Я еле сдержалась, чтобы не помахать ему рукой, когда он поднял голову и пристально посмотрел в мою сторону. Вот была бы комедия — сама себя обнаружила. Стоит старушка в засаде и машет ручкой молодому человеку…
Дальше следовал Федор, который вообще отсутствовал в этом измерении, размышляя о чем-то своем, причем я на сто процентов была уверена, что думает он над смыслом жизни.
И уж кто не был озабочен поисками оного — так это обладатель приземистой фигуры. Гад, разбросавший мои интимные вещи по комнате. Проклятый фетишист… Сердце мое переполнилось гневом при виде хитрого прищура его узких и светлых глазок.
— Ах, стервец! — пробормотала я сквозь зубы.
Мои кулаки непроизвольно сжались. Честное слово, он напрашивался. Раз уж тебе приспичило выбрать меня на роль классового врага, милый мой, держись! — пообещала я ему.
Он перекинулся парой фраз с Ириной и направился к выходу с кладбища. Я продолжала следить за церемонией прощания. Траурным соловьем заливался один из соратников безвременно ушедшего от них вождя. Томительно долго тянулись минуты. Вдруг кто-то дотронулся до моей руки. Я вздрогнула. Почему-то возникли мысли о Алле Тягуновой, которая вышла из могилы поболтать со мной. Правильно, ей же там скучно. А тут пришла такая милая пожилая Иванова.
Я обернулась.
Стас осмотрел меня с ног до головы и искренне огорчил словами:
— Зачем тебе этот маскарад, Танечка?
* * *
Конечно, можно было сделать вид, что я не понимаю, о чем он говорит. А можно было вообще произнести: «Извините, я плохо понимайт по-русски…»
Только все это было бы глупо. Так что вся моя тщательная маскировка под старушку пошла прахом. Может быть, у него какое-то особенное чутье? Может, он тайный биоэнергетик? Прощупал меня, вычислил и, уловив мою трепещущую ауру, бросился к этой могиле на крыльях любви?
Я огорченно вздохнула.
— Надо, — лаконично объяснила я свои попытки преображения в другое существо.
— Понятно, — удивил он меня.
— И что тебе понятно?
— Ты не хочешь, чтобы тебя заметили Леша и Ирина, — пожал он плечами.
— Какой догадливый мальчик, — съязвила я. — С такой сметкой можно самому работать сыщиком.
— Ой, нет уж. Тогда мне тоже придется переодеваться в старушку.
— Можно в старичка, — разрешила я.
— Знаешь, если честно, лучше я буду возиться с компьютерами. Они мне понятнее, чем люди…
— Тогда не мешай мне заниматься моим делом. А то сейчас мы привлечем внимание кое-каких особ.
Группа провожающих возле могилы Халивина изрядно поредела. Не было там ни Ирины, ни Людмилы Сергеевны, ни — что уж совсем непонятно — Федора. Все тихо скрылись. Просто какие-то заговорщики! Причем отвлек меня от слежки именно член их компании.
— И где же они все?
Мой вопрос повис в воздухе. Стас начал оглядываться, потом шепотом спросил:
— Кто?
— Твоя мамочка. Ирина. Твой брат. Куда они отчалили дружным строем?
Я чувствовала себя полной идиоткой. Почему они не дослушали оратора? Не скрою, он слишком затянул свое выступление. И речь у него не самая интересная. Но все-таки нужно соблюдать приличия…
Стас опять оглянулся, и на его лице тоже появилось недоумение.
— И правда, — протянул он. — Куда же они подевались?
— Только не надо изображать Коровьева, — заметила я. — Может, у вас семейный клан. Семейка Корлеоне.
— Может быть, и так, — задумчиво согласился он. — Только вот куда они исчезли, я действительно не понимаю…
— Тогда надо идти их искать, — решила я. — Кстати, как ты меня все-таки узнал?
— Ты задумчиво ковыряла в носу, — сообщил он с милой улыбочкой. — Понимаешь, только ты можешь так изящно ковырять в носу, когда задумаешься…
Ах, вот как… Он решил надо мной поиздеваться! Конечно, я могла ответить ему в том же тоне. Но мне было не до шуточек.
— Не ври, — строго заметила я. — Сейчас нам надо быть серьезными…
— О, только не это, — простонал он. — Когда я становлюсь серьезным, я заболеваю. У меня сразу начинается депрессия. И к тому же — если мы будем серьезными, мы наделаем глупостей…
— Каких же это? — поинтересовалась я.
— Сама знаешь — каких…
Его взгляд был многозначительным. Я хмыкнула:
— Ну уж нет. Во-первых, я принципиально не занимаюсь этим на могилах, а во-вторых, проявляй все-таки должное уважение к моим сединам, дорогой. Даже если они поддельные…
Фу, Таня… У тебя получилось, что ты вроде бы и не против, но не сейчас и не в этом месте… Дай бог, чтобы он не понял, почему я решила раскраснеться от смущения. Но Стас все прекрасно понял, и на его лице появилась довольная улыбка Чеширского Кота, объевшегося сливками.
— И вообще, — буркнула я, крайне недовольная собой, — сейчас есть дела поважнее… Тебе не кажется?
— Важнее любви нет ничего, — назидательно изрек он, но, осознав, что спорить со мной бесполезно, печально вздохнул.
— Ладно, пойдем на поиски моих странных родственников. Может быть, нам повезет и мы найдем их.
* * *
Мы шли достаточно быстро.
— Бабушка, вы не устали от непосильного напряжения? — спросил меня Стас.
— Нет, я устала от твоих насмешек над моим неудавшимся образом, — ответила я.
— Да ладно, не переживай. Образ пожилой дамы тебе вполне удался. Просто я слишком хорошо запомнил твои глаза.
На этот раз его взгляд был серьезным.
Я промолчала. Мы уже обшарили почти все кладбище, но никого не нашли.
— Да уж, создается ощущение, что их похитили живые мертвецы, — сказала я, тормозя прямо перед концом ограды, за которой был овраг. Такой песчаный карьер, похожий на американский каньон. В детстве таких каньонов в нашем районе было достаточно, чтобы позволить себе игры в индейцев и ковбоев.
Я с интересом посмотрела на его склон, живо напомнивший мне мои вечные ссадины на коленках. Стас тоже смотрел туда, но как-то напряженно. То, что он там видел, ему не нравилось.
— Что с тобой? — спросила я.
Он не ответил, только показал жестом руки на самое дно. Я присмотрелась.
Слабый крик сорвался с моих губ прежде, чем я успела его заглушить.
Там, на дне карьера, нелепо раскинув руки, лежала фигура. Шея была неестественно вывернута, а руки вцепились в песок в тщетной надежде удержаться в этом мире.
Фигура эта была мне знакома. Человек, который следил за нами. Человек, который украл дискету. Человек, который устроил беспорядок в моей квартире, пытаясь там найти нечто, мне неведомое.
— Леша… — пробормотала я и отвернулась, понимая, что, если я этого не сделаю, меня стошнит.
— Да уж, неплохой триллер, — пробормотал Стас. — Что будем делать, командир?
Я втянула в легкие воздух. Мне было совершенно все равно, что он собирается делать. Сейчас меня куда больше заботило состояние моего организма. Не то чтобы я была совершенно не готова к подобному зрелищу, но если вы думаете, что к виду насильственной смерти можно привыкнуть, то вы заблуждаетесь.
— Не знаю, — нашла в себе силы пробормотать я. — Наверное, нужно вызвать милицию. Нельзя же оставлять его тут валяться.
— И как ты объяснишь им свой нестандартный вид? — поинтересовался Стас.
— А никак. Объясняться будешь ты. А я постараюсь незаметно исчезнуть и объявиться уже возле твоих родственничков. Интересно, кто же его прихлопнул?
— Загадка для особо умных, — пожал он плечами. — Я никогда не пытался разгадывать головоломки из серии «Инспектор Варнике». Это у тебя нездоровый интерес к подобным развлечениям. Своего рода страсть.
— Не страсть, а особенности профессии, — возразила я. — Страстей у меня нет. Мой знакомый священник объяснил мне, что иметь страсти вельми грешно.
Бредовость ситуации заключалась в том, что мы смотрели на дно оврага, где лежал мертвый Леша, и, как ни в чем не бывало, разговаривали. Откуда у моего нового друга такое спокойствие? Более того, моя тошнота улеглась, и теперь я чувствовала себя уже не космонавтом, плохо переносящим гравитацию после долгой невесомости, а вполне нормальным человеком. Только в ушах что-то позванивало, но с этим можно было смириться.
— Ладно, пошли за милицией, — согласился Стас. — Хотя, честно говоря, мне будет трудно им объяснить, что я делал рядом с этим оврагом. В индейцев, что ли, решил поиграть?
— Придумай, — посоветовала я. — Потому что бросить его тут мы не можем. Несмотря на то, что он мне не был особенно приятен. Вообще, я считаю, что он поступил крайне непорядочно, уйдя на тот свет и не потрудившись перед этим объяснить мне некоторые странности своего поведения.
Теперь ситуация стала окончательно непонятной. Я готова была разрыдаться при воспоминании о том мрачном дне, когда мне так захотелось этого мерзкого кетчупа. Сидела бы сейчас дома, мирно разыскивала бы утраченных любовниц и мужей… Это дело милое и нехлопотное. А теперь меня ввергли в какую-то огненную геенну и даже не потрудились объяснить, за какие грехи.
