забывает. Интересно, материнский инстинкт после рождения ребенка на всех начинает распространяться, а не только на родное дитятко? В случае Наташи, видимо, так и было.
Плюхнувшись на заднее сиденье такси, которое должно было умчать меня из деревни Видное, я написала короткое сообщение заказчице: «Буду дома – позвоню, мам». В ответ получила один лишь смайлик с улыбкой.
Сидя перед раскрытым ноутбуком в номере, я позвонила Наташе. Вкратце обрисовала ситуацию, в принципе, ей нечего было узнать нового, кроме как перемолоть косточки соседям родственницы, ведь она не бывала у них в гостях и не общалась по несколько часов, как я. А Наташа была падка на сплетни и сведения о других. Вот я и доставила ей удовольствие погреть ушки сорок с лишним минут, а себе возможность разложить полученную информацию.
Соня на связь не выходила. Я решила не навязываться и немного подождать, прошел один день с последней встречи, когда мы решили, что ей нужно выяснить информацию о неизвестном ранее в деле – Сереже. Хотя мне не сиделось на месте, подобное поведение было мне чуждо. Но я держала себя в руках.
Я дергала цепочку выключателя прикроватного бра. Горит свет – вокруг бежевые стены, голубое одеяло, деревянные поверхности мебели и разлетающаяся пыль; нет света – перед глазами картинки из воспоминаний минувших дней в Твери. И так десятки раз. Дзынь. Дзынь. Дзынь.
«Обычные соседи, – размышляла я. – Нина Ивановна – божий одуванчик. Вороховы – рядовая семейная пара. Заботливый, хоть и грубоватый муж и больная, но от этого не менее очаровательная жена. По их словам, Ветрова ни с кем больше не общалась. Значит, упустить ничего я не могла. Если только не искать за пределами частного сектора, в котором проживала погибшая. Но до этого я еще доберусь. Для начала нужно разобраться с Костей и его, если так можно выразиться, «алиби». Я должна знать о нем все. Не знаю, на какие ухищрения придется пойти ради получения информации, ведь наркотики – дело, похожее на улей с пчелами, чем больше там копошишься, тем больше вероятность, что тебя ужалят».
Я продолжала выполнять короткие движения рукой.
Дзынь. Дзынь. Хлоп.
В бра перегорела лампочка, и темнота накрыла комнату. Гул машин за окном взбудоражил меня, и я отпрянула от потока людей и событий, поглощавших разум.
Выругавшись, я полезла в ноутбук на популярный сайт с фильмами. Ничто так не отвлекает, как хорошее старое кино.
Выбор пал на итальянскую комедию «Укрощение строптивого». Сердце требовало легкости и тепла, с этим могли справиться только юмор Адреано Челентано и дух европейской провинции.
Еще до момента, как любовная линия начала развиваться и на пороге дома главного героя появилась женщина в исполнении Орнеллы Мути, я сладко засопела в неосвещенном номере. Меня разбудило звонкое уведомление на ноутбуке. По экрану ползли титры под бодрую музыку на итальянском.
Протерев глаза, я заводила курсором ноутбука. Новое сообщение на почте:
«Заберу тебя завтра в 11.15. С уважением, Пронина София».
На часах было за полночь. Я завела будильник. Громко хлопнула крышкой ноутбука и повернулась на другой бок, сны сами себя не досмотрят.
В 11.17 я уже грела сиденье вишневого автомобиля Сони. Мы направлялись в общежитие, где проживал Костя до каникул за железной дверью.
– Пробила я этого Сережу из сорок пятой комнаты, – заговорила оперуполномоченная. – Парень на третьем курсе, сам из Торжка. Активный: КВН, песни, танцы, староста, организатор студенческих мероприятий, главный помощник…
– Может, он еще бабушек через дорогу переводит на каждом светофоре и крестиком вышивает? – буркнула я.
– Не любишь людей с шилом в причинном месте? – усмехнулась Соня.
– Вызывают некоторое раздражение, скрывать не буду. Не доверяю я таким. У него, значит, язык подвешен и врет как дышит.
Соня пожала плечами, продолжая внимательно следить за дорогой.
– Почему он не дома, в Торжке? Лето, а он в общаге зависает, – поинтересовалась я.
– Это хороший вопрос. Он устроился здесь на работу в торговый центр, где-то месяц назад. Видимо, здесь у него больше возможностей для нормальной жизни, чем в голубином городке.
– Голубином? – я вопрошающе подняла брови и услышала смех Сони.
– Забей в интернете их герб и все поймешь, – оперуполномоченная указала подбородком на телефон в моих руках.
«В лазоревом поле шесть голубей, три золотых и три – серебряных…» – гласило описание герба.
– Довольно красиво, – хмыкнула я. – А тверской какой?
– Отныне обращайся ко мне как к королеве. – Соня импозантно отклонилась спиной на кресло в расслабленной позе, а после прыснула, заметив мой недоумевающий взгляд. – На нашем гербе корона на подушке.
– Ох ты! – воскликнула я. – У вас, тверичей, губа не дура.
– Следите за языком! – Соня громко цокнула и посмотрела на меня холодными глазами.
– Прошу прощения, Ваше Величество! – Я показательно опустила голову в учтивом поклоне.
Выдержав паузу в несколько секунд, мы громко захохотали.
– Что мы скажем этому Сереже? – спросила Соня после.
– То и скажем. Если он как-то связан с наркотиками, а явно долг Кости повязан на этом, как нам удалось выяснить, это значит, что его можно слегка припугнуть. Особенно когда мы знаем, что он такой социализированный. Ему же, наверное, не захочется вылететь из университета голубем? – я хихикнула.
Оперуполномоченная Пронина только кивнула в ответ.
– Еще мне бы хотелось пообщаться с вахтершей, если она будет на месте.
– Сомневаешься в ее показаниях? – нахмурилась Соня.
– Есть такой момент. Не сходится у меня картинка. Мы не можем скидывать все на амнезию Кости и брать на веру то, что он не выходил из общежития ночью. Проверяем его версию, а значит, должны удостовериться в каждом слове, сказанном им и против него.
– Поняла, надеюсь, нужная вахтерша будет на месте, – лицо Сони стало кардинально серьезным.
Мы подъехали к небольшому кирпичному зданию. Я уже хотела рвануть внутрь, но Пронина остановила меня, покрутив в руках пачку сигарет.
Скрестив руки на груди, я стала вглядываться в окна студенческой казармы, коротая время. На меня штормом нахлынули воспоминания об учебе, а точнее, о ее обратной стороне.
Мы в свое время здорово веселились в общежитии, втихую от
