– Тиран! Заводной пингвинчик – это прекрасно, тем более если он хорошенький, – подтвердила Лиза. – А что касается фруктов, то я сама не могу пройти мимо стеклянных фигурок. Среди них попадаются восхитительно удачные. Если поставить такую штучку под яркий свет, она переливается и сияет, как будто внутри у нее лампочка, словно она наполнена чем-то неземным, волшебством каким-то. А однажды одна фигурка у меня разбилась, и получилась кучка мелкого цветного стекла. Я тогда чуть с ума не сошла – как красиво это выглядело на черном столе в свете яркой лампы. Как россыпь звезд далекой галактики.
– Изумительно, – кивнула Марина, – я себе представляю. Осколки были белые?
– Немного белых, немного голубых и немного оранжевых, – сказала Лиза. – Цветные звезды в далекой-далекой галактике.
– А бывают еще украшения муранского стекла, – мечтательно произнесла Кира, – правда, они довольно дорогие. Даже очень. Я пока могу накопить только на серьги. На колье уже нет. Если покупать колье, то придется не есть еще полтора месяца. Я ведь воспитатель в детском саду. Иногда падаю в обморок, тогда дети радуются и начинают играть в больничку. Я надеюсь все же купить это ожерелье, но, разумеется, придется внести его в список, чтобы покупка не была импульсивной.
Марина пришла в ужас, опустила глаза и аккуратно поджала ноги. Ожерелье муранского стекла стоило столько, сколько бантик на ее правой туфле.
– Ты ничего не ешь, а волосы у тебя очень красивые, – сказала Лиза и дотронулась до золотистой пряди.
У Марины тоже были светлые волосы, но более светлого, соломенного оттенка, тщательно подобранного стилистом. У Киры же волосы натуральные, пепельно-русые, с мягкими переходами от светлого к темному, плюс слегка выгоревшие. Марина подумала, что никогда даже самый дорогой парикмахер не может добиться такого великолепного буйства оттенков, как создала природа.
– О, на средствах для ухода за волосами я не экономлю, – ответила Кира, – очень люблю маски от Garnier, а еще пользуюсь кремом для волос и бальзамом «Бабушка Агафья». Он совсем дешевый, но моим волосам как амброзия и нектар, они оживают и становятся как шелк.
Сердце Марины учащенно забилось. Средства для ухода за волосами вызывали у нее глубокий душевный трепет.
По небольшой лестнице застучали каблуки. В ресторанчик вошел еще один потенциальный борец с импульсивныии покупками.
На первый взгляд девушка не выглядела как человек, который что-то в жизни делает спонтанно. Строгий серый костюм. Юбка по колено. Черные классические туфли. Черный кожаный портфель. Даже очки в черной оправе. Гладкие волосы собраны в тугой хвост. Губы едва тронуты розовой помадой.
«Она робот, – подумала Марина. – Роботесса-на-каблуках. Бывают ли роботы-транжиры?»
– Здравствуйте, – громко сказала девушка, – я на семинар.
– Это здесь, – отозвался ведущий. – Присоединяйтесь.
Взгляд новоприбывшей просканировал ведущего, остановился на сломанном носе, шраме, мощной шее, широких плечах и мешках под глазами, свидетельствующих о неумеренном потреблении горячительных напитков.
«Мало того что он признался в отсутствии личного опыта, – подумала Марина, – так еще и алкоголик». Она снова собралась уходить, но за столом было так уютно, а новоприбывшая роботесса интриговала, так что Марина решила посидеть еще. Девушка промаршировала к столу и села, водрузив рядом свой квадратный кожаный портфель.
– Евгения Витальевна, – представилась она.
А потом снова уставилась на ведущего. Тот продолжал сосредоточенно зубрить речь. Видно было, что дело дается ему с трудом. Правая рука у него подрагивала.
«У бедняжки алкогольный тремор, – продолжала рассуждать про себя Марина. – Он, парень, был на все горазд, он пианист и... педагог».
За столом повисла тишина. Евгения Витальевна посмотрела на часы. До начала семинара, после которого, как ожидалось, деньги начнут задерживаться в карманах девушек, а не утекать сквозь пальцы на радость владельцам торговых предприятий, оставалось около семи минут. Кира голодными глазами смотрела на меню, стоящее на столе в прозрачной пластиковой рамочке и рекламирующее «фестиваль фуа-гра» и «блинчики дня». Евгения Витальевна достала черный кожаный ежедневник и углубилась в записи. Лиза задумчиво обозревала хрустальные люстры.
– Нравятся? – спросила Марина.
– Не то слово, – сказала Лиза. – Как художник, я очень остро чувствую такие вещи. Я бы разобрала ее на составляющие, это же как конструктор, из элементов можно составить что угодно иное...
– Например, длинные хрустальные бусы, – размечталась Кира.
– Я бы просто насыпала в большую белую стеклянную вазу, – предложила Марина. – А внутрь можно кольцами уложить новогоднюю гирлянду. Чтобы все мерцало и переливалось.
Лиза посмотрела на Марину с уважением. Марина глянула на часы. Еще пять минут. Очень хотелось спать, она зевнула и прикрыла глаза.
Она по-прежнему сидела за столом. Но что-то неуловимо изменилось.
«Я сплю», – подумала Марина, ущипнула себя за руку, но ничего не почувствовала.
Перед ней сидели три женщины. Вернее, две были женщинами, а третья – манекеном.
«Ой, – подумала Марина, – что это с ней?»
Кира была пластиковой. Целлулоидное лицо блестело, бессмысленно смотрящие вперед голубые глаза опушены длинными искусственными ресницами, резиновые губы ярко выделялись на фоне бледно-розовой кожи.
Марина вздрогнула и открыла глаза. Кира оказалась живой.
– Дремлешь? – спросила Марину Кира. – Это нормально, все беременные постоянно спят. Моя старшая сестра так вообще превратилась в спящую красавицу.
Ее худое лицо двигалось, губы шевелились, глаза фокусировались.
«Приснится же такое», – подумала Марина и пожалела, что в ее положении не рекомендуется пить кофе.
Ведущий наконец поднял голову.
– Видимо, остальные задерживаются, – глухо сказал он.
«Негусто», – подумала Марина.
Евгения Витальевна при звуке его голоса вздрогнула, как будто ее настиг случайный оргазм, Кира посмотрела на экран телефона. Раздался шум шагов. Лиза, услышав шаги раньше всех, повернулась ко входу.
– Здравствуйте, – раздался уверенный голос.
– Здравствуйте, – обрадованно ответил ведущий. – Располагайтесь.
Женщина продолжала стоять.
– Выбирайте любое удобное место, – повторил ведущий.
– Ой, вы такой красивый, – прожурчала новенькая.
Теперь все рассматривали вошедшую даму, а она пялилась на ведущего. Высокая, полная, ярко накрашенная, с голыми руками, кожа на которых искрилась из-за огромного количества крема для тела с блестками, с густо подведенными глазами, губами цвета «вырви глаз», огромной копной белых кудрей, стоящих колом из-за тонны лака для волос, и тяжеленным ожерельем, лежащем на пышной груди – словом, она была невероятна.
Преподаватель покраснел. У Евгении Витальевны появилось на лице упрямое выражение.
– Спасибо, – сказал мужчина, – девушка, присаживайтесь. Еще пару минут подождем опоздавших.
Дама с кудряшками шумно приземлилась на стул, который жалобно скрипнул. Марину обдало волной жара от ее тела и запахом духов «Опиум».
– Я Вероника Юрьевна, – сказала она, – главный бухгалтер.
Все представились и заверили, что счастливы познакомиться. Глаза бухгалтера сначала обежали портфель, маникюр, костюм и очки Евгении Витальевны. Потом платье, браслет и кольцо на пальце у Лизы. Затем она смерила взглядом Киру, подсчитывая стоимость всего, что надето на воспитательнице детского сада. Последней была обсчитана Марина. На нее Вероника Юрьевна смотрела дольше всех, видимо, сумма получалась наиболее внушительной.
– Платина с бриллиантами? – спросила она, потянувшись толстым пальцем с ярко-красными ногтями к обручальному кольцу Марины.
– Ой, что вы... серебро с фианитами.
Глаза бухгалтера снова сфокусировались на мужчине. В глазах появилось мечтательное выражение, как у пчелки, увидевшей особо сладкий пестик с тычинками.
– Ну, начнем, – сказал преподаватель. – Меня зовут Петр Петрович.
– Петров? – на всякий случай спросила Марина.
– Иванов, – ответил Петр Петрович.
– Ну конечно.
Глаза преподавателя уставились на нее в упор.
– Вам показать паспорт? – спросил он.
– Покажите мне, – вклинилась бухгалтер, игриво покачивая ножкой, – ту страницу, где семейное положение.
На лице у Евгении Витальевны проступило брезгливое выражение.
В этот момент раздался мелкий топот, и в зал вошли еще две женщины.
Первая была прекрасна. Высокая, гибкая и спортивная, с полными губами, восточными глазами и высокими скулами, она разила наповал.
«Я никогда не видела женщины красивее, – подумала Марина, – а видела я многих. И крупье в моем первом казино, и танцовщиц, работавших у меня на танцполе, и красавицу-барменшу в моем ресторане, которая уехала на Запад после того, как мой ресторан разорился, и Зою, которая продавала со мной лук, когда я поднималась из пепла, все в очередной раз потеряв и продав свою машину. Все они были красивы, но эта – лучше всех».
