Ознакомительная версия.
– У меня нет сына. И не будет.
Это мне удалось, наконец, сконструировать целую фразу
– Почему? Ты болен смертельно? Или ты…
– Я не женат.
– Вот это как раз легко лечится. Но ты не переживай. Я никому не скажу. Ну, что ты барон. Хотя, может быть, все уже догадались. Кто, кроме барона, на службу в парадной форме заявится? Шпаги нет у тебя, на перевязь повесить?
– Но я же представится…
– Нет, сынок, ты сюда служить пришел. Работать. В форме будешь только на дежурство ходить. А в парадной – на праздничное построение шесть раз в год. А про то, что ты не женат, скоро все и так узнают, когда личное дело придёт. Ну как скоро, месяца через два оно придет. Вот тогда мы тебя определим на постоянное место в нашем управлении. А пока будешь подменным дежурным. Вот как раз сегодня в ночь заступишь. Лейтенант Тамара Квинтоли сейчас на стажировке в Бельгии. По графику ей сегодня дежурить с двадцати ноль-ноль. Я, как раз голову ломал, кем ее заменить. Вот ты и пойдешь.
Я сделал знак, что понял и хотел, было, идти, но начальник меня остановил.
– Это не все су-лейтенант. Ну-ка присядь. У меня есть для тебя еще занятие. Будешь работать группой быстрого реагирования. Пока.
– А кто входит в группу?
– Разве я сказал «с группой»? Нет у нас такой группы. А теперь будет. И ею будешь ты. Но, как я сказал, пока. Месяц-другой, до окончания сезона. А там посмотрим. И вот тебе и первое дело.
Начальник полиции вдруг замолчал и стал листать журнал дежурств. Потом достал из папки какой-то лист и ловко бросил его через стол. Лист спланировал прямо передо мной и лег так, как будто его рукой положили. Как я потом понял, этот фокус лейтенант-колонель отработал давно, и любит применять при каждом удобном случае.
– Лейтенант Гастон Карир принял это заявление вчера, хотя не должен был этого делать. У нас приемные часы по будням с восьми до двенадцати и с четырнадцати до восемнадцати. По будням! Не по воскресеньям! Но лейтенанта Гастона иногда заносит. Вообще-то он славный парень, ты с ним еще познакомишься… Только разрешай ему читать стихи. Он, видишь ли, считает себя поэтом и на этом основании отступает от распорядка, где и когда хочет. Ну, ничего, во всем есть вторая сторона4. Пять лишних дежурств по выходным он себе обеспечил. А личному составу, из числа семейных, будет, за что благодарить своего начальника. Дети увидят своих отцов, пока Карир будет за них дежурить.
Прока лейтенант-колонель разглагольствовал, я пытался вчитаться в заявление, отпечатанное на принтере. Текст на французском, но с некоторыми синтаксическими неточностями. Видно что, язык для автора не родной (точность в деталях, су-лейтенант!).
Вот краткое изложение содержания этой бумаги.
Семья богачей из России (это не в заявлении так, это я сам догадался), Владимир и Жанна Andreychikov (если я правильно прочел и запомнил фамилию), приплыли, на своей яхте в бухту Мала, стали на якорь, чтобы позагорать и искупаться. Позагорали. Искупались. Опять позагорали. И на катере, предоставленном пляжем, добрались до берега, где у них был зарезервирован столик в ресторане.
– В каком ресторане, господин начальник? Я проезжал, недавно, мимо бухты Мала. Там два ресторана: белый и красный по декору. Вместе, как цвета футбольного клуба Монако
– Кха. Вот тебе мой ответ. Даже два. Во-первых, ты больше не будешь ко мне обращаться ни господин, ни начальник. Можешь звать меня шеф.
– Ясно. Авы меня…
– А я тебя – как мне захочется.
– Понял. А во вторых?
– А во вторых, откуда мне знать, в красном или белом, если в заявлении и рапорте лейтенанта Карира это не отмечено? Читай, кха, дальше.
Я стал читать дальше.
В заявлении значилось, что эта русская пара, пообедав в ресторане, вернулась на яхту и мадам Андрейчиков обнаружила, что надувной матрас, на котором она загорала, перед тем, как отправиться в ресторан, пропал.
Мадам письменно подтверждает, что сама закрепила матрас на корме яхты, сложив его вдвое и привязав страховочным тросиком, который муж обычно берет, когда занимается подводным плаванием. Этот тросик, закрепленный за матрас она и обмотала вокруг металлической стойки на корме яхты. А когда они вернулись, не было не тросика, ни матраса.
Они решили подать заявление о краже. И лейтенант Карир его принял. И мало того – еще и зарегистрировал! Вот и входящий номер в журнале регистрации. И что с этим делать?
– Госп… шеф, вы же не считаете…
Он когда-нибудь даст мне договорить?
– Я считаю. До трех. Первое кха: бумага зарегистрирована. Значит дело о пропавшем надувном матрасе открыто. Кха второе: к нам поступило заявление о возможном правонарушении. Мы – муниципальная полиция Капдая. Мы должны реагировать, причем быстро. И третье, кха: кто у нас группа быстрого реагирования? Су-лейтенант Шарль Секонда! Я только что тебя назначил. Вот и реагируй.
Я хотел было встать и идти реагировать, но видимо было еще не пора.
– Сядь, – сказал, мне шеф. – Ручка есть у тебя? Тогда запоминай, что нужно сделать. Первое. Садишься в машину и едешь в бухту Мала. Обходишь побережье, кха, смотришь на воду и на камни. Вдруг матрас еще в бухте болтается или его к берегу прибило. Дальше. Спроси у сотрудников пляжа и у официантов, помнят ли они эту русскую пару. А если помнят, то что. Мало ли, может быть мы это дело с матрасом, сможем морской жандармерии спихнуть. Если там столкновение в море было или еще что. Две яхты, зацепились тросами, матрас и снесло. Налицо морское происшествие, не наша юрисдикция. Понимаешь меня?
– По…
– Не вставай еще.
– …нимаю шеф.
– А то у нас тут любителей посмеяться над муниципальной полицией много развелись. Второе. Нет уже третье. Собери, на всякий случай, информацию об этом Владимире Андрейчиков. Вот ведь хорошее имя, почти французское. Что ж они с фамилиями делают? В моей молодости был такой композитор Владимир Косма. Все можно спокойно приносить. И фамилию и имя. Он музыку для фильмов с Пьером Ришаром писал.
– А… я помню. Только, шеф он был румын. Так что это румынское имя.
– Вот этого я и опасаюсь.
– Румын?
– Да не румын. Неясности. Неполноты наших знаний. Кто он этот Андрейчиков? Почему у него румынское имя? Что он привязался к этому матрасу? Надо бы все это разъяснить.
– Посмотреть его в базе полиции?
– Какая база? Мы что – подозреваем его в краже собственного матраса и ложном заявлении? Нет! Пока. Кха. И нет у нас оснований его в чем то подозревать. Тоже пока. В интернете посмотри. У тебя же образование классическое? Или я ошибаюсь? Нет? Языки и математика?
– Ну, в общем…
– Латынь, английский, итальянский?
– Испанский.
– А русский?
– Толстого читать не могу в оригинале. А газету прочту.
– Вот и займись этой парой… Андрейчиков! Надо ж было такую фамилию придумать. То ли дело Косма. Все понятно. Destinée, On était tous les deux destines5… кха!
(Примечание. Мon Dieu! Он еще и поет.)
10.27. В машине. Пробка на авеню «Третьего сентября».
И как же я с мундиром прокололся? Надо ж было вырядится в парадный! И это еще: «Я не женат». Интересно ему, женат я или не женат? Надо было… А, вот уже поехали вроде…
10.51. Эз сюр Мер. Проспект Раймон Пуанкаре. Где то в дороге.
АААААА! Где ж тут поворот обратно в Капдай? В Больё, что ли?
13.40 Ницца. Квартира на улице Александр Мари.
А господин лейтенант колонель, оказывается, умеет не только петь, но и шутить. «Поезжай и обойди». Во-первых, туда нельзя приехать на машине. Дорога вдоль бухты – это два туннеля и маленький просвет между ними, застроенный, встык, домами. Между прочим, они прекрасно смотрятся снизу, из бухты. Прямо орлиные гнезда. И машину там оставить нельзя. Хотя какая-то тропинка, ведущая вниз, есть.
Стоянку удалось найти только в деревушке Эз сюр Мер. Это километра два в сторону Ниццы. Нот я и ее проскочил, пришлось потом разворот искать. И там, в обратную сторону, все непросто. Стоянка для автомобилей нашлась только у ресторана «Ля Пинеда». А там надо вдоль берега полкилометра идти до бухты по променаду. Или по шоссе, а потом спускаться по узкой каменной лесенке. Я пошёл по променаду, уворачиваясь от бегунов. Много их тут. Богатые люди любят себя чувствовать здоровыми. Это придает богатству лоск.
(Примечание: если я и правда буду выполнять обязанности мобильной группы, надо просить отдельных денег на бензин. И на кроссовки.)
Во-вторых, все то место в бухте, где можно идти, вдоль берега, а не скакать по камням – это пляж в самом ее (бухты) конце. Его длина метров шестьдесят-семьдесят. Здесь и расположены два ресторана. Все остальное – скалы, скалы и скалы. Выше: от десяти до тридцати метров, растут, островками, пинии, зонтичные сосны и эвкалипты. А и ещё выше – шоссе и железная дорога. По бокам дороги пальмы, агавы и апельсиновые деревья. И опять скалы, только совсем голые. Короче «Пейзаж с Полифемом»6, до которого, еще не добрались Одиссей и постиндустриальное общество. Очень красиво. Но, как сказал мне на прощание лейтенант-колонель: «Оставим природу мсье Золя и займемся фактами».
Ознакомительная версия.
