- Думаю, нет. Во всяком случае, она не наркоманка, - с минуту она молчала, стараясь представить жизнь дочери, которая, казалось, пугала ее. - Я не в восторге от некоторых особ, с которыми она проводит время.
- Вы имеете в виду кого-то конкретно?
- Есть там такой парень, Фред Джонсон, она как-то приводила его домой. Собственно, он не так уж юн, должно быть, ему не меньше тридцати. Один из этих вечных студентов, которые крутятся вокруг университета, потому что им нравится атмосфера, а может, и легкие заработки.
- Вы подозреваете, что это он мог украсть картину?
- Ну, так однозначно я бы не сказала. Но он интересуется искусством. Работает научным сотрудником в местном музее и посещает лекции по этим вопросам. Он слыхал о Ричарде Хантри, у меня даже сложилось впечатление, что он немало знает о нем.
- Наверное, это можно сказать обо всех студентах местного факультета истории искусств?
- Думаю, да. Но Фред Джонсон проявил необычную заинтересованность этой картиной.
- Вы не могли бы описать мне его?
- Постараюсь.
Я снова достал блокнот и облокотился о стол, миссис Баймеер уселась в вертящееся кресло и повернулась ко мне лицом.
- Цвет волос?
- Светло-рыжие и достаточно длинные, на макушке уже слегка редеют. Компенсирует он это при помощи усов - у него такие длинные пушистые усы, похожие на обувную щетку. Зубы довольно скверные. Слишком длинный нос.
- А глаза? Голубые?
- Скорее зеленоватые. Честно говоря, именно его глаза меня немного волнуют. Он никогда не смотрит на собеседника, во всяком случае, когда говорит со мной.
- Высокий или низкий?
- Среднего роста, достаточно худой. В целом его можно назвать симпатичным, если кому-то нравится этот тип мужчин...
- А, к примеру, Дорис?
- Боюсь, что да. Фред Джонсон нравится ей намного сильнее, чем мне бы хотелось.
- А Фреду понравилась эта пропавшая картина?
- Более чем! Он был ею очарован и уделял ей намного больше внимания, чем моей дочери. Мне казалось, что он приходит сюда, чтобы увидеть картину, а не мою дочь.
- Он о ней что-нибудь говорил?
Она заколебалась.
- Утверждал, что она похожа на одну из "памятных" картин Хантри. Я спросила, что это значит, он ответил, что это одна из вещей, сделанных Хантри по памяти, а не с натуры. Он был убежден, что благодаря этому, картина становится еще более уникальной и ценной.
- Говорил ли он о ее цене?
- Спрашивал, сколько я заплатила за нее. Я не хотела говорить ему это моя маленькая тайна.
- Я умею хранить тайны.
- Я тоже, - она открыла верхний ящик стола и вынула телефонную книгу. - Вы ведь хотели позвонить Полу Граймсу, мистер? Но только не старайтесь узнать цену у него - он обещал мне держать это в секрете.
Я записал номер Граймса и адрес его галереи, находящейся в центре города. Потом набрал этот номер. В трубке послышался грудной, слегка экзотичный женский голос, сообщивший мне, что мистер Граймс в данный момент беседует с клиентом, но скоро должен освободиться. Я назвал свое имя и сообщил, что через некоторое время подойду.
- Только не говорите ей обо мне! - горячо прошептала мне в ухо Рут Баймеер.
- А кто это? - спросил я, положив трубку.
- Кажется, ее зовут Паола. Она представляется его секретарем, но думаю, это более близкая связь.
- Откуда у нее этот акцент?
- Из Аризоны. Она, кажется, полуиндеанка.
Я глянул на изображение дыры, которую провертел Джек Баймеер в аризонском пейзаже.
- Кажется, это дело тесно связано с Аризоной. Если я не ошибаюсь, вы говорили, что Ричард Хантри прибыл именно оттуда?
- Именно. Мы все - оттуда. И все мы в конце концов поселились здесь, в Калифорнии.
Ее тон был лишен выражения и не содержал ни тоски по оставленному ею штату, ни симпатии к штату, в котором она жила. Она говорила как женщина, разочарованная в жизни.
- А почему вы приехали в Калифорнию, миссис?
- Вы, наверное, подумали о том, что говорил мой муж - что это город Дика Хантри, вернее, был им, и что именно поэтому я хотела поселиться тут?
- А это правда?
- Думаю, доля правды в этом есть. Дик был единственным художником, которого я знала. Он научил меня видеть многие вещи. И я была рада поселиться в городе, где он создал свои лучшие работы. Понимаете, все это он совершил на протяжении семи лет, а потом исчез.
- Когда?
- Если вы хотите знать точную дату, то он ушел 4 июля 1950 года.
- Вы уверены, миссис, что он сделал это по собственной воле? Что его не убили и не похитили?
- Это исключено. Не забудьте, что он оставил письмо жене.
- Она продолжает жить тут?
- Наилучшим образом. Вы можете увидеть ее виллу из нашего дома - вон за той лощиной.
- Вы с ней знакомы?
- Мы были знакомы в молодости, но близкая дружба нас никогда не связывала. Я практически не вижусь с нею со времени нашего приезда. А почему вы спрашиваете?
- Я хотел бы посмотреть письмо, которое оставил ее муж.
- У меня есть копия. Их продают в местном музее.
Она вышла на минуту и вернулась с письмом, оправленным в серебряную рамку. Стояла надо мной, читая, и ее губы шевелились в такт словам, как во время молитвы. Мне она протянула письмо с явной неохотой.
Оно было напечатано на машинке - за исключением подписи - в углу стояло: "Санта-Тереза, 4 июля 1950".
Дорогая Франсин!
Это мое прощальное письмо. Хоть и с болью в сердце, но я должен покинуть Тебя. Мы часто говорили о моем желании открывать новые горизонты, за которыми я смогу найти свет, невиданный доселе ни на море, ни на суше. Этот прекрасный берег со всем сущим на нем уже рассказал мне все, что мог, как некогда - Аризона.
И так же, как в Аризоне, все здесь стало мелким и обыденным, и я не могу решить тех великих задач, для которых явился на свет. Я должен искать в иных местах каких-то иных корней, более глубокой, бездонной тьмы, более всеобъемлющего света. И я, словно Гоген, решил, что должен искать их в одиночестве, ибо стремлюсь изучать не только окружающий мир, но также и самые глубокие уголки собственной души.
Я не беру с собой ничего, кроме того, что мне отпущено, своего таланта и своих воспоминаний о Тебе. Дорогая моя жена, милые друзья, я прошу вас тепло вспоминать обо мне и пожелать мне удачи. Я просто иду своим путем, для которого рожден.
Ричард Хантри.
Я возвратил Рут Баймеер обрамленное письмо, она прижала его к груди.
- Прекрасно, не правда ли!
- Я в этом не уверен. Все зависит от точки зрения. Для жены Хантри это должно было стать немалым потрясением.
- Мне кажется, она весьма неплохо перенесла его.
- Вы когда-нибудь говорили с ней об этом, миссис?
- Нет. Не говорила, - ее резкий тон убедил меня в том, что с миссис Хантри она не связана узами дружбы. - Кажется, ее весьма радует вся унаследованная слава. Не говоря уж о деньгах, которые он оставил.
- Не было ли у Хантри склонности к самоубийству? Он никогда не говорил о том, что может лишить себя жизни?
- Да что вы! - она ненадолго смолкла, но потом продолжила: - Вы не должны забывать, мистер, что я знала Дика Хантри, когда он был очень молод. Я была еще моложе. Честно говоря, я не видела его и не говорила с ним вот уже тридцать лет. Но я уверена, что он жив и поныне!
Она прижала руку к груди, словно желая заявить, что он жив, по крайней мере, в ее сердце. На верхней губе ее появились капельки пота, которые она стерла ладонью.
- Боюсь, этот разговор выбил меня из колеи. Прошлое возникает внезапно, как из-под земли, и это тогда, когда я считала, что победила все... С вами так не бывает?
- Днем достаточно редко. Ночью, перед тем, как заснуть...
- Вы не женаты? - мгновенно сделала вывод она.
- Был, лет двадцать пять назад...
- Ваша жена жива?
- Надеюсь...
- А точно узнать вы не пробовали?
- В последнее время нет. Я предпочитаю узнавать подробности жизни других людей. Сейчас вот мне хотелось бы поговорить с миссис Хантри...
- Мне это не кажется необходимым...
- И все-таки, я попробую. Возможно, это кое-что прояснит для меня в деле.
На лице моей собеседницы застыло выражение неудовольствия.
- Но я хотела только, чтобы вы нашли мою картину...
- И вы, я вижу, желаете проинструктировать меня, как именно я должен это делать? Я пробовал сотрудничать подобным образом с другими моими клиентами, это давало не лучшие результаты.
- Но зачем вам говорить с Франсин Хантри? Видите ли, она не принадлежит к числу наших друзей...
- А я должен общаться исключительно с друзьями?
- Я не это хотела сказать! - она на минуту смолкла. - Вы собираетесь говорить со многими людьми, не так ли?
- Со столькими, со сколькими это будет необходимо. Это дело кажется мне более сложным, чем вам. Оно может занять длительное время и стоить несколько сот долларов...
- Я в состоянии платить!
- В этом я не сомневаюсь. Но я не уверен в желаниях вашего мужа.
- Об этом вы можете не беспокоиться. Если вам не заплатит он, это сделаю я.
