Марсианская святая - Сергей Сизарев

— А кто стоит рядом с ним по списку? Сразу до него и после? — спросила помощница и тут же уточнила: — Я имею в виду живых людей, а не другие жертвы.

— Выше по списку — женщина шестидесяти лет. Безработная. Болезнь — полный паралич. В очереди — десять лет. Ниже — мужчина тридцати лет. Безработный. Болезнь — врождённая слепота. В очереди двадцать девять лет.

— Двадцать девять лет? — не поверила Миранда.

— Похоже, как родился, так его родственники и записали, — предположил Сэм. — Смотрим следующего убитого. Мужчина. Девятнадцать лет. Паломник от паломнической турфирмы. Работал трудником на кухне Экзархии. Болезнь — мучительное терзанье духа. В очереди — с прошлого месяца. Должен был попасть на приём через неделю.

— А кто перед ним и после него? — снова попросила проверить Миранда.

— Тут много. Тебе всех?

— Ближайшие.

— Директор межпланетного консорциума, проживает на Фобосе. Болезнь — чрезмерная тучность. В очереди — год… Девушка, безработная, двадцать три года. Болезнь — одержимость духами. В очереди — девять лет.

— У меня есть идеи, — сказала Миранда. — Следующий убитый богат?

— Не спеши с выводами. Следующий убитый — инспектор дорожного движения, младший лейтенант. Едва ли он богат. Болезнь — ошибки молодости. В очереди — полтора года.

— Какие такие ошибки молодости? — непонимающе поморщилась помощница.

— Тут не написано. Очевидно, все эти диагнозы — исключительно со слов самих просителей, — ответил Сэм.

— Тогда смотри следующего убитого, — предложила Миранда.

— Мужчина. Пятнадцать лет. Учащийся. Болезнь — мультинаркозависимость. В очереди — год. Для него есть пометка: «Дух. ч-о о. Г-я»… Ты можешь расшифровать?

— Что-то ничего на ум не идёт, — немного подумав, ответила женщина.

— Этот парень точно небогат, — заметил детектив. — У школьников всегда туго с деньгами.

— Единственная зависимость, которую я пока что углядела — это то, что все убитые — мужчины, ну или юноши, — сделала вывод Миранда.

— Да, это похоже на правду. Все убитые были мужского пола, — согласился с ней Беккет и озвучил своё дополнение: — Может, убийца — женщина?

— Я вижу, тебе никак покоя не даёт та оперативница, — неодобрительно покачала головой Миранда и спросила: — Что делать-то будем?

Почесав подбородок, Сэм ответил:

— Сейчас список остановлен. Клементина никого не принимает. Как только приём возобновится, первым к ней должен пойти мужчина, двенадцать лет, школьник. Болезнь — онкология. В очереди — уже пять лет. Я бы сходил к этому мальчику в гости.

— Зачем? — удивилась напарница.

— Надо же с чего-то начинать… Но к мальчику мы пойдём не сейчас, а позже, — вдруг изменил направление своих мыслей Сэм. — Сначала мы отправимся на место последнего преступления. Конечно, прошло два дня, но всё ещё можно попытать удачу.

— Ну давай, ты у нас главный, — согласилась Миранда. — Ещё кофе?

— Да сколько же можно? К тому же, нам пора уходить, если, конечно, мы не хотим пересечься с нашими благодетелями, — решительно заявил Сэм. — Впрочем, сделаю заказ на дорожку. Возьму что-нибудь более привычное — неизвестно, когда мы ещё окажемся в каком-нибудь пункте питания.

Из ресторана они вышли с сумкой яблок. Сэм вытер яблоко об джинсы и стал есть, пока эскалатор нёс их вниз — к станции Транспортного потока.

— Яблоки с Земли? А какой сорт? — спросила повеселевшая и окончательно пришедшая в себя после дистракта Миранда.

— Нет, местные, — ответил Сэм с набитым ртом. — Из агрокуполов. Растут на марсианском грунте.

— Правда что ли? — заинтересовалась помощница. — Никогда не пробовала.

— Так на, попробуй, — Сэм протянул ей яблоко из сумки.

Та надкусила красновато-жёлтый плод и тут же скривила лицо:

— Фу, гадость какая.

Забрав у неё яблоко, Сэм неодобрительно покачал головой и назидательно заметил:

— К твоему сведенью, минеральный состав марсианского грунта разительно отличается от земного, даже после внесения в него всех необходимых удобрений. Надо быть дураком, чтобы верить, что местные яблоки будут такими же вкусными как земные. Марсианские яблоки — это скорее символ, чем пища. Символ нашей победы над негостеприимной планетой, ставшей нам домом.

— Символ? Тогда зачем ты его ешь? — издевательским тоном спросила Миранда.

— Местные яблоки богаты молибденом и гафнием. К тому же, их принято покупать по большим праздникам. Это ещё и символ достатка.

— Как-нибудь обойдусь без молибдена и гафния, — задрала нос спутница.

— Ну как знаешь, — пожал плечами Сэм и стал есть надкушенное ею яблоко.

Станция Транспортного потока находилась на нулевом уровне купола. Пассажирские капсулы рядами лежали на ленте подачи, утопленные в гнёзда потокозагрузчика. Воспользовавшись болталкой, Сэм заказал поездку на двоих, и система выдала в ответ номер капсулы. Сверяясь с программой-локатором, они шли вдоль линии потокозагрузчика, пока, наконец, не нашли свою капсулу. Это была обычная «сидушка» для путешествий на близкие дистанции. Шесть кресел, два окна и багажный закуток. Стоило герметичной двери закрыться, как потокозагрузчик выщелкнул капсулу из ряда ожидания и протолкнул на разгонный рельс. Перегрузки жёстко вдавили пассажиров в кресла — за десять секунд капсула должна была разогнаться до скорости основного потока — пятьсот миль в час. Потом последовал рывок и удар — это кран-лапа столкнула капсулу с разгонного рельса на основной, сунув её в появившийся на какие-то доли секунды просвет между двигавшимися по нему другими капсулами — пассажирскими и грузовыми. Теперь их капсула неслась в основном потоке, и тряска прекратилась, но расслабляться было нельзя — всякий раз, когда система решит, что им пора сворачивать с этого рельса на другую ветку, будет ещё один удар — это кран-лапа перетолкнёт их капсулу с рельса на рельс. За поездку таких ударов обещало быть много — нужный им купол находился на самой окраине Сидонии, и какой дорогой они поедут, знала только сама Система — безошибочная логическая машина, управлявшая движением сотен миллионов капсул по всей планете и следившая, чтобы поток не перегружался. Скорость потока была везде одинакова — он не мог потечь быстрее или медленнее, поэтому существовали станции накопления и компенсации — зацикленные круговые рельсы, где капсулы крутились, ожидая возможности снова влиться в поток, когда в нём наметится просвет. Сейчас