Губы Питера дрогнули в улыбке:
– К деньгам я отношусь как всякий нормальный человек.
– Прекрасно. Тут вы схожи с сэром Эндрю Фристауном, а он крупный держатель акций одной из наших самых влиятельных компаний. И умеет быть благодарным, – заметил Роджерс.
Марстон кивнул, подтверждая.
– Не спрашивай, Питер, чего мне это стоило, но сэр Эндрю обещал взять тебя в свою компанию, если ты добьешься успеха. Вот твой реальный шанс.
Лэндерс был счастлив, его переполняло чувство благодарности, но слов недоставало, да они и не были нужны. Он уже проникся важностью нового дела. При мысли о возможных перспективах его переполняла энергия и решимость сделать все возможное.
«Янычар» оказался старой калошей, явно не предназначенной для океанских переходов. Капитан-француз в старших помощниках держал датчанина, и бутылки с джином и шнапсом звенели с самого утра. Питера немало веселила его двусмысленная роль. Раньше он с от души присоединился бы к командирской компании, но теперь все чаще замечал, что пьет больше по роли, а не для удовольствия. Роль пьяницы давалась Лэндерсу легко и непринужденно, учитывая его образ жизни последних лет. Но свое поведение за столом Лэндерс теперь обдумывал заранее, хотя и выглядел рубахой – парнем.
Вначале «Янычар» потащился в Лиссабон, оттуда в Лагос, и наконец взял курс через Атлантику на Сантос. Уже через несколько дней Питер без проблем вписался в командирское застолье. Он пил без просыпу, гулял на берегу и вскоре стал своим. Раньше он просто наслаждался бы такими беззаботными кутежами, забывая в пьяном угаре о прошлом. Но сейчас сознавал, что перед ним засиял шанс вернуться к настоящей жизни – и не хотел терять его из виду!
Когда выпадала возможность, он незаметно выливал джин под стол, чтобы оставаться начеку, но ни разу так и не сумел увидеть или услышать что-нибудь интересное. «Янычар» казался обычным замызганным пароходом, а команда – грязным, неотесанным сбродом.
Погода весь переход стояла отвратительная, и небо сменило гнев на милость, когда до Сантоса оставалось три дня хода. Едва погода установилась, капитан объявил банкет по поводу своего дня рождения. Подразумевалось, что выпивки будет море.
Питер принял две дозы и перешел к третьей, выжидая момент, чтобы её выплеснуть, как вдруг все зашаталось. Перед глазами Лэндерса лица собутыльников, завертелись в табачном дыму. Хватаясь за край стола, Питер сообразил, что в его стакане оказалось не только спиртное.
Потом чьи-то руки подхватили его, поволокли от стола и бросили на койку. Когда он пришел в себя, голова все ещё кружилась и все тело горело. Лэндерс кое-как встал, нащупал дверь и, выбравшись наружу, побрел по палубе в надежде отыскать укромное местечко, чтобы отоспаться на холодке. Даже в этом очумелом состоянии его преследовала назойливая мысль: спать нельзя, именно сейчас начинается его работа. Но ничего не помогало, и Лэндерс провалился в кромешную мглу.
Разбудил его корабельный кот. После сотен драк в доках и на причалах уши у него были рваными, покрытыми множеством рубцов, шкура от соли стала жесткой, как наждак. Ткнув мордой в шею, кот явно намеревался вызвать Питера на драку. Толком не проснувшись, Питер отпихнул кота. Тот отступил и, громко мурлыча, растянулся на палубе.
Окончательно придя в себя, Питер разглядел в его желтых глазах откровенное презрение. Над спиной зверя высилась покрытая ржавчиной стена рубки, а над рубкой – темная саржа ночного неба.
Лэндерс погнал кота, и тот убрался, унося остатки его дремоты. Слушая, как бьется пульс, раскалывая голову, он запустил пальцы в волосы, провел пересохшим языком по зубам – и поморщился. Чувствовал он себя отвратительно. Где-то на корме на миг приоткрылась дверь, донеслась заунывная музыка. Питер чувствовал себя совершенно разбитым.
С величайшей осторожностью он встал на ноги и полез в карман за сигаретой, но нашел только пустую пачку. Тогда Питер медленно двинулся вдоль борта. На капитанском мостике горел слабый свет, тут же гасший во мраке тропической ночи.
Пару дней назад прямо под рубкой штормом вырвало целую секцию лееров, и дыру затянули канатом. Сейчас там собрались капитан, первый помощник и несколько матросов. Неслышно ступая, Лэндерс приблизился к ним и увидел, как капитан швырнул за борт массивный пакет. Откуда-то снизу донесся собачий лай, кто-то сердито выругался и собака тотчас умолкла. Лэндерс шагнул к борту и заглянул вниз.
В тусклой дымке проступали очертания длинной крепкой рыбацкой лодки. Парус был спущен, но не убран, тихо фырчал мотор, и лодка шла бок о бок с «Янычаром» с той же скоростью. На палубе лодки кто-то копался, через открытый люк трюма пробивался скудный свет, холодно мерцала рыбья чешуя, возле румпеля высилась гора свежевыловленной рыбы. Собака обежала её и остановилась над люком. Это был маленький, белый терьер с пушистым хвостом и черной отметиной над глазом.
Лэндерс зашагал навстречу капитану. Голова его по-прежнему туго соображала, но ясно было, что происходящее имеет прямое отношение к его задаче. Люди, стоявшие у борта, услышав шаги, обернулись и неотрывно уставились на Питера. Снова зарычал пес, и тут Питера осенило… До него дошло, что все это значит; но дошло слишком поздно.
Раздался свирепый крик капитана, матросы кинулись навстречу Лэндерсу и скрутили ему руки. Питер не сопротивлялся, лихорадочно пытаясь найти выход из создавшегося положения.
– Что случилось? – спросил Питер, решив прикинуться дураком.
И тут кулак капитана врезался ему в лицо. Затихший было гул в ушах расколол голову, в висках загрохотало, боль всколыхнула гнев в крови. Стерпеть такое он не смог и, стряхнув матросов, нанес ответный удар. Он чувствовал, что попал, и услышал ругань капитана, опрокинутого на спину. Но тут трое насели на Питера и подмяли его под себя. Мелькнула чья-то рука, затрещала ткань рубашки и лезвие ножа полоснуло по руке. Боль обожгла лицо – капитан ударил снова, да так, что Питер отлетел в сторону. Канат, протянутый вместо вырванного штормом куска леера, на миг задержал его, но тут же обвис. Выбросив руку вперед, Лэндерс пытался за что-нибудь зацепиться, но почувствовал, что канат уходит из рук, и полетел вниз. Упади он чуть правее, угодил бы на бушприт рыбачьей лодки.
Придя в себя, Питер обнаружил, что тихо скользит по поверхности океана в кильватере «Янычара». Воздух, оставшийся в одежде, удерживал его на плаву. Сквозь мрак пробивались огни парохода. Судно удалялось, очертания его расплывались, постепенно таяли во тьме его огни.
Всю войну Лэндерс провел на минных тральщиках и корветах флота Его Величества. И боялся он в ту пору одного: оказаться в воде, без всякой надежды на спасение. Но хотя три его корабля пошли ко дну, такого с ним не случалось. Всякий раз он покидал тонущее судно на лодке или на плоту, пребывая в относительной безопасности. Никогда не оставался один на один с океаном.
А через восемь лет после окончания войны угодил в такую переделку… В этой неожиданности была какая-то злая ирония; правда, сейчас Питеру не был в состоянии её оценить. Его слишком занимала забота, как бы не пойти на дно.
С невероятным трудом ему удалось перевязать рану на руке носовым платком; потом он сбросил ботинки. Теперь он лег на спину и медленно поплыл, едва шевеля руками и ногами. Эти воды кишели акулами и барракудами. Привлекать к себе внимание – чистое безумие.
Питер знал, что до ближайшей точки материка оставалось не меньше двухсот миль. «Янычару» оставалось два дня хода до Сантоса. Рассчитывать, что его подберут, не приходилось. Но как рыбачья лодка, которую он видел у борта «Янычара», смогла забраться так далеко от материка? Воспоминание о лодке заставило Питера с горечью задуматься о причинах провала. Он был слишком беспечен, слишком неосторожен. Попадись ему ещё раз этот капитан… Но Питер не обманывал себя: помощи ждать не приходится, никто его искать не будет.
Потихоньку дрейфуя, Лэндерс с бешенством думал, что впустую истратил последний шанс, предоставленный Марстоном. Каким он мог рассчитывать, что капитан «Янычара» и его подручные не решатся на крайние меры! Разве можно было лезть на рожон? А ведь он просто сам нарывался на неприятность. Теперь он пойдет на дно, а капитан запишет в журнале, что третий помощник пропал без вести… Напился на вахте и упал за борт.
У Марстона с Роджерсом, безусловно, возникнут подозрения. Но что толку, если нет доказательств. А капитан за то, что не сболтнет лишнего, получит кучу денег. Лодка с мешком краденых драгоценностей причалит к берегу в какой-нибудь крошечной бухточке, таможенники никогда о ней и не узнают.
Лэндерс плыл, скользя по океанской глади, чуть шевеля руками и ногами, вода слабо фосфоресцировала. Слабое сияние уходило в сторону и гасло. Это немного согревало душу, показывая, что его сносит течением. Бумажник в заднем кармане брюк намок и потяжелел. Вода постоянно попадала за воротник, под рубашку, и непрестанно хлюпала, словно кто-то неутомимо, хотя и неритмично, откупоривает бутылки. До боли родной звук…
