь знать, почему я выхожу за него замуж? — спросила она. — Ну, потому что я его люблю.
— Ты говоришь, как Майкл! И он бы так ответил… — рассерженно заметил Фланборуг. — Ты прекрасно знаешь, что обручена с сэром Ральфом.
— Да, у нас был такой разговор, но теперь я решила все изменить.
— Ты не сделаешь этого, — взорвался отец. — Невозможно, чтобы моя дочь вышла замуж за какого-то голодающего художника.
— Он совсем не беден! Мы решили, что он бросит искусство. Мы поищем какое-нибудь выгодное занятие, — возразила девушка.
— Если ты выйдешь замуж за этого человека, — пригрозил он дрожащим пальцем, — ты мне больше не дочь.
— Я не откажусь от него, — решительно заявила Бетси. — И, папочка, я предупреждаю тебя, что если ты будешь оскорблять Фонсо, то я сделаю то же самое с Ральфом.
— Этот человек, конечно, домогается твоих денег, — попробовал еще раз воспротивиться он. — К сожалению, я не в состоянии защитить тебя от твоих же собственных глупостей.
— А на что надеется Ральф, разреши спросить тебя?
— Сэр Ральф сам очень богатый человек.
— И какую выгоду он имел, если бы на мне женился?
Граф Фланборуг не счел нужным отвечать, так как знал, что брак сэра Ральфа с его дочерью увеличил бы состояние этого человека.
— Спроси у своего компаньона, женится ли он на мне, если я свое состояние передам в благотворительный фонд и полностью перейду на его попечение? — попросила Бетси.
— Уверен, что он и тогда женится на тебе, — резко ответил Фланборуг, оставляя купе.
Граф сам хотел прощупать Ральфа. Он тихо подошел к нему.
— Женились бы вы на моей дочери, если бы наш коммерческий союз не состоялся? — спросил граф.
— Что вы хотите этим сказать? — вздрогнув, задал вопрос Ральф.
— Я хочу сказать, — засмеялся граф, — ну, вы любите Бетси? Вы богатый человек и могли бы без приданого прекрасно содержать ее…
— Что? Этому не бывать! — гневно воскликнул сэр Ральф.
— Понимаю, — пробормотал граф Фланборуг. — Бетси только это и хотела знать…
…Ожидавший на вокзале Майкл сразу понял: случилось что-то неприятное. После короткого сообщения графу Фланборугу и сэру Сапсону о том, что произошло в их конторе, сыщик обратился к девушке:
— Неужели вы дрались, Бетси?
— Отец сердится, потому что я хочу выйти замуж за Фонсо.
Майкл искренне удивился:
— Вы хотите сказать, что отказываете сэру Ральфу?
— Совершенно верно, — сказала она решительно.
— А тот господин, значит, и есть Фонсо?
Майкл громко рассмеялся.
— Я хочу вас познакомить, — сказала она и позвала своего молодого друга.
Когда он подошел, Бетси добавила:
— Он очень беден.
— Да, очень беден, — подтвердил художник.
— И вы хотите выйти за него замуж? — спросил Майкл.
— Конечно, — ответила раздраженно девушка. — Я не ожидала, что и вы будете против. Или я не права?
— Я, против? — засмеялся Майкл и чмокнул ее в щечку.
— Давайте вместе поужинаем и заодно отпразднуем это событие, — сказал он. — Бегите скорее домой, Бетси, и приведите себя в порядок. Ваш отец оставил свой автомобиль. Встретимся через час у Зэбо!
14 мая в 8 часов 30 минут вечера пароход водоизмещением в восемь тысяч тонн бросил якорь у Саутгемптонских доков. На его борту находились свыше двухсот пятидесяти пассажиров. Однако рейс был необычным. В трюмах парохода были тщательно упакованы двадцать две тысячи четыреста фунтов золота в слитках по 100 фунтов каждый. На всех стояла печать центрального общества по добыче золота.
