В дверь заглянул Ландерс и сказал:
— Этот Милнер. Он был там — я его забрал. Кто-нибудь хочет поприсутствовать на допросе? — Ландерс потирал плечо: он совсем недавно вышел на работу после того, как в него угодила пуля. — Знаете, пожалуй, тот парень, Чалмерс, оказал мне услугу. Чертово плечо. Я тут его проверял, и будь я проклят, если оно не сделало из меня бюро прогнозов погоды. Начинает болеть за день до дождя.
Хакетт вздохнул и поднялся:
— Как будто нам мало дождей. Эта зима была самой сырой, как писали газеты, за последние семьдесят лет. Я поприсутствую. Всегда одно и то же. Он доставил тебе много хлопот?
— Черта с два. Он слишком удивился.
Примерно в то же самое время Берта Хоффман, очень удивленная, спрашивала:
— Уехали?
— Во-во, правильно, — ответил мальчишка. — Мама сказала, чтобы вы пока не приходили. Она вам сообщит, когда они вернутся.
— Ну а что же они без детей-то уехали?
— Ну, мама с папой, им пришлось поехать на восток, ухаживать за бабушкой — она больна. А нам в школу надо ходить. Я опаздываю на первый урок — остался передать вам: мама сказала, не нужно приходить.
Миссис Хоффман была раздосадована. Она зарабатывала на жизнь, прибирая чужие дома, и ей было весьма неприятно терять половину ежедневного дохода. К тому же в этом доме ей обычно очень аккуратно платили.
— Ну что ж, — сказала она. — Ладно.
— Я остался вас предупредить, — повторил мальчик. — Мне надо идти, а то опоздаю.
Он захлопнул за собой дверь и сбежал мимо нее по ступенькам.
Миссис Хоффман помедлила на крыльце. По вторникам она утром всегда работала здесь, а днем — в доме через дорогу, где она тоже убирала давно и без задержки получала плату. Пожалуй, идти обратно домой — попусту терять время, может быть, она сможет вместо этого прибраться напротив?
Она перешла дорогу, чтобы спросить у хозяйки.
— Ну что ж, миссис Дарли, — сказал Пигготт, — я понимаю, вы огорчены, но если бы вы…
— Огорчена! — воскликнула Роуз Дарли. — Огорчена! Вот уж словечко вы подобрали — найти свою собственную свекровь убитой! Огорчена! А что Чарли скажет… Господи, просто ужасно, что нынче происходит… и старики живут одни… но у нас ни у кого не было для нее места, да и у нее этот дом… и, Боже мой, мне нужно позвонить Чарли и сказать ему…,
— Полицейские на патрульной машине поехали за вашим мужем, — терпеливо проговорил Пигготт. Он вызвал передвижную лабораторию, и эксперты уже приступили к работе. Пигготт огляделся и подавил вздох. Полиции неизбежно приходится видеть изнанку жизни.
Это был старый, маленький, убогий домик на Кортес-стрит, неподалеку от управления. Покосившийся, годами не знавший ни свежей краски, ни должной заботы. Пигготг и миссис Дарли, еще не старая особа, сидели сейчас в гостиной, но полицейский отчетливо помнил представшую его взору кухню: темная, скорее каморка, чем комната, груда грязных тарелок в раковине, древний холодильник, в котором что-то протухло, и на полу довольно-таки страшный труп Марион Дарли — чрезвычайно толстой старухи в рваном фланелевом халате, одетом поверх заношенной ночной рубашки. Гостиная была не лучше. Скудная, старая, разваливающаяся мебель: продавленная кушетка, два обтянутых материей стула, никакого ковра, а у стен громоздятся в буквальном смысле слова тысячи старых журналов — старых дешевых журналов, посвященных шедшим когда-то кинофильмам и жизни кинозвезд. Везде пыль и грязь.
— Миссис Дарли, если бы вы…
— Да я вам уже говорила, как ее нашла. Я обычно останавливаюсь и захожу к ней, когда еду на рынок, — два или три раза в неделю. Понимаете, мы живем в двух кварталах отсюда, и я спрашиваю, не надо ли ей чего. Я обычно прохожу через заднюю дверь, потому что она, как правило, сидит в кухне. И вот это я захожу, а она тут лежит. Мертвая. Убита. Боже мой…
«И при этом, — подумал Пигготт, — крепко избитая. Не очень-то симпатичный труп».
— Миссис Дарли, ваша свекровь была хорошего здоровья? Она выходила из дому? Ходила сама в магазин, или вы…
— Да, конечно. Конечно, ходила. Я просто останавливалась, ну, чтобы ей не ходить лишний раз, вот и все.
Роуз Дарли посмотрела ему в лицо. Около тридцати лет, слегка полновата, темноволосая. Ее муж Чарли, сын убитой, работал на станции техобслуживания где-то неподалеку. Два других сына миссис Дарли постоянно жили на пособие по безработице. Сама она получала пенсию.
— Как давно она здесь жила? Не знаете ли вы, у кого-нибудь из соседей могла быть причина так с ней обойтись?
— У соседей? Черт возьми, мне-то откуда знать? По-моему, она прожила здесь около тридцати лет — они только что оплатили дом, когда умер ее муж. Отец Чарли. Он работал на железной дороге. Я ничего не знаю, единственное — что вот я вошла и увидела ее. Да и откуда мне знать? Наверно, грабитель какой-то к ней забрался. Господи, что творится нынче на свете! Только на прошлой неделе ограбили Хартов, наших соседей…
— Вы могли бы сказать, если б что-нибудь пропало? Если бы вы посмотрели…
— Да, наверное. Но у нее ничего особо-то и не было… То есть она жила на свою пенсию, вот и все ее деньги. Не вижу, чтобы что-то пропало.
— У нее был телевизор?
Телевизор имеют большинство людей, даже те, кто живет на пособие и пенсию. «Пожалуй, — мысленно поправился Пигготт, — чаще всего именно они».
— Нет. Она обычно приходила смотреть его к нам и к Биллу и Джо. К двум другим сыновьям. И к соседям. Ну, вы понимаете.
Один из экспертов, Дьюк, заглянул в гостиную и поймал взгляд Пигготта. Тот вышел к нему, в крошечный коридорчик, ведущий к парадной двери.
— Итак?
— Итак, уйма отпечатков, — ответил Дьюк и поморщился. — Чертовски грязная, пыльная берлога — тут годами не мыли. Поэтому никак не скажешь, какие из отпечатков что-нибудь значат. Что до остального, то санитары говорят, она умерла ночью — возможно, около полуночи. Вы видели обстановку в кухне: она разделась и села к столу выпить пива, когда появился «икс». Просто вошел в дом — задняя дверь была не заперта.
— Полезные сведения, — отметил Пигготт, глядевший на жизнь пессимистически. — Тогда спросим соседей, не видел или не слышал ли кто-то из них что-нибудь. Как обычно. Здесь мог быть кто угодно — даже в подобных кварталах о любом человеке, который живет один, начинают ходить сплетни, что он, дескать, прячет у себя деньги. Могло быть что-нибудь в таком роде. Хотя в доме, конечно, не рылись. Что, вероятно, сделали бы, если… Ладно, спасибо и на том.
— Что-нибудь может обнаружиться — мы осмотрим ее одежду и все остальное. Мне нужны для сравнения отпечатки ее невестки, — сказал Дьюк. — Она тоже вошла через заднюю дверь и, более чем вероятно, испортила нам то, что мог оставить «икс».
Передняя дверь распахнулась, закачавшись на своих древних петлях, и в дом ворвался приземистый смуглый человек. За ним виднелись люди в форме.
— Что за черт?… Мама?… Эти парни сказали…
— Мистер Дарли? Я детектив Пигготт из отдела по расследованию убийств, — Пигготт предъявил значок. — Боюсь, ваша мать мертва. Я понимаю, что вы огорчены известием…
— Огорчен! — проговорила миссис Дарли у него за спиной. — Господи Боже мой, огорчен!
В управлении, в отделе по расследованию убийств, день шел как обычно. Ландерс и Хакетт долго допрашивали громилу Милнера и совершенно ничего не добились. У них уже, правда, имелось несколько очень симпатичных отпечатков пальцев, взятых с кассового аппарата в том самом винном магазине, где был убит продавец. Они полагали, что продавец ранил Милнера — на улице остались капли крови, — и небезынтересно было обнаружить полузаживший шрам у Милнера на левой руке. Уверенности, что на этом основании они смогут что-либо доказать, не было, однако его препроводили в камеру и испросили ордер на обыск комнаты, которую он снимал, — быть может, там найдется пистолет.
Вернулся Пигготт, собираясь печатать предварительный отчет по новому делу, и рассказал о нем Мендозе.
— Еще одна загадка, — проговорил тот. — Возможно, не такая уж мудреная. В ходе обычной процедуры что-нибудь может обнаружиться.
На Роу объявился очередной неопознанный труп — возможно, чрезмерная доза алкоголя. Туда поехал Хиггинс. В старой гостинице на Олив самоубийство: женщина средних лет, оставила записку, так что здесь предстоит лишь заполнить бумаги. На Уилшире машина сбила десятилетнего мальчика — насмерть; водитель скрылся. На место выехал Хакетт.
А Мендоза не переставал думать о блондинке в зеленых кружевах. Вернувшись после ленча, он попросил сержанта Лейка связать его с управлением в Беверли-Хиллз; его немного поотсылали с одного номера на другой, и в конце концов он описал девушку некоему сержанту Мейси.¡
— Она выглядит на Беверли-Хиллз, если вы понимаете, что я хочу сказать. Ярлычки на одежде и все такое. В наш отдел регистрации пропавших без вести заявление о ней не поступало. Я подумал, может, вам звонили. В зависимости от того, где ее хватились.
