Ага! Юридический адрес!
С поразившим его самого спокойствием Смолин несколько раз перечитал последнюю строчку. Юридический адрес новоявленной гильдии. Шантарск, Кутеванова, двадцать семь.
Он и сам не смог бы определить толком, какие чувства испытывает, но знал, что надо всем господствовала ярость — холодная, рассудочная, не туманящая сознание, наоборот, делавшая голову ясной. Корсиканская, ага…
Это был адрес «Рапиры». Того самого особнячка, который чуть ли не десять лет занимали воспитанники Шевалье. Кутеванова, двадцать семь, ну какая тут может быть ошибка?
В коридоре послышались шаги. Когда узенькая дверь приоткрылась, Смолин уже сидел, развалясь, в антикварном кресле из бывшего особняка купца Прибылова (пока не отреставрированного качественно, так что использовал его Врубель утилитарно), покуривал, пуская дым в потолок, а кипа бумаг на столе была скрупулезнейшим образом приведена в первоначальное положение. Комар носа не подточит.
Это оказалась Вероника, одним взглядом оценила ситуацию на столе, печально поджала уголки губ:
— Ну да, надолго…
— Не я это начал… — развел Смолин руками.
— Да я ничего… — сказала Вероника с грустной покорностью судьбе. — Просто закрываться пора. Вы ж гораздо трезвее будете, Яковлич? Поможете ему потом на сигнализацию поставить? А то, как в прошлый раз, нараспашку оставит…
— Конечно, — сказал Смолин. — И в такси посажу непременно… Так что, Вероника, гильдия, говорите, грядет?
Вероника серьезно сказала:
— По-моему, только на пользу пойдет… Ну, я пошла? Я там повесила «Закрыто», но вы пока поглядывайте?
— Конечно, — сказал Смолин.
Она вышла, оставив дверь приоткрытой. Смолин мгновенно убрал с лица вежливую улыбку, зло выдохнул воздух сквозь зубы. Вероникины каблучки простучали к выходу, слышно было, как закрывается входная дверь. Никакого риска запороться не было — Врубеля будет слышно издали. А потому Смолин без малейших моральных терзаний принялся аккуратненько ворошить бумаги на столе.
…Не без труда упаковав почти бесчувственного Врубеля на заднее сиденье, Смолин сунул таксисту в руку клочок бумаги с адресом, купюру. Уточнил:
— Набери код двадцать пятой квартиры, жена сама затащит.
— Да уж не мне возиться… проворчал шофер и захлопнул дверцу.
Машина отъехала. Глядя ей вслед, Смолин представил, как по прямой несется реактивный снарядик, как впечатывается в заднее стекло, и тачка разбрызгивается огненными лохмотьями… впрочем, нет, безвинный водила не при делах…
Он отошел к соседней машине, с водителем коей уже договорился, плюхнулся на сиденье и распорядился:
— Поехали. Только сначала тормозни во-он у того киоска. Я посошок возьму…
Он не был пьян, так, относительно. Выпил гораздо меньше Врубеля, благо тот и внимания не обращал на такую диспропорцию, озабоченный собственной глоткой. А сейчас душа горела. Обычно Смолин в жизни бы не опустился до того, чтобы покупать невесть что в уличном ларьке, но теперь…
Вернувшись с плоской бутылочкой якобы армянского коньяка — судя по цене, произведенного все же не из технарика, а из водки с чайком, но уж никак, понятно, не в Ереване — открутил пробку, присосался. Помотал головой: ну ладно, все же не технарь…
— Случилось что? — поинтересовался водитель.
— Да так. Мелкие неприятности, — отрезал Смолин тоном, враз отметавшим любые поползновения на беседу. Водила понял правильно и умолк.
Смолин отхлебнул еще гадости. По-прежнему оставалась только ярость — холодная, рассудочная.
Не бывает таких совпадений. В гипотезу, уже практически сложившуюся в его голове, укладывалось абсолютно все. Абсолютно. И патологическая тяга Врубеля стать самым крутым антикварным паханом в Шантарске — на что у него не имелось, между нами говоря, никаких оснований. И все наезды, предпринятые долбаным майором. И все остальное…
Врубель, Анжеров, Кока… вполне может оказаться, кто-то еще. Гильдия, мать ее за ногу. Прекрасный инструмент для того, чтобы поставить собранных в кучу шантарских антикваров под контроль: все постоянные покупатели будут приходить в одно место, все продавцы и сдатчики — аналогично. Конечно, оказавшись в «колхозе» на Кутеванова, всякий может крутить делишки и на стороне — но это будет гораздо труднее, чем теперь. Человечек вроде Вероники, у которой не голова, а компьютер, без особого труда очень быстро оседлает торговлю — мягко, ненавязчиво, пользуясь вынужденным отсутствием хозяев других магазинчиков, другими удобными случаями.
Но не в том даже дело. Документы, где юридическим адресом запроектированной гильдии значился особнячок «Рапиры», ушли в администрацию и Заксобрание, судя по проставленным датам, месяц с лишним назад. Хотя Шевалье, пребывая в здравом уме и твердой памяти, в жизни не отдал бы дом прытким свежеиспеченным «гильдейцам». Отсюда вытекает…
Смолин невольно скрипнул зубами от ненависти. Вряд ли то, что произошло с Шевалье, было результатом трудов Врубеля: все же не тот человеческий типаж, есть вещи, на которые Врубель в жизни не решится.
А вот Анжеров, пожалуй что, может. Абсолютно не отягощен моральным кодексом и прочими ненужными эмоциями. К тому же катастрофически обнищал и хочет вновь забогатеть. Учитывая, сколько лет он был продажной шкурой господ местных олигархов, в каких грязных комбинациях участвовал… Этот может. Да и Кока, очень даже запросто. Поскольку уже нет никаких сомнений, что за попыткой потрясти Бедрыгину стоял именно Анжеров (а то и не он один), кое-какое представление о его деловой хватке и привычках уже имеется плюс ко всему прошлому. Разница только в том, что старушку не били кастетом по голове, всего-навсего дури в чаек сыпанули… от которой она, между прочим, свободно могла и окочуриться, но вряд ли это наших друзей волновало…
Прямых доказательств, конечно, нет — но нам ведь не в суд идти. Косвенных накопилось столько, что ошибки быть не может. Тесная, сплоченная бандочка задумала подгрести под себя всю шантарскую антикварку — не гнушаясь ничем. И не только шантарскую — к ним в руки при удаче попадут многочисленные связи и тропиночки, все к ним в руки попадет. Предположим, Врубель тут не самый главный, никак не мозг и не мотор — давно уже ясно, что вульгарно спился Врубель, мозги протравил, деградировал… но его еще долго смогут компаньоны держать в качестве зицпредседателя, представительской фигуры… Вполне вероятно, что он искренне уверен, будто он всем и рулит…
А ведь дела-то скверные, подумал Смолин вполне трезво. Тут не единоличная самодеятельность спившегося Врубеля — тут команда. Целеустремленная, твердо намеренная выиграть… и, как наглядно свидетельствуют два трупа, готовая на все. А значит, к происходящему следует отнестись крайне серьезно, иначе и с тобой запросто произойдет то ли несчастный случай, то ли нападение оставшихся неизвестными наркоманов-гопстопников…
Нет, никакой ошибки. Главное доказательство — это то, что они указали юридическим адресом координаты «Рапиры». А все остальное, пусть и косвенное, но ложится идеально, как кусочки грамотно собранного паззла. Воевать придется, вот что. Не из каких-то там романтических побуждений, не из простой мести, а просто потому, что другого выхода не остается. Либо идти к этой шушере в послушные шестерки, либо получить по башке в темном переулке, либо…
Вот именно. Либо обыграть. Благо противник все же никак не может быть отнесен к серьезным. По большому счету — маргиналы, аутсайдеры, шпана…
Смолина захлестывала злость, и он старался ей не поддаваться. Мать твою, ведь даже в самые криминальные времена шантарская антикварка как-то ухитрилась пройти по досточке меж всевозможных «крыш». Специфика ремесла, знаете ли. Дело не только в том, что к ним ходили за покупками влиятельные люди в погонах и без, способные в два счета снести любую крышу так, что от нее и шифера не осталось бы. Другие тоже делали покупочки, и немалые. Пятнадцать лет прошло, а до сих пор приятно вспомнить, как однажды к Смолину в магазин завалилась пара дурных бычков с распальцовкой, намеренная крышевать по полной — и нос к носу столкнулась не то что со своим бригадиром, а, выражаясь на итальянский манер, «капо дель капи», выбиравшего супружнице подарок. Та еще была немая сцена, всех рэкетиров как Фома хреном смел.
Вот то-то. Те безумные времена пережили — так что же, поддадимся кучке козлов? Хрен дождутся…
Расплатившись с водителем, Смолин чуточку нетвердой походкой направился к калитке под веселое Катькино тявканье. Закрыл ее за собой, урезонивая Катьку грозным цыканьем, направился к крыльцу.
Остановился, присмотрелся. Сказал вслух:
— Эт-то что такое?
Сделал два шага до стены, нажал выключатель, и во дворе ярко вспыхнули три мощных лампы. Точно, у Катьки на боку краснело немаленькое пятно, жидкость уже подсохла, стянула кудряшки.
