— Зачем? — спросила я, испытывая одно желание — уткнуться носом в теплую подушку еще часа на полтора-два.
— Доброе утро, Татьяна Александровна! — напомнила она о вежливости.
— Здравствуйте.
Я наконец разлепила глаза и глянула на часы, мерцавшие зелеными цифрами.
— Вы знаете, который час?
— Рано, извините, — отвечала Алла Анохина, — но вас трудно застать дома, а номера телефона вашего офиса я найти не смогла.
Услышав про офис, которого у меня никогда не было, я почувствовала раздражение, естественное, когда прерывают сон невыспавшегося человека и несут при этом ахинею. Чтобы не проснуться окончательно, я на полуслове, в середине длинной вежливой фразы, нажимаю пальцем на рычаг. Пусть Анохина думает, что нас разъединили.
Она не позвонила больше в то утро, видимо, не поверила в технические неполадки и вежливо решила не беспокоить. Но вечером, возвращаясь домой, я услышала сзади знакомый голос:
— Татьяна Александровна!
От стоящей неподалеку машины ко мне спешила женщина, руками, засунутыми в карманы, придерживая на месте полы расстегнутой дошки собачьего меха.
— Алла Анохина! — отрекомендовалась, подойдя вплотную. — Я звонила утром, но нас разъединили.
И рассыпалась в извинениях за причиненное беспокойство.
— Вы ведущая телепередачи «Закон и порядок», — вспомнила я, бесцеремонно обрывая ее на полуслове. — Помню.
Прошедший день выдался скучно-хлопотливым: ожидание в приемных, копание в архивах, любезное общение с нелюбезными людьми, плюс головная боль от недосыпа и случайная, некачественная пища. В общем, рутина частного сыска. Утомленная всем этим, я хотела домой. Выпить крепкого кофе, выкурить сигаретку… И вот — Алла Анохина.
— Не могу пригласить вас к себе по обстоятельствам, от меня не зависящим, — решилась я на ложь, желая сохранить спокойный вечер, — в машине разговаривать тоже не совсем удобно, давайте перенесем встречу на завтра.
— Отлично! — обрадовалась она. — Вас устроит первая половина дня?
— Пожалуйста, — согласилась я, выдержав паузу. — Только, будьте добры, в двух словах, тема нашего разговора?
— Передача с вашим участием. Такое, знаете, экспресс-интервью с Татьяной Ивановой, частным детективом города Тарасова.
— Я обдумаю ваше предложение и позвоню. Хорошо?
— Хорошо!
Вручив мне свою визитку, Анохина откланялась, явно рассчитывая на мое согласие. Наутро я позвонила ей и отказалась. Отказалась, здраво рассудив, что по роду деятельности мне не нужна особая популярность ни в своем городе, ни за его пределами. Не политик я и не поп-звезда.
Но Алла была иного мнения на этот счет и в конце концов меня доняла, пользуясь проверенным способом — не мытьем, так катаньем.
Она, отбросив продемонстрированную сначала вежливость, названивала мне среди ночи, поджидала у подъезда, оставляла записки в почтовом ящике и даже расплакалась, когда я высказала ей свое возмущение. Тогда мне стало стыдно — до чего я довела человека, добросовестно пытающегося делать свое дело, и пришлось-таки согласиться.
Интервью со мной записывали три вечера. Три вечера, пожертвованных передаче «Закон и порядок». Алла испытала удовлетворение, а я — облегчение. И вот теперь она меня снова достала. В пансионате «Волжский берег», после великолепно проведенного дня с семейством моего давнего друга Владимира Кирьянова.
В пустом холле мы включили телевизор, и голос диктора торжественно объявил, что сейчас нам предстоит встреча с Аллой Анохиной и ее необычной гостьей в передаче тарасовского телевидения «Закон и порядок».
Пока шла заставка, где московский ОМОН лихо выбрасывал из машин и укладывал на асфальт согласных на все молодцов, я пыталась убедить Володю переключить программу, и это мне почти удалось, но, когда пошла запись и в студии рядом с Анохиной оказалась моя персона, пришедший в восторг Владимир отказался меня слушать.
Конечно, приятно увидеть знакомую личность на телевизионном экране. Эта черта — общечеловеческая.
Владимир ерзал в кресле, хлопал ладонями по подлокотникам и повторял, не отводя глаз от телевизора:
— Нинки нет! Ах ты, Нинки нет! Жена его, Нина, ушла укладывать их сорванцов, за день налазившихся по деревьям, досыта накувыркавшихся в не по-городскому чистом снегу, после того, как они чуть не уснули прямо здесь, в холле почти пустого сейчас пансионата.
— Алла Анохина, — бодро звучал голос ведущей, — представляет телезрителям человека редкой профессии — частного детектива Татьяну Иванову, практикующую в нашем городе уже не первый год.
Так и не поправили они запись, хоть я и доказывала, что частный детектив — это не профессия, а род занятий.
— Татьяна Александровна благодаря своим способностям и высочайшему уровню профессионализма пользуется широкой известностью у населения.
Опять неточность. Известна я определенным слоям населения — так было бы правильнее. И известна им вовсе не благодаря каким-то особым способностям к оперативно-следственной работе, а умению предвидеть изменения ситуации в очередном деле и пользоваться этими изменениями. Проще говоря, успеха я добиваюсь за счет неожиданной интриги, влияющей на обстоятельства в нужную мне сторону, и развитой интуиции.
Было неудобно перед Владимиром за похвалы, расточаемые мне Анохиной. Вот он-то был настоящим профессионалом следственных дел, и заслуги в этой области имел немалые.
Передача шла по сценарию и набирала разгон. Алла очень доходчиво объяснила значение сыскного дела в повышении уровня правопорядка, проявив осведомленность во всем, что касалось темы, но, на мой взгляд, злоупотребила при этом казенными речевыми оборотами. Татьяна Иванова на экране сидела в неподвижности, время от времени поглядывая на ведущую.
Наконец, когда сказано было достаточно и тема казалась уже исчерпанной, прозвучал первый вопрос:
— Татьяна, каковы, на ваш взгляд, перспективы развития частного сыска в нашей стране?
Перед записью меня не стали, как это обычно бывает, знакомить с вопросами предстоящего интервью, для того чтобы достигнуть большей естественности диалога, и я рассудила, что качество их в любом случае останется на совести редакторов передачи.
— На мой взгляд, такие же, как у любого другого вида частного бизнеса, — ответила телевизионная Иванова, заметно оторопевшая от такого начала. — Я не политик и прогнозами не занимаюсь.
Тихо подошла Нина.
— Спят. Умаялись, разбойники, — сообщила она усталым голосом. — Что это вы тут смотрите?
— Тихо, Танюху показывают!
— Ну!
Нина устроилась с ногами на диванчике рядом и тоже уставилась в телевизор.
Анохина с улыбкой поглядела на Иванову.
— Мне стоило больших трудов заполучить сегодня к нам в студию Татьяну Александровну. Ее деятельность, как она только что сказала, — особый вид частного предпринимательства, а частники, как известно, не могут относиться равнодушно к рекламе и популярности. Скажите, Татьяна, почему вы так малодоступны для средств массовой информации? Это скромность?
— Это равнодушие к популярности и отсутствие интереса к рекламе.
— Вот как? Однако именно реклама может обеспечить известность широкому кругу населения, а значит — способствовать привлечению клиентов, нуждающихся в вашей помощи. Ведь вы не будете отрицать, что клиент, выбирая специалиста, руководствуется уровнем своей информированности. Это рынок успеха.
— Клиентов выбираю я сама по проблемам, с которыми они ко мне приходят.
Володя хлопнул меня по плечу:
— Ну ты, Танюха, даешь! — И вновь навострил уши.
— Какие из проблем ваших клиентов способны вызвать у вас наибольший интерес?
Телевизионная Иванова на секунду задумалась и уверенно ответила:
— Первоначально — никакие. Меня принципиально не интересуют чужие проблемы.
При этих словах брови ведущей приподнялись и на лице отразилось удивление. Иванова продолжила:
— Совсем другое, когда я достаточно глубоко вникла в дело. Тогда проблемы клиента становятся мне близки и побуждают к активным действиям.
— Хорошо! — Анохина пристукнула пальцами по столу. — Задаю встречный вопрос: по каким причинам вы отказываетесь заняться делом обратившегося к вам человека сразу и бесповоротно?
Татьяна ответила без промедления:
— Когда дело, в котором мне предлагают принять участие, или предполагаемые действия по его разрешению не соответствуют моим представлениям о порядочности, это — раз. Второе, когда, как мы их назвали, проблемы по делу представляются мне неразрешимыми. То есть я не могу справиться с делом средствами, имеющимися в моем распоряжении.
— А не можете ли вы привести конкретный пример такого дела?
Камера произвела «наплыв», и лицо Татьяны заполнило весь экран. Крупный план. Прием почти запрещенный, выгодный, когда хотят обратить внимание на недостатки внешности.
