Ознакомительная версия.
Придется затянуть пояса – и мне, и Сашке, – но ради такого…
Я вырулила на проспект, переключилась на третью передачу, но «Хонда» шла тяжело, с натугой – будто груженый «КамАЗ» на буксире тащила. То есть на первой передаче она еще кое-как ехала, а на второй и третьей упиралась, как упрямый осел. Солнце нещадно палило, несмотря на раннее утро, это грозило закончится, как пить дать, перегревом движка и закипанием радиатора.
После ремонта с моей «Хондой» случались поломки, которые, как говорится, «на скорость не влияли», а тут вдруг что-то решительно повлияло.
Я перестроилась в правый ряд и притормозила у обочины. Вышла из машины и повела себя в соответствии со всеми анекдотами на тему «женщина за рулем» – попинала колеса, протерла зеркала заднего вида.
Ипотека…
Какая уж тут ипотека, когда все рушится, валится, протекает и ехать не хочет. Давно надо было забить в мобильник номер эвакуатора, да все руки не доходили…
Вот, допрыгалась.
Вздохнув, я открыла капот. С таким же успехом я могла бы заглянуть в атомный реактор, чтобы предотвратить расплавление топливного стержня. Внутренности «Хонды» наводили на меня почти священный ужас, максимум, что я могла, – проверить уровень масла и ремень генератора. И то и другое оказалось в норме, на месте, в порядке…
Выхода было два – или ползти до работы на первой передаче с риском воспламениться, или искать номер эвакуатора. Впрочем, эвакуатор мог заменить один человек, он давно ассоциировался у меня со службой спасения.
Я достала телефон и позвонила.
– Константин Сергеевич? Кажется, мне опять нужна твоя помощь…
– Проблемы? – громыхнул сзади раскатистый бас.
Я оглянулась и увидела гаишника размером с Кинг-Конга.
– Потом перезвоню, – шепнула я Таганцеву в трубку и отключилась.
– Я говорю, барышня, вы чего посреди дороги-то раскорячились, движению мешаете? Проблемы?
Я хотела объяснить, что я не барышня, а судья, что я не «раскорячилась» посреди дороги, а прижалась к обочине, что техосмотр и страховка у меня в порядке, машину не угнала, она просто ехать не хочет, что…
Вместо этого я пробормотала нечто невразумительное.
– Понятно, – кивнул гаишник и, согнувшись в три погибели, нырнул под капот. – Не «Бентли», конечно, но ехать должна, – задумчиво сказал он, осмотрев внутренности «Хонды».
– Не хочет, – пожаловалась я, заметив сочувствие в его взгляде. – То есть на первой еще кое-как, а на второй и третьей…
Я села за руль и продемонстрировала, как едет моя машина. Вернее, как не едет.
Когда я остановилась, гаишник с трудом протиснулся в салон.
– С ручника пробовали снимать? – он с жалостью посмотрел на меня.
– А… э-э… то есть… как… разве?.. – промямлила я.
– Попробуйте. Легче пойдет.
Он вылез из машины, козырнул и ушел, небрежно постукивая полосатым жезлом по ноге. Его широкая спина и бритый затылок выражали презрение…
Я достала из сумки мятный леденец и сунула под язык.
Мысли об ипотеке и ремонте так выключили меня из действительности, что я метров пятьсот ехала на ручнике.
Хорошо еще, что эвакуатор не вызвала.
А еще лучше – не успела Таганцева вызвать. Это был бы номер. Разговоров до конца дней моих скорбных!..
Я отжала ручник, тронулась с места и без труда вписалась в поток. «Хонда» больше не упиралась, легко маневрировала и набирала скорость.
Что ж, как минимум траты на ремонт если не исключаются, то откладываются на неопределенный срок.
Едва я привыкла к этой счастливой мысли, как перед глазами всплыла рекламная растяжка: «Новые квартиры в ипотеку в Павшинской пойме. Время брать! Низкие ставки. Бесплатное рассмотрение и досрочное погашение».
Я почувствовала, как сердце учащенно забилось, и ударила по тормозам.
Вот почему, стоит только о чем-то подумать, как напоминание об этом начинает подкарауливать тебя на каждом углу, словно провоцируя – сделай это, сделай! Не думай, не просчитывай риски, просто сделай – и все, а там видно будет…
Время брать! Время брать… Сорок квадратов, нет, шестьдесят или семьдесят – с расчетом на Сашку, ее полуобнаженного юношу и риск появления внуков. Учитывая, что я сама еще крест на своей личной жизни не поставила, лучше бы сто двадцать квадратов, но это из области фантастики – сто двадцать я не потяну, даже учитывая низкие ставки.
В Павшинской пойме купили недавно квартиру мои друзья Машка с Павликом. Хвастались – и воздух там чистый, и дороги хорошие, и лифт всегда работает, и ТСЖ – честное-пречестное! – не дурит, не мухлюет, благоустройством территории занимается.
Ну почему мне попалась реклама квартир именно в этой пойме! На другую я, может, и внимания бы не обратила.
…Я очнулась от того, что водители истерично сигналили мне и, проезжая мимо, стучали себя по лбу. Оказалось, я еду посреди полосы со скоростью двадцать километров в час. Стоило с ручника сниматься…
Я поддала газу и перестроилась в левый ряд. В сумке разрывался мобильник: наверное, Таганцев хочет уточнить, какого рода помощь мне нужна. Я решила не брать трубку – врать не хотелось, а честно признаться, почему звонила, смелости не хватало. Рассосется как-нибудь и само собой пройдет, как любит говорить моя подруга Маша. Таганцев замотается и забудет, что я просила у него помощи.
* * *
«Время брать!» – стучал молоточками в голове рекламный слоган, когда я парковалась возле здания суда рядом с блестящим на солнце «Фольксвагеном» своего помощника.
«Да, Димка, наверное, никогда не забывает снять своего коня с ручника, – с грустью подумалось мне. – И ремонт у него идеальный… И ипотека ему не нужна, потому что квартиру родители подарили!
Ну и пусть, – размышляла я, втискиваясь в узкую щель, – зато Дима не взбодрится, как я, от рекламного слогана «Время брать! Низкие ставки…» То, что легко достается, не ценится, и мой помощник наверняка не ощущает эйфории от того, что живет в собственной квартире, ездит на новой машине и ему не надо ликвидировать Австралию на потолке.
Я с трудом вылезла из машины, стараясь не свернуть зеркало на «Фольксвагене». Если Дима захочет съездить куда-нибудь в течение рабочего дня, он, пожалуй, не сможет открыть дверь.
Я задумалась – не перепарковаться ли, нельзя же парню такие трудности создавать. И тут в сумке снова зазвонил мобильный. К моему удивлению, на дисплее высветилось не «Таганцев», а «Натка» – моя сестра.
– Ленка, я погибла, – трагически сообщила она, едва я успела снять трубку.
Погибала Натка с регулярностью два раза в месяц, поэтому ее сообщение меня не впечатлило.
– Жена твоего нового кавалера грозится оторвать тебе голову? – усмехнулась я, испытывая облегчение, что это не Таганцев.
– Ленка! – сдавленным голосом повторила Натка. – Если ты мне не поможешь, меня убьют!
– Брось его, – посоветовала я.
– Кого?
– Того, чья жена хочет тебя убить.
Я собиралась нажать отбой, но Натка истошно закричала:
– Леночка, это не то, что ты думаешь! Меня преследуют, за мной следят, и не какая-то бывшая, а настоящие бандиты!
– Господи, ты увела у жены бандита?..
– Не придуривайся, Лен, – Натка едва не плакала, и это было что-то новенькое. Любовные перипетии не выводили ее из себя, она была закаленная, умела держать удар, и никакие козни бывшей, даже бандитской, жены не смогли бы выдавить из Натки слезу – только азарт и желание до конца сражаться за любимого.
– Что случилось? – спросила я, слушая приглушенные всхлипы.
– Лен, я не могу по телефону… Приезжай во «Флоренцию», это рядом с твоим судом, ну, ты знаешь…
– Нат, я только что на работу приехала, даже зайти не успела…
– Ну, значит, меня убьют.
Натка отключилась, а я застыла на месте.
«Ну, значит, меня убьют». Сестра так буднично, так убежденно это сказала, что я ей вдруг поверила. Даже если ее не убьет, а только чуть-чуть ранит чья-нибудь жена, мне это не понравится…
Я набрала номер своего поклонника.
– Дима, я не смогу сейчас подойти… Срочное дело, приеду минут через сорок.
– Хорошо, – невозмутимо ответил Дима.
– Если Плевакин спросит, скажите… что меня вызвали в квалификационную коллегию.
– Хорошо.
Интересно, если бы я попросила передать Плевакину, что улетела в Австралию, мой невозмутимый помощник тоже бы сказал «хорошо»?
Протиснувшись за руль, я отжала ручной тормоз и только после этого завела движок и нажала на газ.
Кафе, в котором Ната назначила встречу, находилось буквально за углом, и через пять минут я была там.
После яркого уличного солнца и жары мне показалось, что в зале темно и прохладно.
Я зашла, огляделась, но Натку нигде не увидела. За столиками сидел типичный «офисный планктон», «белые воротнички», или как там сейчас называют размеренных молодых людей, не спешащих с утра на работу, а неторопливо попивающих сок или кофе с многозначительно-равнодушными лицами.
Ознакомительная версия.
