Ознакомительная версия.
В обычной подмосковной больнице на первом этаже было всё так же, как и во многих московских стационарах: грустно, серо и довольно людно. В отделении реанимации сурово сказали, что находиться здесь посторонним запрещено, но Григорий показал удостоверение, а Дина обратилась к людям в белых халатах, как к родным: – Добрый день, я – ваша коллега, врач из Москвы, это мы с подругой нашли раненую Поликарпову Зинаиду Васильевну и вызвали реанимационную бригаду скорой помощи.
Врач лет сорока пяти, сутулый, очень усталый, с синяками под глазами, который, вероятно, ещё не ушёл с ночного дежурства, повёл нас к койке у окна. Пожилая женщина лежала с закрытыми глазами, бледная как простынь.
– Она дышит? – тихо спросил врача Григорий.
– Это я Вам звонил, товарищ следователь, как Вы и просили, только получается, зря побеспокоил. Пациентка очнулась, что-то пролепетала и снова потеряла сознание. Пока её состояние стабильно тяжёлое, но так и должно быть после такой операции и при такой кровопотере.
– А кто оказался рядом с Вашей пациенткой, когда она что-то лепетала? – всё ещё надеялся что-то выудить у врача следователь.
Доктор негромко крикнул в пространство огромной палаты, наполненной медицинским персоналом, каталками и койками с пациентами обоих полов и какой-то аппаратурой около коек: «Ольга Николаевна, с Вами хочет поговорить следователь!» Откуда-то слева показалась худенькая женщина неопределённого возраста с жилистыми руками в розовом медицинском брючном костюме. Она сначала бросила беглый взгляд на девушек, затем на Борцова и, подойдя к ним поближе, обратилась: – Вы хотели спросить про пациентку, которую привезли этой ночью с ранением?
– Точно! Ольга Николаевна, Ваш коллега сказал, что Зинаида Васильевна пришла в сознание ненадолго и что-то «пролепетала», – с заинтересованным видом произнёс Григорий Михайлович.
– Больные, находясь в столь тяжёлом состоянии, часто бредят. Вы запишете этот бред с моих слов, а пациентка потом очнётся и будет уверять Вас, что ничего подобного не говорила, накатает на меня жалобу.
– Не беспокойтесь, жалоб не будет, я Вам обещаю. Так что же сказала пациентка? – не сдавался Борцов.
– Она открыла глаза и, смотря прямо перед собой, произнесла пару раз: «Ищешь? Но не найдёшь!» И сказано это было с такой злостью, что даже странно, обычно в таком состоянии на злость просто нет сил. Возможно, поэтому последние силы её быстро оставили.
– А больше Зинаида Васильевна ничего не говорила?
– Нет. Моё дежурство уже закончилось, можно я пойду? – слова Ольге Николаевне давались с трудом, сказывалась, видать, бессонная ночь. Григорий кивнул, и медсестра куда-то быстро пропала.
После разговора с медсестрой наши герои пробыли в реанимации ещё несколько минут, в течение которых Григорий Михайлович давал указания врачам, чтобы ему обязательно звонили и держали в курсе любых перемен в состоянии пациентки Поликарповой. Уже на выходе из больницы к Борцову подошёл пожилой доктор с бородкой и что-то ему шепнул, Гриша помрачнел и вежливо выпроводил дам на улицу, где они прождали его ещё минут пятнадцать. Обратно ехали молча.
По приезде в деревню девушки распрощались с Григорием Михайловичем, который как настоящий джентльмен, довёз их до самого дома, пообедали и решили навестить соседей. Подругам было ясно, что блондинистый страж закона за время их долгого утреннего сна поговорил со всеми здешними бабулями и дедулями и наверняка уже имел в своей папочке целый список подозреваемых.
Сначала решено было наведаться к бабе Насте. Кто не знает в той деревне бабу Настю, тот там не был! А кто в той деревне был…, того знает баба Настя!
За выкрашенным в белый цвет невысоким узорчатым заборчиком и такой же диковинной калиточкой виднелся небольшой аккуратный одноэтажный домик с открытыми ставенками. Подружки распахнули незапертую калитку и, пройдя по узенькой дорожке из плитки, обнаружили в окне с цветочными горшками на подоконнике обеспокоенную бабу Настю в ситцевом белом платочке.
– Спасительницы! Что ж вы к бабе Насте не заходите, ничего не рассказываете, когда такое кругом происходит! Всё только от властей приходится узнавать, а ведь мы же соседи. Чего бы по-соседски не посидеть и всё не обсудить. Заходите, заходите, ноги только вытирайте, обувь можете не снимать, садитесь за стол, я сейчас щец налью.
– Баба Настя, так мы и пришли, когда смогли. Выспаться не успели, как следователь к нам пожаловал, потом к бабе Зине в больницу поехали, а после сразу к тебе! – отрапортовала Нинка. – И, знаете, не зря мы в больнице сегодня были, такое узнали…
– И как же там Зинаида, жива?
– Жива, только в сознание пока не приходила, – быстро произнесла Дина, многозначительно взглянув на подругу. Нинка с пониманием кивнула и замолчала.
– Баба Настя, а с кем Зинаида Васильевна обычно общалась, дружила, были ли у неё враги? – спросила Дина, сама понимая, что несёт несусветную чушь, ну, какие у пожилой женщины могли быть враги.
Старушка задумалась и, посмотрев на свои морщинистые руки на чистом переднике, поведала:
– Да ни с кем Зина не дружила. Общалась со всеми понемногу. Пироги вкусные пекла, носила их Фёдору Ивановичу, сторожу нашего музея, да и меня с Еленой Тарасовной, соседкой, угощала. С Еленой Тарасовной, кстати, у Зинаиды приятельских добрососедских отношений почему-то не вышло, хотя Леночка и её папа Тарас Петрович такие культурные образованные люди. Они у нас городские, поначалу дачниками летними наездами здесь бывали, а когда Петрович на пенсию вышел и перебрался в деревню насовсем, Лена с сыном Митей на каникулы, да на выходные к Петровичу стали приезжать. Зинаида про Елену мне как-то сказала: «Никакая она не интеллигентная, попроще нас с тобой будет». Да и Тараса Петровича не жаловала.
На днях интуристы у нас были, с переводчицей по деревне ходили, всё расспрашивали про местные достопримечательности, как туда-то доехать, да что рядом можно посмотреть. А Зинаида только молча глянула в их сторону и прошла мимо с пирожками в кульке, наверное, к Фёдору. А ведь люди из-заграницы, не часто в наши края таких приносит! Диковатая она, Зинка. Я всё думаю, зачем она пошла в тот разрушенный дом? На неё это так не похоже, я имею в виду любопытство. Вы щи совсем не едите! А ну, взяли ложки в руки и вперёд! Эх, непростая у нас деревня, раз даже иностранцы понаехали, а музей какой! Директор музея – красавица, умница Ольга Сергеевна литературные вечера проводит. Иностранцы, как про эти вечера узнали, так сразу захотели послушать русскую поэзию.
– А что за музей у вас? И почему баба Зина навещает сторожа этого музея?
– С Фёдором Ивановичем они знакомы давно. Говорят, он сидел после войны в сталинских лагерях, за что не знаю, хотя многие тогда не за что сидели. Между прочим, Фёдор и Зинаида здесь самые старожилы, не в том смысле, что мы тут такие молодые, а в том, что деревня наша старая, ещё до войны была, а все, кроме них с Фёдором, уже после войны сюда приехали, обустроились, и никто ещё не пожалел, – улыбнулась добродушная баба Настя. – В деревне у нас народ хороший, всегда готов друг другу прийти на помощь. Вот только Колька-охламон, спасу от него нет. Знаете Кольку, рыжий такой? Родители на заработках в городе, а он целыми днями с парнями из соседних деревень без дела болтается, только и знает, что с сыном Елены Тарасовны, хорошим мальчиком, драться, да бутылки в усадьбе той злосчастной бить. Говорят, он с дружками ходит по лесу и всякие каски, гильзы и что-то там ещё военных времён находит. Страшно ведь как, а вдруг бомбу принесёт и взорвёт всю нашу деревню! – Бабулька так разозлилась, думая о Кольке, что забыла про подругу Зинаиду и про всё на свете.
Оставив на столе остывать щи, к которым даже не притронулись, мы уже выходили на крыльцо. Баба Настя следовала за нами, охая, да ахая, всячески вспоминая неизвестного нам Кольку разными народными словами. И тут за забором на соседнем участке показалась интеллигентного вида особа лет тридцати пяти-сорока, за ней виднелась фигура гражданина постарше с усами и коротко стриженной седой головой.
– Как жизнь, Леночка, огурцы собрала? Здрасте, Тарас Петрович. А это, познакомьтесь, новые соседушки наши: Диночка – племянница Лидина, будет теперь приезжать к нам в отпуск, и её подруга Ниночка. Это они спасли нашу Зиночку, – проговорила баба Настя, всплакнув в платочек.
– Очень приятно, заходите к нам, мы с Тарасом Петровичем только урожай собрали, будем свежий салатик пробовать! – позвала хлебосольная Елена Тарасовна.
Пришлось снова идти в гости. На этот раз очам подруг предстал двухэтажный кирпичный дом, с прочным на вид фундаментом, сразу было видно, что хозяин дома – человек серьёзный. На окнах – стеклопакеты, решётки, входная дверь мощная, металлическая, с нешуточным замком и тяжёлым засовом внутри.
Ознакомительная версия.
