Шелестов разочарованно вздохнул. Он ожидал, что Быканыров назовет имя неизвестного.
- О том, что ты рассказал, я тоже думал, - заметил майор. - Я точнее тебя знаю, что один из двух ушедших в тайгу - комендант Белолюбский.
- Ой-е! - воскликнул старик. - Я об этом не думал.
- А вот второй кто? - и он начал складывать на лист бумаги вещественные доказательства.
- Это что? - ткнул Быканыров пальцем в пучок рыжих волос.
- Волосы.
- Постой... Постой, Роман Лукич, - и Быканыров взял за руку майора. Где взял волосы?
Шелестов не делал из этого тайны и рассказал своему старому другу об осмотре дома коменданта.
Быканыров пощупал волосы пальцами, сел на стул и задумался. Мысли унесли его далеко, в полузабытое прошлое.
...Тридцать первый год. Пожар в колхозе и пойманный с поличным поджигатель, восемнадцатилетний парень-якут под кличкой "Красноголовый". Он сильно пьян и еле держится на ногах. Он ничего не хочет скрывать, плачет, как женщина, и рассказывает. Научили кулаки, шаман, друзья его покойного отца. Они напоили его и подослали подпалить колхозный склад, где хранится пушнина. Он сделал так, как его учили, и теперь сожалеет об этом.
Преступника передали органам правосудия. Следствие убедилось, что рассказал он всю правду. Чуждая мести и справедливая Советская власть, учтя молодость и малограмотность преступника, простила ему поджог, помиловала и отпустила. Наказание понесли зачинщики и подстрекатели.
"Красноголовый" пожил недолгое время в селе и вдруг внезапно исчез. Кто-то распустил слух, что он утонул, кто-то говорил, что он попал в тайге под стрелу, предназначенную для сохатого, и умер. Но на самом деле все было иначе. "Красноголовый" жил и здравствовал. В тридцать третьем году он напал на двух спавших в тайге старателей, убил их, похитил намытое ими золото и был задержан при попытке перейти государственную границу в сторону Маньчжурии. Ему удалось убежать из-под конвоя.
Потом за "Красноголовым" прочно закрепилась кличка контрабандиста. Упорно ходили слухи, что он промышляет контрабандой, носит на золотые прииски опиум, кокаин, морфий, обменивает все это на золото, а золото переправляет на ту сторону. Говорили, что и сам он не раз бывал на той стороне, а изловить его никак не могли. Ну прямо-таки неуловим был "Красноголовый".
В тридцать шестом году, на одном из притоков реки Мая-Юдоме группа якутов-охотников наткнулась на двух убитых китайцев - рабочих приисков. Дело происходило поздней осенью. Только что выпала первая пороша. След от убитых вел в горы.
Охотники, в том числе и Быканыров, бросились вдогонку. Два дня они шли без сна и отдыха и все же настигли убийц. Их было трое. И они не захотели сдаться без боя. У них было оружие, и они открыли огонь. Но охотники оказались более опытными стрелками. Двоих в перестрелке они уложили насмерть, а третьего взяли живьем. Это был "Красноголовый". Он думал выкрутиться, сваливал вину в убийстве китайцев на своих сообщников, опять плакал, как женщина, и опять каялся. Но на этот раз ему не поверили, и "Красноголовый" угодил в тюрьму.
О плохих людях в тайге быстро забывают, забыли и о нем. Но в годы войны "Красноголовый" вдруг опять объявился и стал напоминать о себе. Пошел слух, что "Красноголовый" сбежал, не отбыв срока. И слух подтверждался. Нет-нет, да и попадался он якутам, эвенкам на глухих таежных тропах. Куда, откуда он шел? Какие у него были дела? Где он нашел себе пристанище? Кто его укрывал? Как он себе добывал пищу? Никто ничего не знал.
Всю войну "Красноголовый" занимался грабежами, потом якобы взялся за старое ремесло - контрабанду, а лет через пять после войны опять попался. Группа бандитов совершила налет на обоз, но в обозе оказались смелые люди и дали отпор. Двоих бандитов удалось взять живыми, и помог в этом не кто иной, как пес Таас Бас. Одним из задержанных оказался "Красноголовый".
И так уж случается в жизни. Разные бывают совпадения. В обозе был Быканыров со своим верным Таас-Басом, и вторично ему довелось передавать "Красноголового" в руки правосудия. Осудили "Красноголового". Опять он начал уходить из памяти людей, но вот совсем недавно, год назад, стало известно, что "Красноголовый" совершил побег из лагеря, получил ранение в ногу, но все же ушел.
Эти воспоминания проплыли в голове Быканырова, и он поделился ими с майором.
- А почему ты подумал о "Красноголовом"? - поинтересовался майор.
- А это что? - и старик опять ткнул пальцем в пучок рыжих волос. Вот такие и у него были.
- Ты фамилию его помнишь?
- Помню. Шараборин.
- Верно. Вспомнил и я. Верно и то, что он бежал из лагеря и числится в розыске. Так ты думаешь, что тут был Шараборин?
Старик повел плечами.
- Почему нельзя думать? Шараборин всегда оказывался там, где кровь. Плохой он человек. Совсем плохой.
Шелестов подумал о чем-то своем, а затем спросил:
- Кстати, я забыл, почему у него рыжие волосы. Он ведь якут?
Быканыров кивнул головой.
- Якут, а рыжий, потому и прозвали его "Красноголовым". У него мать была якутка, а отец русский, царский урядник. И волосы у отца были, как огонь. Убили отца партизаны. Его отец банду по тайге водил.
- Помню... Теперь все помню.
Когда Шелестов и Быканыров вернулись на квартиру, было около девяти часов вечера. Летчик Ноговицын и механик Пересветов спали на одной кровати. Радистка Эверстова, сидя за столом, делала какие-то записи в своей тетради.
Быканыров прилег на свою койку отдохнуть, а Шелестов в раздумье заходил по комнате. У него еще не было никаких конкретных доказательств тому, что Белолюбский имеет отношение к убийству инженера Кочнева, но путаная биография коменданта, его таинственное исчезновение, наконец, пребывание в его доме неизвестного, обнаружение остатков взрывчатки - все это сосредоточивало подозрения именно на нем.
О том, что с Белолюбским в тайгу ушел "Краслоголовый", Шелестов так же мог лишь предполагать, как и то, что "Красноголовый" появлялся на руднике не случайно. И теперь Шелестов думал, главным образом, о том, как поскорее нагнать Белолюбского и его спутника и схватить их. Тогда, возможно, многое неясное станет ясным. Ему не без основания казалось, что Белолюбский может дать нить, идя по которой, размотается весь этот запутанный клубок.
Шелестов подошел к спящему старшему лейтенанту и, тронув его за плечо рукой, позвал:
- Товарищ Ноговицын...
Летчик моментально вскочил, а за ним и механик. Оба они спросонья как-то смешно и оторопело выглядели. Оба, как по команде, зевнули и протерли заспанные глаза.
- Товарищ Ноговицын! Сможете ли вы сейчас вылететь в Якутск?
Ноговицын встал, вытянул по швам руки и бодро ответил:
- Для этого нужно только ваше приказание.
- Так вылетайте, не теряя времени. Вас опередит радиограмма, и на аэродром, возможно, подъедет полковник Грохотов. Короче говоря, к вашему прилету будет уже кое-что приготовлено и подвезено. Грузите все и айда обратно. Я бы хотел вас видеть здесь рано утром. Обернетесь?
Ноговицын нахмурил лоб и спокойно ответил:
- Обернусь, если не задержит Якутск или погода.
- За Якутск я ручаюсь, не задержит, а погода вас не испугает - это мне давно известно.
- Тогда рано утром я буду здесь. Разрешите отправиться?
- Да. Желаю успеха. Ни пуха, ни пера.
Ноговицын рассмеялся и начал натягивать торбаза.
- Чему вы смеетесь?
- Да вот этому русскому напутствию: "Ни пуха, ни пера". У меня отец-старик плохо говорит по-русски. Он где-то услышал вот эту поговорку, скорее всего от русских охотников, - это же охотники так говорят, - ну и запомнил ее. Запомнил, но плохо. И вот как-то провожал меня в далекий рейс, - я летел в бухту Тикси, - и, прощаясь со мной, сказал этак серьезно: "В пух тебе и прах". Вот уже было хохоту.
Шелестов, Быканыров и Эверстова тоже рассмеялись.
- Ну как, готов? - обратился Ноговицын к своему механику.
- Готов, можно и в небо, товарищ старший лейтенант, - ответил тот, затягивая "молнию" на комбинезоне.
Летчик и механик пожали всем руки, и, когда дверь за ними закрылась, Быканыров опять прилег на свою койку и сказал:
- Хорошие ребята. Веселые, молодые, а молодость, однако, не признает никаких трудностей, все одолеет. К утру они будут здесь на своей птице.
Шелестов подсел к Быканырову и, положив руку на его плечо, проговорил:
- Ты, отец, тоже молодой и тоже не боишься никаких трудностей и препятствий. И я думаю, что ты рано утром тоже будешь здесь.
Старый охотник не понял смысла сказанного майором.
- А куда же я денусь? Я вот на этой койке и буду.
Майор посмотрел на ручные часы.
- Нет, дорогой. Тебе, видно, не придется спать этой ночью. Тебе предстоит дело.
Быканыров с несвойственной его возрасту проворностью поднялся с кровати.
- Что же ты тянешь, Роман Лукич? Говори сразу, какое дело.
- Я не тяну, я думаю. От тебя будет зависеть очень многое. От тебя будет зависеть: сможем ли мы завтра броситься в погоню за этими двумя или не сможем.
