Фалькон сунул телефон в карман летних брюк, взял ключи от машины и пошел открывать огромные деревянные двери-ворота. Вывел свой «сеат» к раскинувшейся у входа купе апельсиновых деревьев и вернулся, чтобы закрыть двери.
Струя воздуха из кондиционера била ему в грудь. Он двинулся по узким мощеным улицам и вырулил к Музею изящных искусств. Площадь, усаженную высокими деревьями, обрамляли бело-золотые фасады и терракотовые кирпичные стены. Старый город остался позади, Фалькон съехал к реке и свернул направо, на проспект Торнео. Вдалеке сквозь утреннюю дымку виднелись удивительные очертания моста-арфы Калатравы. [1]У моста Фалькон свернул еще раз и поехал по новым кварталам Севильи, маневрируя по запруженным улицам мимо зданий, окружавших вокзал Санта-Хуста. Миновал бесконечные высотки проспекта Канзас-сити, думая о фешенебельном районе, в который направлялся.
В Гарден-сити Санта-Клары американцы собирались расселять своих офицеров, когда после подписания генералом Франко Мадридского пакта в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году близ Севильи разместили базу стратегического авиационного командования. С тех пор район изменился: лишь некоторые из домов сохранили облик пятидесятых, другие были перепланированы на испанский манер, а те, что купили богачи, разрушили и возродили в виде роскошных особняков. Все эти перемены, насколько помнил Фалькон, ни к чему не привели: квартал по-прежнему выглядел чужеродным, словно не имеющим отношения к городу. Все дело в домах: каждый стоит на отдельном клочке земли — вроде бы вместе, но порознь. Явление не испанское, скорее это похоже на американскую пригородную застройку. И еще: в отличие от остальной Севильи, тишина здесь царила почти сверхъестественная.
Фалькон припарковался в тени раскидистых деревьев около современного дома на улице Фрей-Франсиско-де-Пареха. Несмотря на фасад терракотового кирпича и некоторый намек на декоративность, дом был основательным, как крепость. В воротах показался человек, и Фалькон испытал нечто похожее на дрожь в коленях: Эстебан Кальдерон, судебный следователь. Они не встречались больше года, но та история все еще не забылась. Мужчины обменялись рукопожатием, похлопали друг друга по плечам. Фалькон застыл от изумления, рассмотрев женщину, стоявшую за спиной Кальдерона. Консуэло Хименес, участница той же истории! Год назад ему довелось расследовать убийство ее мужа. Правда, внешне она изменилась, и к лучшему: волосы были распущены, стрижка посовременней, меньше косметики и украшений. Фалькон не мог понять, что она здесь делает.
Врачи «скорой» вернулись к машине и вытащили каталку. Фалькон пожал руку судебному медику и помощнику судебного следователя. Кальдерон выяснял у патрульного, не было ли следов взлома и проникновения в дом. Патрульный доложил ситуацию.
Консуэло Хименес, в свою очередь, была просто очарована тем, как выглядит Хавьер Фалькон: он расстался со своим строгим костюмом и был одет в легкие летние брюки и белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Короткая стрижка, хотя и не скрывала седины, чрезвычайно его молодила. Быть может, это летняя жара заставила его постричься так коротко? Пожалуй, нет, решила Консуэло. Фалькона тяготил ее интерес. Он скрыл смущение, представив ей одного из своих офицеров, младшего инспектора Переса, но тот, воспользовавшись всеобщим замешательством, куда-то ловко ускользнул.
— Вы недоумеваете, как я здесь оказалась, — начала разговор Консуэло. — Видите ли, я живу через дорогу. И это я обнаружила… То есть я сопровождала садовника, когда он обнаружил, что сеньор Вега лежит на полу в кухне.
— Но мне казалось, сеньора, вы купили дом в Гелиополе?
— Ну, формально дом в Гелиополе купил Рауль… перед смертью, — сказала она. — Он хотел жить поближе к своему драгоценному стадиону «Бетиса», а мне футбол не интересен.
— И долго вы там прожили?
— Почти год.
— А теперь вы обнаружили труп.
— Не я. Садовник. И потом, мы еще не знаем, мертв ли он.
— У кого-нибудь есть запасные ключи от дома?
— Сомневаюсь.
— Думаю, мне пора взглянуть на тело, — вздохнул Фалькон.
Сеньор Вега лежал на спине. Халат и пижама сползли с плеч и стягивали руки. Грудная клетка обнажена, на груди и животе виднелись следы, похожие на ссадины. На горле — царапины. Лицо белое как мел, губы желтовато-серые, глаза смотрят в одну точку.
Фалькон вернулся к Кальдерону и судебному медику.
— По-моему, он мертв. Но, может быть, вы хотите взглянуть, прежде чем мы высадим одну из дверей? — спросил он. — Известно, где его жена?
Консуэло еще раз объяснила ситуацию.
— Надо попытаться войти в дом, — решил Фалькон.
— Боюсь, вам придется повозиться, — сказала сеньора Хименес. — К прошлой зиме Лусия поставила новые окна. Двойные рамы, пуленепробиваемые стекла. То же с парадной дверью: если она как следует заперта, проще пройти сквозь стену.
— Вам знакомо расположение комнат?
Тут на дорожке появилась женщина. Ее сложно было не заметить. Рыжие волосы, зеленые глаза и кожа настолько белая, что в грубом солнечном свете на нее было больно смотреть.
— Hola, [2]Консуэло! — поздоровалась женщина, отыскав в группе мужчин знакомое лицо.
— Hola, Мэдди! — ответила Консуэло и представила ее остальным как Маделайн Крагмэн, ближайшую соседку сеньоры Веги.
— Что-то стряслось с Рафаэлем и Лусией? Я видела «скорую». Чем могу помочь?
Взгляды мужчин как по команде устремились на Маделайн Крагмэн — и не только потому, что та говорила по-испански с американским акцентом. Она была высокая, стройная, с полной грудью, аппетитным задом и врожденной способностью вызывать у недалеких мужчин затейливые фантазии. Только Фалькон и Кальдерон в достаточной степени контролировали уровень тестостерона, чтобы ухитряться смотреть ей в глаза, и это требовало определенных усилий. Ноздри Консуэло затрепетали от раздражения.
— Сеньора Крагмэн, нам срочно нужно попасть в дом, — сказал Кальдерон. — У вас есть ключи?
— Нет, но… что с Рафаэлем и Лусией?
— Рафаэль лежит в кухне на полу и не шевелится, — объяснила Консуэло. — Про Лусию мы ничего не знаем.
Маделайн Крагмэн резко вздохнула, мелькнула ровная линия зубов — вот только острые клычки слишком выдавались. Мышцы лица на мгновение напряглись, будто в судороге.
— У меня есть телефон его адвоката. Рафаэль дал его мне на случай, если возникнут проблемы с домом, когда они в отъезде, — сказала она. — Мне придется сходить домой…
Она отступила назад и пошла к воротам. Все взгляды уперлись в ее зад, слегка подрагивающий под белой льняной тканью расклешенных брюк. Тонкий красный ремешок опоясывал талию, словно полоска крови. Она скрылась за стеной. Мужчины, буквально онемевшие от ее великолепия, расслабились и вновь начали переговариваться.
— Очень красивая, верно? — заметила Консуэло Хименес, раздосадованная тем, что дивное видение отвлекло от нее мужское внимание.
— Красивая, — отозвался Фалькон. — И совсем не похожа на красавиц, к которым мы тут привыкли. Белая. Плавная.
— Белая, — проговорила Консуэло. — Даже чересчур.
— Выяснили, где садовник? — спросил Фалькон.
— Исчез.
— Что о нем известно?
— Его зовут Сергей, — сказала она. — Русский или украинец. Работает у всех, кто живет поблизости. У Веги, Крагмэнов, Пабло Ортеги и у меня.
— Пабло Ортега живет здесь? Актер? — спросил Кальдерон.
— Да, переехал только что, — ответила Консуэло. — Он не слишком-то счастлив.
— Меня это не удивляет.
— Еще бы! Это ведь вы, дон Кальдерон, на двадцать лет упрятали в тюрьму его сына? Жуткое, жуткое дело! Но я не то имела в виду, говоря о его несчастье. Его дом в центре нуждается в ремонте. И потом… здесь ему спокойнее.
— Почему он переехал? — спросил Фалькон.
— В округе с ним больше никто не разговаривал.
— Из-за того, что сделал его сын? — уточнил Фалькон. — Я не помню…
— Сын Ортеги похитил восьмилетнего мальчика, — вмешался Кальдерон, — связал и несколько дней насиловал.
— Но не убил? — спросил Фалькон.
— Мальчик сбежал, — ответил Кальдерон.
— С этим делом вообще все было непросто. Странно как-то, — сказала Консуэло. — Сын Ортеги сам отпустил ребенка, уселся на кровать в звуконепроницаемой комнате, приготовленной для похищенного, и ждал, пока приедет полиция. На его счастье они добрались первыми — раньше родителей.
— Говорят, в тюрьме ему приходится несладко, — сказал Кальдерон.
— Мне ни капли не жаль тех, кто покушается на детей, — жестко сказала Консуэло. — Они получают по заслугам.
Вернулась Маделайн Крагмэн с номером телефона. Теперь на ней были темные очки, словно защищавшие хозяйку от собственной слепящей белизны.
— Как зовут адвоката? — спросил Фалькон, набирая номер на своем мобильном.
