— Вот именно.
— Политические секреты?
— Нет.
— Месторождение нефти? Шантаж — любовное послание? Сокровище? Драгоценности? Давайте, мистер, откройте карты. Я не намерен покупать кота в мешке.
— Но я не могу вам всего рассказать, — ответил Пестробородый с нетерпением в голосе. — Не глупите, инспектор. Даю честное слово, что здесь нет ничего низкого и подлого. Все законно. Эта тайна не имеет никакого отношения к тому, что вы только что перечислили. Содержимое конверта представляет гораздо больший интерес и большую ценность. Не забывайте также, что в конверте хранится не сама тайна — в нем всего лишь ключ к ней.
— За какую-то минуту вы меня окончательно запутали, — прорычал Тамм. К чему все эти загадки? Зачем г, вам понадобился в качестве хранителя этой проклятой вещицы?
— По очень простой причине. — Бородач поджал Бородач сгорбился от неожиданности, и в этот момент на столе снова зажужжало переговорное устройство. Тамм вздрогнул, покраснел, как мальчишка, и сжал кулаки.
— Ладно, ладно, — пробормотал он, обращаясь к звонку, и громко сказал; — Извините меня. Я сегодня просто не с той ноги встал. Наверное, я не очень подхожу для вашего дела. — Он тяжело вздохнул. — Все-таки я сыщик, и мне трудно представить себя а роли сторожа какого-то конверта. Можете считать, что я соглашаюсь только из расположения к вам. Но когда вы позвоните как мне убедиться, что это именно вы?
Посетитель шумно и с облегчением вздохнул.
— Я очень рад. Вы поступили мудро, инспектор. А я уже и не смеял надеяться. — Он хихикнул и с удовлетворением потер руки. — Как вы меня узнаете? О, это очень увлекательно! Как в приключениях безумца Люпена!
— Кого? — подозрительно переспросил Тамм.
— Бессмертного Арсена [Арсен Люпен — герой детективных романов Мориса Леблана. (Прим. пер.)]. Конечно же, нужен пароль!
У нас будет свой пароль, инспектор! Когда я позвоню вам, то скажу… Так, дайте подумать… Вот! Я скажу; «Это человек из Ниоткуда. Миллионы!» По этой фразе вы меня сразу узнаете! Ха, ха!
— Ха, ха, — повторил инспектор. — Это человек из… — Он задумчиво покачал головой. Затем искорка надежды мелькнула в его глазах. — Ниоткуда! Но надеюсь, мое вознаграждение…
— Ах, да! Ваше вознаграждение! — перебил Пестробородый. — Я чуть было не забыл о нем. Какой задаток вы хотели бы получить за это необычное дело?
— Только за хранение этого проклятого конверта в моем сейфе?
— Совершенно верно.
— Это обойдется вам, — сказал инспектор безнадежным тоном, — в пятьсот баксов.
— Баксов? — озадаченно переспросил Бородач.
— Ну да! Бабок. Капусты. Пять сотен зеленых! — воскликнул Тамм, нетерпеливо ища на лице своего клиента следы испуга. После такого нелепого требования Бородач будет вынужден убраться восвояси с отвисшей от удивления челюстью.
— Ах, долларов, — сказал посетитель с едва заметной улыбкой облегчения. Не проявив никакого беспокойства, он вытащил из своих лохмотьев толстый бумажник, порылся в нем и бросил на стол хрустящую купюру.
Это была новенькая банкнота в тысячу долларов.
— Я думаю, — сказал Пестробородый, — что эта тысяча долларов будет более достойным вознаграждением за ваши труды, инспектор. Поручение странное и необычное. Кроме того, ваше согласие очень много значит для меня. Обретение спокойствия, чувство безопасности…
— Угу, — сглотнул Тамм, беря купюру дрожащими пальцами.
— Ну, по рукам, — продолжал посетитель, вставая. — Есть еще два дополнительных условия, и я настаиваю на их соблюдении, инспектор. Во-первых, вы не должны следить за мной, когда я покину вашу контору, и, если я не смогу позвонить вам двадцатого числа, не следует предпринимать никаких попыток к розыску.
— Конечно, конечно, — пробормотал Тамм с волнением в голосе. Подумать только — тысяча долларов! Слезы радости заблестели в его стальных глазах. Прошлая неделя была такой неудачной в финансовом отношении.
А сегодня — тысяча долларов за хранение в сейфе тощего конверта!
— Во-вторых, — продолжал посетитель, направляясь к двери, — если мне не удастся позвонить вам двадцатого числа, вы можете вскрыть конверт только в присутствии мистера Друри Лейна.
Инспектор разинул рот, а странный посетитель, неуважительно ухмыльнувшись, исчез за дверью.
* * *
Мисс Пэтиенс Тамм, самостоятельная женщина двадцати одного года со светло-каштановыми волосами и стальным блеском в голубых глазах, сдернула с головы наушники и быстро бросила их в ящик стола, где находился приемник подслушивающего устройства.
Через секунду дверь кабинета инспектора распахнулась, и на пороге приемной появился высокий мужчина в синих очках и с невероятной бородой. Он не заметил Пэтиенс, потому что его единственным желанием было снять очки и бороду и поскорее покинуть помещение сыскного агентства Тамма. Как только входная дверь захлопнулась за ним, Пэтиенс, любопытная, как большинство женщин, бросилась следом. Выглянула она как раз вовремя, чтобы заметить, как прекрасная борода была сорвана, а ее владелец, завернув за угол, сбежал вниз по пожарной лестнице, не воспользовавшись лифтом.
Пэтиенс покачала головой и с торжествующим видом поспешила в рабочий кабинет отца; ее глаза сияли от возбуждения.
Инспектор Тамм, еще не оправившийся от изумления с безвольным видом сидел за столом, держа в одной руке длинный манильский конверт, а в другой тысячедолларовую купюру.
— Пэт, — сказал он хрипло, — Пэт, ты видела? Ты слышала? Этот чокнутый убрался? Одно из двух: или он идиот, или я совсем свихнулся.
— О папа, — воскликнула она, — не глупи!
Пэтиенс схватила конверт, помяла его. Внутри конверта что-то хрустнуло. Ее глаза забегали, — Там внутри еще один конверт, но другой формы.
Кажется, квадратный… Дорогой папочка, интересно…
— О нет, не делай этого, — перебил инспектор и поспешно вырвал конверт у нее из рук. — Не забывай, что за это мне заплатили денежки. Пэт, это же десять стольников, целая тысяча!
— Ты вредный, папочка, — жалобно протянула Пэтиенс. — Не представляю, что все это означает…
— Послушай, голубушка, это означает новое платье для тебя, и только.
Инспектор промычал что-то, запрятал конверт в самый дальний угол своего сейфа, закрыл стальную дверь и, вернувшись к столу, провел рукой по взмокшему лбу.
— Следовало бы дать ему хорошего пинка, — пробормотал он. — Никогда еще не брался за такое дурацкое дело. И не взялся бы и сейчас, если б ты не позвонила.
Попробуй кому-нибудь рассказать об этом — ни за что не поверят!
Пэтиенс мечтательно огляделась.
— Это восхитительное дело! Восхитительное!
— Для психиатра, — добавил инспектор. — Если бы не эта тысяча, я бы…
— Нет! Он не сумасшедший и не маньяк, папа. Но я никогда не думала, что взрослый человек с нормальными мозгами может нарядиться как какой-то колдун из сказки… Я думаю, тебя поразила его борода? — внезапно спросила Пэтиенс.
— Тоже мне борода! Выкрашенная мочалка!
— Искусная работа. Нет, в этом решительно есть что-то странное, пробормотала Пэтиенс. — Я не могу понять, что заставило человека замаскироваться подобным образом.
— Конечно, это было жульничество, — угрюмо заметил инспектор. — Но самое изобретательное жульничество, какое я когда-либо видел.
— Борода, очки, массивные одеяния — все это понятно. Но, папа, почему именно разноцветная борода?
— Он псих, я же говорю тебе. Подумать только — сине-зеленая борода!
— Может, он хотел этим выразить что-нибудь? — Пэтиенс вздохнула. — Нет, это все же нелепо. Без этой маскировки он должен быть высоким стройным мужчиной, средних лет, с резкими чертами лица и гнусавым голосом…
— Свой голос он тоже изменил, — проворчал инспектор. — Ты права, он говорил немного в нос. Но у него не такой гнусавый акцент, как у янки с Восточного побережья, Пэтти.
— Конечно, нет. Разве ты не понял? Он англичанин, папа!
Инспектор хлопнул себя по ноге.
— Клянусь Богом, Пэт, ты права!
— Он не мог этого скрыть, — сказала Пэтиенс и нахмурилась. — Некоторые из оборотов его речи были типично британскими. Акцент у него скорее оксфордский, чем кембриджский. К тому же он не понял твоих пикантных синонимов слова «доллар», хотя это он мог сделать умышленно. — Она пожала плечами. — Нет ни малейших сомнений, что он очень культурный человек. В нем было даже что-то профессорское, как ты думаешь?
— В нем было что-то идиотское, — проворчал Тамм.
«Он засунул в рот сигару и сердито взглянул на дочь. — Но кое-что из его слов, — продолжал он более спокойным тоном, — беспокоит меня. Если он не позвонит двадцатого и придется вскрывать конверт, мы должны будем вызвать старину Друри. Но зачем?!
— Да, зачем? — повторила Пэтиенс. — Надо заметить. что это самое значительное из того, что он сказал.
