Кости показали сочетание: 18+12+34, что означало: «Вы будете приятно удивлены тем, как стремительно события приобретут благоприятный для вас оборот». Толкование было однозначным, поэтому я вернулась в комнату и сказала Лидии Петровне, что берусь за ее дело.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Вахрушева и, опередив мое следующее заявление, добавила: — Ольга говорила, что ваши услуги недешевы, она дала мне денег, чтобы я могла расплатиться. Вот посмотрите, этого достаточно?
Я взглянула на несколько купюр евро. Это было гораздо меньше, чем я получила за последнее дело, но значительно больше, чем хотела запросить сейчас. Я поняла, что именно на такую сумму Ольга Яковлевна Терентьева оценила хамство Вахрушева по отношению к своей персоне, и утвердительно кивнула головой.
— Так, теперь давайте обсудим детали, — убирая новенькие купюры евро в шкаф, сказала я. — Для начала мне нужны фотографии вашего бывшего мужа, если, конечно, у вас они сохранились, квитанции переводов алиментов и, желательно, медицинские справки, подтверждающие болезнь дочери.
— У меня они есть, — с готовностью сообщила Вахрушева. — Но само направление на операцию я вам отдать не могу, только ксерокопию. Ольга мне сказала, что все это может понадобиться.
— Давайте, — согласилась я и удивилась прозорливости Терентьевой. — Да, Лидия Петровна, напомните мне телефончик вашей подруги, мне не помешает поговорить и с ней.
Вахрушева достала из сумочки записную книжку и небрежно отбросила опустевший теперь ридикюль в сторону. Я невольно улыбнулась тому, как бережно Лидия Петровна прижимала к себе сумку, пока в ней лежали деньги, и как швырнула ее сейчас. То, что я зарабатывала за несколько дней, было для Вахрушевой целым состоянием. Теперь мне предстояло выяснить, что значат деньги в жизни ее бывшего мужа, и в зависимости от степени его жадности предъявить ему соответствующий счет в пользу бывшей жены.
* * *
Я проводила Лидию Петровну и тотчас стала выстраивать в голове план оперативных действий. Была уже вторая половина дня, поэтому свое знакомство с Николаем Константиновичем Вахрушевым я решила перенести на завтра. Однако сидеть без дела я не могла, такой уж у меня характер: едва новая работенка находила меня, я тут же, как одержимая, бросаюсь ее выполнять, невзирая на дни недели, погоду, лунные и солнечные затмения, а также мировые катаклизмы. Я решила, что могла бы сегодня поговорить с Ольгой Терентьевой, послушать ее версию противостояния бывших супругов Вахрушевых.
Интуиция подсказывала мне, что необходимо явиться к моей старой знакомой без предварительного звонка, не дав ей подготовиться к нашей встрече. Я сравнила номер телефона, который мне дала Лидия Петровна, с тем, который у меня был, удостоверилась, что Ольга Яковлевна проживает там же, где мне доводилось с ней встречаться, и без промедления вышла из дома.
На лобовом стекле моей бежевой «девятки» появилась нарисованная черным маркером черепушка. Это обстоятельство заставило меня внимательно оглядеть машину снаружи и осмотреться по сторонам. Во дворе было безлюдно, что вполне объяснимо: в такую жару даже старушки не вылезали из своих квартирок, потому лавочки и пустовали. Кто-то, не опасаясь свидетелей, мог легко не только нарисовать угрожающий знак, но и проколоть шины или даже подложить бомбу.
Вопреки моим предположениям резина оказалась целой, замки на дверях целыми, а днище свободным от посторонних предметов. Я открыла дверцу, достала губку, включила дворники и стерла чье-то художество. Скорее всего, это просто хулиганили местные пацаны, но смутное предчувствие того, что некто обиженный объявил мне войну, закралось в душу. Нет, меня это нисколько не испугало, а только вызвало насмешку, поскольку серьезный для меня противник не может и не должен так глупо себя вести.
Я свернула на улицу Зарубина, а затем въехала во двор девятиэтажки. Несколько месяцев назад Терентьева постоянно твердила о том, что к лету обязательно переедет в район набережной, причем выберет такую квартиру, чтобы окна непременно выходили на Волгу. Я вполне понимала ее желание, поскольку окна ее теперешней квартиры, находящейся на первом этаже, смотрели на мусорные контейнеры. Естественно, для такой творческой натуры, как Ольга Яковлевна, подобный пейзаж был просто невыносим. Я помнила, что Терентьева закончила архитектурное отделение Тарасовского политехнического института, занималась дизайном офисных помещений, а потом организовала свое рекламное агентство. Теперь мне не давала покоя мысль о том, что уж больно гладко для выпускницы сельской школы сложилась у нее карьера! Вот и земляк ее, Вахрушев, тоже в Тарасове хорошо развернулся…
Я нажала на малиновую кнопку дверного звонка. Переливчатая мелодия долго оставалась без ответа, но мне не верилось, что в квартире никого нет. Когда я входила в подъезд, мне показалось, что из открытой настежь кухонной форточки тянуло сигаретным дымом. Я решила дать понять, что отступать от своих намерений не собираюсь, и снова нажала на кнопку звонка.
Дверь открыл обнаженный по пояс мужчина высокого роста и спортивного телосложения. Мой взгляд уперся в его волосатую загорелую грудь.
— Вы к кому? — спросил мужчина красивым баритоном.
Я подняла глаза от груди к его лицу, отметила про себя, что и на лицо он довольно симпатичен, хотя и не в моем вкусе, и ответила:
— Я к Ольге Яковлевне.
— Проходите, но она плохо себя чувствует. Мы были на островах, и Ольга обгорела на солнце, — пояснил обладатель красивого голоса и тела.
— Да, я понимаю, что не совсем вовремя, но у меня важное дело…
— Проходите прямо сюда, — послышался женский голос из спальни.
Мужчина жестом руки подтвердил приглашение хозяйки зайти в ее покои, но от меня не скрылось промелькнувшее на его лице недовольство. Было ясно, что меня здесь не ждали, а значит, я правильно сделала, что не предупредила о своем визите. Эффект неожиданности в моей детективной практике всегда давал хорошие результаты.
Ольга Яковлевна Терентьева лежала на животе в одних трусиках на круглой белой кровати и смотрела телевизор. Спина Ольги своим цветом напоминала панцирь вареного рака и была намазана каким-то жирным средством, и я не удержалась от совета:
— Насколько я знаю, не кремом, а спиртом или водкой надо ожоги обрабатывать, а лучше в аптеке специальную пену купить…
— Володя! — крикнула обгоревшая на волжском солнышке Ольга Яковлевна. — Сходи, пожалуйста, в аптеку, купи пену от ожогов.
— Такая бывает? — недоверчиво спросил Владимир. — Может, без лекарств обойдется?
— Нет, я думаю, что спина может покрыться волдырями, — сказала я, не щадя Терентьеву.
Ее муж пожал плечами, вышел из спальни, и скоро мы услышали стук закрывшейся двери.
— Не думала я, что вы, Татьяна Александровна, ко мне пожалуете, да еще так скоро, — выключив телевизор, но продолжая лежать на животе, сказала Ольга. — Лидуся, наверное, уже ввела вас в курс дела. Однако я-то здесь при чем?
— Вот именно, вы тут явно при чем-то, — многозначительно проговорила я, но не стала Терентьеву долго томить догадками. Нам надо было обсудить все серьезные вопросы, пока не вернулся из аптеки ее муж. — Именно вы, Ольга Яковлевна, подкинули своей подруге идею выкачать из бывшего супруга побольше денег, и вы оплатили мои услуги, — напрямую начала я. — Лично мне все это видится так, будто заказчицей являетесь вы, а не Лидия Петровна Вахрушева.
После моих слов Терентьева выпучила глаза, от чего еще больше стала похожа на вареного рака, но не нашла слов, чтобы мне возразить. Я продолжала на ходу строить версию.
— Я так понимаю, что у вас в этом деле есть свой интерес, и я должна о нем все знать, иначе могу случайно сделать что-то не то. Например, начну решать вопросы Лидии Петровны, но перейду дорогу вам, или наоборот. А может быть, вы этого и хотите?
— Вы прямо бред какой-то несете! Простите меня, конечно… — сказала Терентьева. Потом она резко встала и накинула на себя кружевной пеньюар, лежавший на белом пуфике. — Я хочу помочь своей школьной подруге, ведь ей больше не на кого рассчитывать. На операцию для Катюшки я денег дать не могу. Точнее, у меня нет сейчас такой суммы свободной. А Вахрушев, сволочь, все-таки обязан помочь дочери!
— А почему он считает, что Катя не его дочь? — Я стала задавать те вопросы, которые и хотела задать с самого начала.
— Это все пустые отговорки. Не его дочь, значит, ничего и не должен. На мой взгляд, Катя на отца похожа даже больше, чем Татьяна, старшая дочка. Именно он в Текстильщике с Нинкой путался, а когда Лидусик об этом узнала, Вахрушев взял да и приплел к ней школьного воздыхателя Юрку Кузнецова, хотя, я точно знаю, между ними никогда и ничего не было. Лидусик, она просто святая, только не повезло ей с мужиком…
