— У Милли Причард, — ответил помощник и вышел из комнаты.
Я перевел глаза на Хэррингтона:
— Итак, вы признаете, что во время так называемого ограбления сейф не был даже открыт?
— Не был, — согласился тот. — Но ведь следы взлома налицо.
— А вы видели, что это сделал Даусон?
— Нет. Но замок на двери черного хода был сломан. Можете сами убедиться.
Я снисходительно улыбнулся:
— Допускаю, что замок сломан, но мы не можем с точностью утверждать, кто именно его сломал, правда? А что, если это ваша маленькая хитрость, придуманная, чтобы замаскировать покушение на Биддла?
Хэррингтон весь ощетинился:
— Пуля попала не в его дом.
— Сами говорили, что вы никудышный стрелок, да еще и выпили перед этим. От вас и сейчас разит.
Он густо покраснел:
— Тогда я не был пьян. Потом уж хватил пару глотков, чтобы прийти в себя. Да и зачем бы мне палить по темному окну?
— Луна сыграла с вами злую шутку. В ее призрачном свете вам могло почудиться, что Биддл подошел к раковине налить воды. Вот вы и придумали всю эту историю с сейфом, чтобы скрыть убийство, — несчастный, мол, случай, стрелял во взломщика.
Хэррингтон вскипел:
— То есть как это придумал? Если Даусон ни в чем не виноват, зачем он ночью драпал по улице?
— Успокойтесь, Хэррингтон, — проговорил я. — Представьте себе следующую картину. Вы возвращаетесь к себе в гостиницу после кино, и вдруг кто-то, явно навеселе, выскакивает на улицу и начинает по тебе стрелять. Неужели вы бы не побежали в данной ситуации?
Хэррингтон фыркнул:
— А с чего бы ему шляться по темным переулкам? Шел бы себе по освещенным улицам.
— А может, он хотел срезать путь.
— В городе только одна гостиница и один кинотеатр, и мой переулок находится не между ними. Кроме того, последний сеанс заканчивается около полуночи, а произошло все в три часа.
Даусон замер с чашкой кофе в руке.
— Подследственный сбился с пути и искал дорогу, — сказал я. — Он сам утверждает, что первый раз в вашем городе.
— А как насчет инструментов? — потребовал ответа Хэррингтон.
— Ах, инструменты! Вы уверены, что это воровские отмычки? И кто может доказать, что они принадлежат именно Даусону? Я правильно понял — на них не обнаружено его отпечатков?
С магнитофоном в руках вошел помощник Тейта.
— В нашем распоряжении только полкассеты, шериф. Милли записала несколько песен и просила их не стирать, — он поставил магнитофон на стол и включил.
Мы прослушали конец песенки в исполнении вполне сносного провинциального сопрано, затем помощник шерифа выключил магнитофон и передал микрофон Тейту.
— Теперь можете говорить, шериф. Только не волнуйтесь и старайтесь держаться естественно.
Откашлявшись, Тейт зачитал вслух из «Руководства» формальное предостережение заключенному. Закончив, он вытер о брюки вспотевшую от волнения ладонь.
— А теперь я передаю этот микрофон подследственному, Самуэлю Даусону.
Даусон промокнул губы салфеткой и взял микрофон.
— Возвращаясь ночью из кино, я задумался и сбился с пути. Проблуждав пару часов, я вышел в этот переулок, и тут…
Нельзя сказать, чтобы шериф и Хэррингтон сияли от счастья, когда Даусон закончил свою речь. Я улыбнулся:
— Будем смотреть правде в глаза, Хэррингтон. Для суда улик недостаточно. Подследственного на месте преступления вы не застали, да и ваше положение незавидно. Стреляли в черте города без особых на то оснований, не заботясь о том, что можете убить или ранить соседей, — я выдержал небольшую паузу. — Неужели вы серьезно надеетесь добиться осуждения Даусона, если дело дойдет до суда? Особенно если я буду выступать в роли его защитника?
Хэррингтон облизнул пересохшие губы.
— Вы что, один из этих важных столичных адвокатов?
Я пожал плечами.
— У меня в Чикаго своя контора «Уоткинс, О’Брайен и Шульц», — и, улыбнувшись, добавил: — Приговор, разумеется, может быть только один: невиновен. Думаю, всем присутствующим это понятно. Если вина подсудимого не доказана, его оправдывают. Здесь же мы видим свидетельство пьяного человека против слов честного коммивояжера, которому в ту ночь не повезло. Не удивлюсь, если мой клиент подаст на вас в суд за причиненный ему моральный и физический ущерб.
Хэррингтон взглянул на Тейта, ища поддержки, но тот в это время водил пальцем по оглавлению «Руководства» в поисках нужного пункта и явно его не находил.
Я продолжал более дружелюбно:
— Возможно, мне удастся уговорить клиента простить вас и забыть этот неприятный инцидент. Лично я убежден: вы просто выпили лишнего, спьяну вам что-то померещилось, вот вы и открыли стрельбу. Думаю, вы не собирались убивать Биддла, и любой толковый защитник сумеет убедить в этом присяжных, — я чуть ли не хлопал его по плечу. — А может, вы не помните, что случилось в три часа ночи?
Хэррингтон закрыл глаза и не открывал почти минуту. Потом со вздохом сказал:
— Ни черта не помню. Ну совсем ничего.
Даусона отпустили с миром, а еще через пять минут мы с шерифом отправились завтракать.
Когда Тейт садился за стол, он выглядел довольно усталым.
— Вижу, вы преуспеваете, мистер Уоткинс? — изучая висевшее на стене меню, я пожал плечами.
— Провел девяносто три дела, и все мои клиенты были оправданы.
Тейт был потрясен:
— Вот это да! И невиновные среди клиентов были?
Приехав в столицу штата, я направился в отель «Мэдисон». Справившись, в каком номере остановился Даусон, я поднялся и застал его за раскупориванием бутылки.
В три часа ночи, когда Хэррингтон уронил ящик комода, мы с Даусоном стояли у сейфа. Я мигом смылся, а кретин Даусон вместо этого начал складывать инструменты. Я уже скрылся за углом, когда Хэррингтон открыл стрельбу.
— Собирался нанять тебе хорошего адвоката, старина, — я взял из рук Даусона стакан.
Он расплылся в улыбке.
— В захолустных гостиницах мы выдавали себя за честных граждан и придумывали себе разные профессии. Ты всегда прикидывался адвокатом, и вот — оказалось кстати, — Даусон налил себе бренди. — Может, здесь твое призвание, Фред? У тебя явно талант.
Кивнув, я посмотрел из окна: за зданием законодательного собрания начиналась территория университета, в котором десять лет назад я проучился шесть месяцев на юридическом факультете.
С Даусоном мы работали в паре почти пять лет. Все это время мне казалось, что дела наши идут хорошо, и только сейчас я понял, какими пустяками занимался: большие деньги ожидали меня совсем в другой области.
