Ознакомительная версия.
Матрена задумчиво пожевала губами — действительно, загадка. В деревне народу живет — по пальцам перечтешь, а подозревать некого.
— Так ты напишешь Наденьке? Пригласишь ее в гости? — просительно заглядывая в выцветшие Матренины глазки, заканючил сосед. — Свежий взгляд, следственные навыки… Человек тоже свой, что немаловажно.
— Иди ты в баню, Карпыч, — проговорила Пантелеевна и встала с лавочки. Не глядя больше на почтовика, покрутила поясницей, взяла тяпку и отправилась в огород.
— Смотри, не пожалей потом! — крикнул ей в спину сосед, отлично знавший, что спорить с вредной Матреной, упрашивать — бессмысленно. — Тут чертовщина какая-то творится, а ты меры принимать отказываешься!
Из грядок донеслось повторное упоминание о бане.
Часть первая
Деревня Парамоново и ее живые обитатели
На единственной площади приснопамятного Красного Знамени, где встал на прикол пыльный рейсовый автобус, никаких такси с желто-черными шашечками, разумеется, не наблюдалось. Скорее всего, пять минут назад таксомоторы и были, но Надежда Прохоровна, долго дожидавшаяся пока из багажного подбрюшия автобуса достанут ее чемодан на колесиках — замешкалась. Немногие машины расхватали дачники, кого-то встретила родня, кто-то потопал до дома на своих двоих; на площади, окруженной зданиями поселкового совета, почты, магазина и отделения милиции, осталась загорать только столичная бабушка, три часа назад прибывшая в областной центр на московском поезде.
Хорошо, кстати сказать, прибывшая. В купе с кондиционером, на нижней полочке, с приличными попутчиками и крепким чаем под ванильные сушки.
Надежда Прохоровна покрутила головой, погоревала о том, что все хорошее обычно скоро заканчивается, прикинула вес чемодана, поделила его на собственные тягловые силы, умножила на жару и ухабы и решила, что вполне способна докатить его до Матрениного дома: всего-то два километра леса и поля. Взялась уже за длинную ручку…
К пятачку автобусной стоянки лихо подкатил обшарпанный жигуль баклажанного цвета.
Никаких международных знаков в виде шашечек ему не требовалось, из открытого настежь окошка торчала такая типичная, зазывно улыбающаяся таксистская физиономия под белой кепочкой, что Надежда Прохоровна уверенно покатила чемодан к автомобильному багажнику.
Шофер дернул под панельным щитком какую-то пумпочку, и багажник тут же обнаружил щель…
— Куда поедем? — оценивающе оглядывая вероятную клиентку, еще краше разулыбался частный извозчик. Бабулька ему, сразу видать, попалась не нищая — белое в сиреневых цветах платье из тонкой материи, кружевные носочки под белыми босоножками на удобном каблучке, футы-нуты светлая сумочка в тон, шляпка с полями, чемодан не поцарапан… Высший класс бабулька! Платочком батистовым обмахивается.
— Да недалече, — неожиданно низко пробасила бабушка и промокнула крупный ноздреватый нос платком. — Километра два, до Парамоново.
Таксист вмиг поскучнел:
— Через Синявку не поеду. Там мост гнилой, провалимся…
— А как же тогда? — расстроилась вероятная клиентка и обескураженно поглядела на готовый к транспортировке чемодан с уже задвинутой ручкой.
— Через бетонный завод надо, — уныло глядя на пустынную площадь, объявил таксист. Зевнул, почесал пузо под замызганной футболкой. — Круг в пятнадцать километров… Только вокруг озера к вашему Парамонову подъехать можно.
— Тогда поехали, — пожала плечами не нищая носатая дачница.
— Триста рублей.
Судя по тону и выражению плутоватых глаз, цену водила заломил несусветную! Даже покраснел слегка и отвернулся. Российская пенсионерка как-никак, не бабушка Рокфеллера.
Надежда Прохоровна мысленно хмыкнула — в Москве за такие деньги от метро до дома два квартала только и доедешь. Не то что круг в пятнадцать километров…
— Поехали, — сказала весело и сразу села на заднее сиденье «жигулей», позволяя таксисту проявить рвение за несусветные триста рублей, закинуть поклажу в багажник.
Повеселевший мужичок лихо перебросил чемодан через бортик, походя ударил по заднему колесу чумазым шлепанцем и довольный прыгнул за руль:
— С ветерком прокачу! Глазом не моргнете.
…В несусветную таксу, судя по всему, входила светская беседа с пассажиром: шофер болтал не умолкая, ругал местные власти, доведшие мост через Синявку до, в полном смысле, гибельного состояния, хвастался, что скоро в Красном Знамени построят агрокомплекс, газ уже ведут, дела пойдут… «Приедете в следующий раз, ахнете! Фонари как в столице, в парке качели на моторчике, лодочки… Датчане каких-то шибко эксклюзивных свиней обещали завезти…»
Надежда Прохоровна почти не вслушивалась в мешанину из ругательных и патриотических речей, смотрела по сторонам и — ностальгировала. Почти до слез.
Родина милого мужа Васи. Через пятнадцать километров покажется погост с его могилкой…
Присматривает ли Матрена за могилой родного брата? Хорошо ли?..
Вася-то Матрену шибко любил. Сестра младшая, единственная, всегда лучший кусок оставлял — баловал. Если на заводе наборы заказные раздавали, всегда баночку-другую консервов откладывал — приедет в Москву сестричка, в деревню дефицит заберет, детишек и родителей побалует…
А уж как радовался, если сестра с семьей в столицу наезжала! Старался лишний день выходной взять, сводить племянников на аттракционы да в планетарий. Сестре с покупками помочь.
…Промелькнул за окнами «жигулей» поворот на прямую дорогу до Парамонова. Надежда Прохоровна повернулась всем телом и долго, пока та не скрылась, смотрела на дорожную промоину в густом подлеске, что вела в деревню…
Улыбнулась. Вспомнила, как, бывало, снимали они тут с Васей чистую обувку, вешали ее на шнурках через плечо и шли до Синявки босиком. Чтоб, значит, на той стороне неглубокой речки ноги обмыть, носочки городские надеть и чистым гоголем — по деревенской улице…
Весело шагали. Предвкушали радость встречи и застолье. На Васе связки сушек-баранок бусами висят, обе руки тяжелые котомки со столичными вкусностями оттягивают — конфеты фабрики «Бабаевская» и «Красный Октябрь», пряники, консервы…
У Надежды в котомках припасы полегче — чай «Три слона», подарки-тряпочки, мыло душистое, земляничное, хорошие папиросы для деда…
А то в деревенском продмаге какие вкусности? Слипшиеся конфеты-подушечки и полосатые крыжовниковые? Простые баранки городским деликатесом были! Вася связками, как новогодняя елка гирляндами, обвешивался!
Попозже такими гирляндами туалетную бумагу везли. Майонез, копченую колбаску, сосиски…
А что было, когда мясорубку матери в подарок доставили! Не описать. Такая роскошь.
Когда же это было? Надежда Прохоровна прищурилась — в пятьдесят девятом, кажется. Или уже после Никиты-кукурузника?..
Совсем память плохая стала. Радость-гордость, с какой свекровь приняла подарок, в память врезались — каждое слово благодарности и умиления Аграфены Васильевны помнила. Помнила, как та слезинки в уголках глаз платочком утирала, как соседки на городскую диковинку приходили посмотреть, да в каком порядке… Не забылся даже вкус тех первых котлет, что из мясорубки получились, а не рубились, как прежде, сечкой в корытце! Год только забыла.
А в каком году впервые салат оливье сделала для деревенского застолья, а? По сути, первый салат в деревне был, раньше кроме винегрета ничего мелко не крошили… Когда же это было? Ведь дед еще жив был… Все нос от миски воротил, яркий свекольный винегрет из поселковой рюмочной в пример ставил: мол, бледненький какой-то винегретик у тебя, невестка, поди, невкусный, пресный…
А попробовал — полмиски своротил. Докторской колбаски Надежда в оливье не пожалела, майонезом щедро полила, мягоньких яиц деревенских для беззубого деда в достатке накрошила…
Надежда Прохоровна вспомнила то застолье и усмехнулась. Полмиски дед умял, а спасибо не сказал. Упертый был — винегрет для русского мужика, да под самогоночку, завсегда лучше, острее будет! Нам эти ваши городские выкрутасы вроде бы и ни к чему.
Щи да каша — пища наша, огурец на тарелку целиком положил и — хрусти на здоровье, луком закусывай!
Но майонез каждый раз из Москвы ждал. Не говорил, но ждал. Надя с Васей везли из столицы стеклянные баночки под железной крышкой с пряной килечкой, Аграфена Васильевна загодя кастрюльку вареных яиц готовила, закуска получалась — объедение! Как раз для вредных беззубых свекров.
И на поминках свекру не просто черным хлебушком рюмку накрыли, а с килечкой… Как сам любил.
— А в Парамоново тоже обещали газ подвести, — отвлек водитель пассажирку от воспоминаний. — Говорят, земли вокруг Парамонова пустуют, будут там какой-то завод строить. То ли консервный, то ли битумный…
Ознакомительная версия.
