Он еще не решил для себя, как поступит, но сейчас просто необходимо было выпить хорошего пива. Поспешно одевшись и сунув в карман джинсов маникюрные ножницы, Сергей вышел из квартиры, хлопнув дверью. Тотчас же приоткрылась соседняя дверь, и на пороге возникла черноглазая молодая женщина.
— Ну, заходи, коли напросился, — насмешливо сказала она, кокетливо дернув плечиком.
— Потом, Люсенька, потом! — отозвался Сергей и загрохотал вниз по лестнице.
— Кретин! — услышал он вслед голос оскорбленной добродетели.
Выскочив из подъезда, Сергей стал пересекать внутренний дворик, совсем позабыв о серьезной опасности. Уже третий день какой-то псих, впав в белую горячку, швырял из окна пустые бутылки. Причем пример его был настолько заразителен, что и из других окон порой начинала сыпаться подобная посуда. Это занятие приобрело вид национального спорта в доме номер восемь по улице Гнедича. Вот и сейчас одна из бутылок, просвистев над головой Сергея, шлепнулась в пяти метрах, зарывшись горлышком в землю.
— Идиоты! — заорал Сергей на весь двор, развернувшись к окнам и потрясая кулаком. — Шею сверну!
Затем он легкой трусцой продолжил свой путь к киоскам с живительными напитками.
Так начался для Сергея Днищева день восьмого августа 1996 года от Рождества Христова.
Глава вторая
ПОЧЕМ КУРС ДОЛЛАРА И ФУНТ ЛИХА?
Возле метро «Сокольники» находилось около двух десятков киосков с одинаковыми товарами. Из окошечек выглядывали продавцы, похожие на улиток, а на прилавках теснились всевозможные пивные бутылки, привязанные веревочками. Тут были любые сорта, начиная с очаковского и кончая мюнхенским. Но Сергей предпочел темное «Афанасий». Он обошел несколько киосков, заговаривая с продавщицами, развлекая их пустой болтовней и попутно перерезая у какой-нибудь бутылки бечевку ножницами. Когда в сумке набралось пять бутылок, он успокоился. Пошел в парк, сел на лавочку и открыл первую, которая пролетела соколом.
Сощурившись, он глядел на солнечные блики и блаженствовал, а рядом на лавочке сидел потрепанный старик в темном пальто, изогнувшийся в виде вопросительного знака. И во всей его фигуре чудился преследовавший Сергея последние полгода вопрос: как начать жить заново? Вопрос этот был глуп, нелеп и предательски коварен, словно ханжески отрицал всю его предыдущую жизнь, не такую уж и пустую. Но сам Сергей с каким-то мазохистским удовольствием временами продолжал спрашивать себя, так как же начать жить заново? Уехать воевать в Сербию, за братушек славян? Или жениться на директорше продовольственного магазина, толстой и богатой тете Клаве? Или вернуться в свой родной секретный НИИ промприбор на мизерную зарплату, откуда его выперли за хроническое безделье? Или поделиться разработками этого предприятия с какой-нибудь румынской сигуранцей? Как хорошо быть шпионом: глядишь, может быть, и расстреляют в конце жизни… Сергей протянул одну из бутылок старику, и тот жадно присосался к горлышку, даже не удосужившись поблагодарить.
Утренняя телефонная загадка, столь взволновавшая Сергея, теперь как-то отступила на второй план, хотя он уже решил, что непременно съездит к четырем часам на Чистые пруды. Делать-то все равно нечего. Он загадал: если старик выпьет пиво одним махом, то все пройдет удачно. Но летний бомж оставил немного на донышке, оторвался и искоса взглянул на Сергея.
— Ты, хлопчик, кто будешь? — глухо спросил он.
— Сирота, — отозвался Сергей.
Ему не хотелось разговаривать, осквернять чистоту воздуха болтовней. Когда-то давно, в юности, он мечтал уйти в монастырь, скрыться от мирских соблазнов, но сейчас, наверное, это было уже невозможно. Слишком далеко он отступил от прямой дороги и ушел в раскисшее поле, где брели неведомо куда такие же полууснувшие странники.
— Не грусти, старый, — сказал он и поднялся, оставляя на скамейке недопитое пиво. — Спасибо этому дому — пойдем к другому.
Старик смотрел вслед Сергею слезящимися глазами, а тот разрезал толпу торговцев, как умелый слаломист. Ноги вынесли его к гастроному, где возле прилавка с тортами примостилась будка обмена валюты, у которой слонялся востроглазый приятель Сергея Мишка — высокий и тощий субъект с копной курчавых волос. Он уже заступил на работу и поджидал клиентов. Около дверей торчал напарник валютного махинатора в малиновом пиджаке. Третий должен был быть где-то неподалеку. Ребята работали слаженно, четко — любо-дорого смотреть. Сергей толкнул курчавого в бок.
— Мишель, ответь мне на один вопрос: не с тобой ли я пил вчера в «Игларе»?
— Уйди, отстань, — отозвался приятель. — Не мешай. Нет, не со мной.
— Понятно. А с кем же?
— Откуда я знаю!
Мишка повернулся к Сергею спиной и почти прильнул к светловолосой девушке, вставшей в конец очереди перед окошечком обменного пункта. Сергей догадывался, что он сейчас ей втолковывает: мол, возьму по повышенному курсу, не сомневайтесь. «Находятся же такие идиоты, которые верят, — подумал Сергей, — ведь у Мишки просто на лбу написано и по-русски и по-английски, что он — жулик». Но ему было приятно наблюдать, как приятель облапошивает свою очередную жертву.
Девушка была совсем юная, возможно, только в этом году закончила школу. Свежий, персиковый цвет лица, пушистые волосы и какие-то испуганные, влажные, серые глаза. Она сжимала в кулачке сто долларов и слушала Мишку, который уже держал ее на крючке. «Попалась, золотая рыбка», — усмехнулся Сергей. Ему отчего-то стало жаль девушку. Она протянула Мишке свою бумажку. Тот повертел ее в руках, смотря на просвет и сворачивая вчетверо. Тотчас же подлетел «малиновый пиджак» и ухватил коллегу за локоток.
— Вы что это тут делаете? — грозно вопросил он. — Валютные операции запрещены, разве не знаете? А-а?
— Чего… чего… — отталкивал его Мишка, стараясь вырваться.
«Переигрывают, гниды», — хмуро подумал Сергей.
— Чьи доллары? — повернулся «малиновый пиджак» к девушке.
— Мои, — ответила она дрожащим голоском.
— Немедленно верните, — потребовал «пиджак» у Мишки.
Тот протянул доллары девушке, а сам поспешил к выходу. Сергей знал: теперь она сжимает в ладошке не сто долларов, а один. Комедия закончилась. Зрителям можно было расходиться, тем более что главные герои уже ускакали. Но Сергей, сам не зная почему, продолжал наблюдать за девушкой, видел, как подошла ее очередь, как она протянула в окошечко зеленую бумажку, как вспыхнуло ее лицо — от обиды-огорчения и стыда. И ему снова стало жаль ее, словно кто-то надругался над близким человеком.
Девушка отошла к окну, съежилась, плечи ее подрагивали. Сергей приблизился и грубовато произнес:
— Ну, будет плакать-то. Сама виновата.
Она вздрогнула, испуганно посмотрела на него, а в глазах пряталась боль. Лицо ее как-то распухло и походило теперь на детскую мордашку.
— Ну что… что вы все от меня хотите? — жалостно сказала она. — Оставьте меня в покое.
— Это можно, — согласился Сергей. — Но деньги-то тогда не вернешь, рыбка моя.
— Видеть вас не могу! — с ненавистью ответила девушка, отталкивая его руку.
Она торопливо пошла к выходу из гастронома, а Сергей шел следом и только на улице заступил ей дорогу.
— Послушай, родная, — сказал он твердо. — Остановись, мгновенье! Я тебе зла не желаю, я помочь хочу. Если ты подождешь меня вот тут, на скамейке, я сбегаю и принесу тебе твои паршивые сто долларов. А пока съешь мороженое.
Девушка смотрела на него в нерешительности. Он почти силой усадил ее на лавочку, купил на последние деньги эскимо и сунул ей в руку.
— Жди! — потребовал он. — Только никуда не уходи, я быстро.
Мишку Сергей разыскал за два квартала отсюда, во дворике жилого дома, где тоже находился обменный пункт. Тот уплетал чебуреки, запивая их пепси-колой. Вопросительно посмотрел на Сергея и пододвинулся. Напарников его рядом не было.
— Мишенька, кончай жрать, — сказан Сергей. — Ошибочка вышла. Девушка, которую ты кинул, оказалась моей близкой родственницей, так что гони доллары обратно. Нехорошо обижать маленьких.
— Да пошел ты на легком катере к едрене матери, — пробурчал Мишка с набитым ртом.
— Прожуй сначала, — посоветовал Сергей. — Я не шучу.
— Отлезь, Серж. Ну хочешь, я тебе приклею пять долларов, чтобы ты похмелился?
— Грубиян. Долго мне еще ждать?
Мишка вскочил, а лицо его стало кривиться от злости, и вместе со словами полетели капельки слюны:
— Ну ты чего… чего? Кто она тебе? Чего лезешь? Да она эти сто долларов на панели заработала! Проститутка она — вот кто! Я таких насквозь вижу! Вали отсюда… заступник!
— Значит, не отдашь?
— И не надейся.
— Тогда прощай! — И Сергей, повернувшись, сделал шаг в сторону. Но тотчас же стремительно развернулся и нанес удар в живот, вложив в левую руку все восемьдесят килограммов своего веса. Приятель рухнул на колени и, мыча, повалился на бок.
