Ознакомительная версия.
— Грешен, каюсь!
Сашка на мгновенье задумался, потом глянул на часы и, помотав головой, приступил к главному:
— Наблюдается тут у нас странная ситуация с человечком, о котором я заикнулся. В одном поселении, — потом скажу, в каком, — он поселился три года назад, а приехал, кстати, из наших краёв. И, как мы с тобой, пока числится в новых репатриантах. Ничего с виду необычного в нём нет, но это только на первый взгляд. Вокруг него творятся какие-то непонятные вещи.
— Чем же он таким необычным занимается?
— Официально работать он никуда не устроился, да и в поселениях практически нет работы для нашего брата, не владеющего ивритом. Практикует как народный целитель — это сейчас модно. Всякие там йоги, рейки, китайская медицина, даже, говорят, магия. Чем бы, как говорится, дитя ни тешилось… Сейчас каждый второй каким-нибудь мракобесием промышляет и дурит доверчивую публику. Я лично ни во что не верю, потому что знаю: заболит у меня зуб, так не к «магу» побегу, а к банальному дантисту. И простуду лечу не заговорами и заклинаниями, а горячим молоком с мёдом.
— Я тебя понял. Ну а в чём проблема-то?
— Проблема как раз в обстановке вокруг этого человечка. Не знаю, может, у него такой рекламный трюк, а может, у парня крышу снесло. Заявляет он во всеуслышание, что, мол, не только может многие человеческие болезни излечивать, но и вообще может решать любые проблемы. Вплоть до управления психикой и поведением человека. Притом не какого-то конкретного экземпляра, а целой группы.
— Ну, это не новость! — поморщился я. — Все доморощенные колдуны этим занимаются. Они и в астрал выходят, и с духами запросто общаются, как мы сейчас с тобой. А главное, врут окружающим настолько убедительно, что человек со слабой психикой однозначно верит. А вот в реальности…
— Дело как раз в этой реальности! — Сашка уже не улыбался, а смотрел на меня в упор и не отводил взгляда. — Я же говорю, что вокруг него всякие странные вещи происходят. Какие-то паранормальные явления, чёрт бы их побрал! Нам удалось собрать некоторую статистику, и обнаружились интересные закономерности: люди, которые приходили к нему лечиться, действительно излечивались, притом спектр болезней был настолько широк, что даже не верится! Безнадёжные раковые больные — и те… Ты себе такое можешь представить?
— Не могу. Но честь и хвала такому целителю. Значит, им не полиция должна интересоваться, а университеты и научные учреждения. На Нобелевскую премию его надо выдвигать. Мы-то с тобой здесь с какого бока?
— В том-то и дело, что не всё так просто. — Сашка снова отхлебнул кофе и мельком глянул на часы. — Человек это настолько замкнут и никого к себе не подпускает, что ситуация вызывает законное недоумение… К чему эти тайны Мадридского двора? Кого он опасается? Почему так упорно сторонится всех, кто обращается к нему с расспросами?
— Это объяснимо, — предположил я. — Медицина — тот же бизнес, в котором крутятся большие деньги. Может, секрет у нашего уважаемого репатрианта совсем пустяшный, да никто пока до него не додумался. Нарубит он на своём потайном методе бабок, а потом выложит тщательно скрываемое на обозрение общественности… Было бы у меня что-нибудь подобное, я бы тоже к себе конкурентов на пушечный выстрел не подпускал.
— И мы поначалу так предположили, — согласился Гольдман, — но всё оказалось совсем не так. Выяснилось, что наш товарищ денег ни с кого не берёт и ничего своим целительством не зарабатывает. А если не деньги, то какая ещё может быть выгода от такой таинственности?
— А вот это уже действительно страшное преступление! — расхохотался я. — И не только паранормальное явление, а самая натуральная фантастика, каковой быть не может по определению! Отказываться от денег, которых наверняка можно нарубить немеряно! И где — в нашем меркантильном и жадном мире, когда задарма носа никто не почешет… Такими людьми не полиции надо заниматься, а самым что ни на есть секретным службам государства! Создавать условия, чтобы подобные люди плодились и размножались во славу отечества и заодно человечества…
— Не смешно! — насупился Сашка. — Когда о нём начали поступать первые сведения и в газетах появились материалы о удивительном целителе-бессребреннике, к нему тут же наладилась наша доблестная налоговая служба. Уж, она-то любые паранормальные загадки решает с ходу — находит деньги даже там, где их отродясь не было, и заставляет делиться…
— Это сейчас со мной суровый коп говорит или старый добрый собутыльник? — уколол я Гольдмана.
— Перестань, — отмахнулся Сашка. — Так вот, налоговики выяснили интересную штуку. Наш товарищ не только не берёт ни с кого денег, но и ниоткуда их не получает. Ничего не получает и никому ничего не платит! Словно человек существует, и одновременно его нет. Мы же знаем, что каждый из нас так или иначе засвечен где-нибудь: или ты платишь, или тебе платят — третьего варианта нет… И решили наши налоговые опричники заняться им вплотную, потому что ситуация крайне непонятная и требующая быстрого разрешения. Подняли все документы и выяснили, что дом он купил на деньги, полученные неизвестно откуда. Словно ему каким-то непонятным способом их передал богатый дядюшка из Америки. Но с собой он их не привёз, это точно установлено. И никаких переводов ниоткуда не получал. Тогда на что он живёт? Какие-то деньги — пособие по безработице — ему на счёт, конечно, капают, но это мизер. На коммунальные платежи и пропитание хватает. Хоть в поселении жизнь не такая дорогая, как в городе, тем не менее, какие-то траты всё равно есть…
— Может, всё-таки берёт деньги с пациентов наличными, — предположил я, — а те, естественно, никогда в этом не признаются. Кто станет вредить человеку, который исцелил тебя от неизлечимой болезни?
— Мы так и решили поначалу, — кивнул головой Сашка, — но пациенты, с которыми неоднократно беседовали, божились, что он не брал ни копейки, хотя ему предлагали весьма настойчиво… А сейчас, когда вокруг него начался газетный ажиотаж, он и вовсе ограничил приём пациентов. Заявляет, что это не главное, и у него другие приоритеты, а не целительская практика… Ещё больше непоняток. Возникает вопрос: что он собирается делать дальше? На какие шиши будет жить? И что это за «приоритеты»? Вдруг что-то противозаконное?
Некоторое время мы молчали, потом я спросил:
— Может, об этом лучше спросить всё-таки у него самого? Зачем играть в испорченный телефон и узнавать через кого-то? Пытать бедняг-пациентов? Неужели он сам не ответит?
Сашка вздохнул и с сожалением глянул на меня:
— Пробовали. Не получается.
— Не понял, — протянул я, — как не получается? Он что, отказывается с вами разговаривать?
— Не отказывается. Но странные вещи потом происходят с людьми, которых к нему посылали. То ли он их гипнотизирует, то ли ещё что-то делает, но они потом ничего не помнят. Даже диктофон, с которым посылали одного нашего сотрудника, ничего не записал, хотя исправно работал у него в кармане все полчаса их общения. А потом общения вовсе прекратились — ни с кем он не хочет разговаривать. Категорически.
— Ну, брат, — протянул я, — рассказываешь ты мне какие-то чудеса! Ни за что не поверю, что такое может быть! Он что, этот ваш таинственный репатриант, колдун какой-то?
— Чёрт его знает! И из налоговой службы у него ребята были, и наши — все, как один утверждают, что ничего не понимают… Может, и ещё из каких-нибудь контор посерьёзней, только нам об этом неизвестно.
— Ага, — вдруг догадался я, — и вы теперь решили послать к нему совершенно постороннего человека, то есть меня, глядишь, что-то обломится, так?
— В общем, да. — Гольдман внимательно посмотрел на меня и доверительно сообщил: — Уж, тебя-то трудно заподозрить в том, что ты представляешь какую-то официальную организацию. Видок у тебя ещё тот… От тебя вечным репатриантством за версту смердит — уж, извини за откровенность!
— А от тебя? — тотчас обиделся я.
— Я бы и сам к нему поехал, никого не просил бы, да этот номер однозначно не пройдёт — полицейского он сразу различит. Да и ездил я к нему уже один раз, только ничего не получилось. К тому же, — Сашка криво ухмыльнулся, — если он каким-то образом может стирать память, то тебе и стирать нечего — разве что задумки на будущую нетленку!
— Значит, я у вас расходный материал? Превратят меня в овощ — и хрен со мной? Лечение в дурке до конца моих дней бесплатно? Похороны и памятник на могилке за счёт полиции?
— Ну, не всё так печально. Думаю, ситуация гораздо проще, чем кажется. Все предыдущие походы к нему были как бы официальными, по-израильски грубоватыми и прямолинейными, а к нему наверняка нужен совсем другой подход. У тебя это получится, ты же знаток человеческих душ. А кроме тебя мне и просить некого…
Ознакомительная версия.
