— Какой еще барак? — икнул Арсений. — Простите…
— Бывшая общага, дореволюционная постройка гостиничного типа. Когда меня, кхм, попросили вон, успел я поговорить с народом.
— С кем?!
— С местными старушками, дедами, пацанами…
— И?!
— Народ смеется: сбрендил ваш артист… Сейчас вы упадете! Буквально рядом — с тем бараком-сто-лет-в-обед — стоит пансионат «Заря». Уютный. Частный. Джакузи, бильярдная, мини-бассейн, короче — евростандарт, — задрал он большой палец. — Хозяин люксов — мрачнее тучи. Прикиньте! Он предлагал Илье — бесплатно! — сюит. Понятно, в рекламных целях…
— Не прокатило? — пробормотал Арсений.
— Нет! — победно улыбнулся Боря.
— Что ж ты молчал?! — возмутился Арсений. — Такая тема! потенциальный «гвоздь» в ближайший номер…
— На летучке слова вымолвить не дали. Одни вердикты: «подвел», «не смог»…
— Были и вопросы, — махнул рукой Арсений.
— Всего один — на разный лад: «Как смел ты провалить задание?» Каков вопрос — таков ответ. Этому еще на первом курсе учат, — уел его Борис.
— Я знаю! Я нашел! — вдруг вскочил стажер, его глаза горели. — Наверняка… там клад!
— Где? — разом выдохнули Боря и Наташа.
— Как где?! В бараке, в ванной комнате… Хибара — дореволюционная…
— Уймись, — отмахнулся было Арсений, но наткнулся на порывистый жест Мармарова.
— А если… — загадочно обронил гость и повел соболиной бровью.
Перекрестье взглядов словно высекло искру.
— Проверим, — завелся вдруг Арсений и потянулся к ноутбуку. Ноздри его затрепетали, как у гончей, взявшей след. А пальцы уже парили над клавиатурой.
— Вот это друг! Все понял с полувзгляда! — поскреб двухдневную щетину Боря.
Петр и Наталья обескуражено внимали.
— Пятнадцатое марта, 1969 год, — спустя минуту отрапортовал Арсений, глянув на столичного гостя. — Вот место рождения — размыто: Илья родился в Забайкалье.
— Пойдет, — кивнул Мармаров.
А на столе вдруг материализовался разверстый том в коленкоровом переплете. Палец Мармарова стал отчеркивать нужные строчки, губы едва заметно шевелились.
— Книга Судеб! — ошарашил Арсений и без того заинтригованных коллег.
И, как всегда, понять было непросто — он шутит или нет.
По-соседски Боря заглянул через плечо столичного гостя. На желтоватых страницах прыгали какие-то невиданные знаки и мелкие циферки. А слева, в углу был обозначен круг, похожий на компас. Стрелка «компаса» указывала вверх.
Оторвавшись наконец-то от книги, Мармаров заговорщицки подмигнул. Все сгрудились вокруг занятного гостя. Тень Шерлока Холмса накрыла всю компанию.
* * *
— Уран в момент рождения Ильи встал высоко — в Зените: из грязи в князи…
— Занятно, — усмехнулся Борис.
— Это так, присказка. Могу и по-другому: Уран в Зените — гимн озарению, удаче, взлету…
— Их много — чья судьба большой ходячий шанс?
— В эпоху перемен — изрядно.
— К примеру?..
— Мария Антуанетта, Карл Маркс, Лазарь Каганович, Садам Хусейн, Борис Ельцин… Разные эпохи, страны, судьбы… Тенденция — одна: взлет происходит будто в одночасье, вдруг… Возможности Урана, стоящего в Зените, сродни волшебной палочке.
— Счастливчики, — вздохнула Ната.
— Как знать, — пожал плечом Мармаров. — Уран в Зените — неустойчив. Не то, что строгий Сатурн, добряк Юпитер, или планета грез Нептун. Те долго правят балом жизни, без резких взлетов и падений. О. Вот и закавыка. Сатурн транзитный аспектирует Уран Ильи. И здесь же Крест Судьбы: депрессия и сплин. А в квадратуре застыла Черная Луна: недобрый чей-то глаз, злой гений, искушенье. В активе — тайный враг. Лютует…
— А с кладом что? — подал вдруг голос Петя.
— Ни клада, ни иных запрятанных сокровищ, увы, не вижу. Владыка кладов у него в тени. Лидирует аспект партнерства. Сейчас он в черной зоне. А по жизни — обречен Илья на верную поддержку деловых людей, жены…
— Жены? Она погибла…
— Недобрый знак. Он должен был молиться на нее, беречь, холить… Вот и расплата: страх его грызет.
— Илья и страх — несовместимы, — с укором взглянула Ната.
— И все же! Рок в его судьбе не фикция. Илья рожден в затмение — уже дает фатальность…
— Что это нам дает? — вклинился Борис.
— Я думаю, Борис, вам надо попытаться напомнить Илье об интервью. Им двигал не апломб, а страх. Он им объят сейчас. Вы просто под руку попались. В худшем случае он о вас забыл. Скорее, жалеет, что оказал неласковый прием. Звоните, — вскинул он запястье с массивным хронометром. — Сейчас! пока Луна не вышла из курса. А встречу хорошо бы перенести на завтра.
— Почему на завтра?
— Через час Луна составит напряженейший аспект с Ураном: непредсказуемость, нервозность не способствуют беседе. Не наступите, Боря, на те же грабли. О! Да тут та-а-кой транзит к его Нептуну… Нет. Он вас не примет. Ис-клю-че-но. В лучшем случае сморит его сон, творец иллюзиона.
— А в худшем? — поймал его на слове Арсений.
— Не будем… Похоже на воздействие наркотиков, галлюцинаций… Час спустя он вряд ли будет в форме.
Поселок Верхний Хуторок, вечер 26 июня, 2009 г.
— Даже лист не колышет, — впустил Илья в распахнутое окно ветвь ореха.
Голоса внизу насторожили.
А! охранник лясы точит. С кем-то из местных…
До него долетали лишь ошметки фраз. Взрыв смеха прорвал вдруг вязкость, настоянного на предгрозовых флюидах, воздуха. И тут стегнуло сильней хлыста:
— Хозяин ваш того, рехнулся… Врачу бы…
Он отпрянул. Огляделся. Прозрел…
Наскоро выполненная «косметика» лишь подчеркивала убогость помещения; от невыветренного амбре лакокрасочных материалов ломило виски. Уезжал в спешке, о том, чтобы бросить в сумку флакончик с любимым парфюмом и не подумал: беглец искорежил в нем эстета, но, видимо, неокончательно.
— В Москву! Домой! — затрепетало сердце.
Но следом ужалила отповедь: там все напоминает… об Инге. Вскипели непрошенные слезы. Дыхание перехватило. Сочувствуя, и небо выдавило несколько слезинок, но духота сгустилась еще пуще.
Инга… Врагу не пожелаешь. Барселона. Гостиница. Пожар. Семнадцать жертв и Инга. Среди них.
Он, он ее убил — ведь мысль материальна. Не подумал, не взвесил. Дурак. Ввязался даже в авантюру с Маэстро — летучим киллером. Такой ценой купить свободу…
Свободу?! Спустя неделю после тризны по электронке пришло письмо:
…
Работу выполнил. Рекомендую не задерживать оплату. Маэстро.
Илья опешил: даже папарацци, охочие до жаренного, уныло согласились со следствием: поджога не было, несчастный случай.
Негодуя, Илья послал его…
В ответ Маэстро скинул… пару иллюстраций из серии «На мушке Рока». Из давешнего выпуска «КВ».
На первой — Инга в «роли» Жанны Д’Арк, охвачена огнем… Постой. Вот это ляп! Известно, Жанну сожгли в Руане. А здесь… На заднем плане в дремотной дымке угадывается абрис старых каталонских крыш. А справа — ошибка в пять веков! — взметнулся к небу готический собор, бессмертное творенье Гауди. Визитка — Барселоны. Барселоны?!!
Он вдруг прозрел: бунт пламени и языки огня — не оттеняют кожу молочной белизны и зелень глаз рыжеволосой Инги. А заживо — сжирают! И взгляд уже не Жанны Д’Арк, а Инги! истерзан страшной мукой… Заживо сожженной. В Барселоне. Два месяца назад.
Откровение упало, как снег на голову: ведь на второй картинке… он сам. В образе Марата. Истекающего кровью. В в а н н о й…
Лапидарное: ты — следующий — повергло в шок.
И вот он здесь.
Как удалось ему в цветущем крае найти барак, где ванных комнат нет (лишь душевая метр на метр) — неважно. Он разгадал загадку. Маэстро — пролетел! Вне антуража этот дьявол во плоти — бессилен.
* * *
…Плюгавый бородач вдруг развернулся к ноутбуку, прошелся по клавиатуре, выдал: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?».
Письмо ушло, Звездицкий обречен!
Усмешка предназначалась адресату. Но отозвалось лишь зеркало в багете: урод! Он смял лицо гримасой и миг спустя улыбку выдал — теплей, душевней. Зеркало ответило оскалом. Он хмыкнул — время для улыбок не пришло. Терпение. Терпение. Вот так… И зеркало, прислушавшись, внимало.
За пару месяцев он сильно поседел, согнулись будто под грузом непосильным плечи и складки вертикальные, как шрамы, располосовали щеки. С чего бы это?.. Старость? Не-е-ет. Все думы. Проект глобальный сжирает печень.
Тут взгляд его из-под густых бровей на миг сверкнул и тут же заструился ровным светом. И отраженье дрогнуло, поплыло: он стал как будто выше и стройней, черты разгладились, величье проступило. Мысль яркими мазками дорисовала триумф: кто б знал! кто б мог подумать!! Под маской фотохудожника журнала «Коридоры времени» играет… сам Маэстро. Маэстро Р е з о н а н с а.
